Мой дом. Сборник рассказов. 1 сезон - Сергей Краснобород - Страница 6

6

конец не выдержал и спросил, в надежде на простую мудрость:

– Вовчик, а что вообще в жизни делать?

Он говорит:

– Идти.

– И что?

– И молчать.

Тогда я этого не понял. Да и сейчас еще не до конца, но уже где-то рядом.

Может быть, и пишу сейчас только для того, чтобы не выбрасывать слова на ветер. Может быть, словам нужны не уши, а глаза. А может быть, и глаза им не нужны. И, наверное, можно дожить до того, что и слова сами уже не нужны будут совсем…

Зяблик, тесть, суп…

* * *

Валерия Зикунова

Шварц

Маленький чёрный котёнок высунул любопытную голову из молодой июньской травы. Он не успел даже оглядеть раскинувшийся перед ним переулок, как чьи-то мягкие руки с въевшейся в кожу землёй подхватили его. Котёнок задрыгал задними лапами, явив миру ослепительно-белые подштанники. Он недовольно дёргал головой, обидевшись на неведомые силы, которые прервали его увлекательное исследование мира. Однако его взлёт прекратился так же внезапно, как начался.

– Пойдем домой, маленький, – раздался совсем рядом ласковый голос, а на голову легла тёплая тяжелая рука и пару раз провела между ушами.

Котёнок приоткрыл глаза и с восторгом пискнул. Теперь все окрестности были как на ладони. Такие недостижимые прежде верхушки оград теперь были совсем рядом: только протяни лапу и держись крепче. Птицы, еще утром дразнившие его с калины, сейчас в испуге разлетелись. И немудрено, ведь он подобрался к ним так близко. Котёнок дёрнулся вслед за свиристелями, но какая-то сила удерживала его, и он лишь медленно плыл по воздуху, упёршись лапами в цветастую тряпку. Чёрный котёнок, наконец, подробно рассмотрел ужасное чудовище за забором, которое всегда громовым голосом разрывало тишину летнего дня, стоило ему только выглянуть из-за потемневших от времени досок. Лохматая рыжая голова сейчас весело отбивала мяч, которые ей бросал пухлый мальчик, и повизгивала вместе с ним, словно никогда и не издавала того жуткого рычания, которое слышал котенок. Он увидел даже поворот, которым заканчивался переулок, и откуда часто доносился страшный шум.

Насмотревшись по сторонам, котёнок повернул голову. Он схватил лапой прядь седых волос, выбившуюся из-под платка, и посмотрел в покрытое глубокими морщинами лицо. Он никогда не видел таких лиц. У девчушки, что приносила им в заброшенный сарай еду, кожа была гладкая, покрытая лёгким румянцем и пятнами смешных веснушек. У прохожих, что он мельком видел издалека, тоже не было ни сморщившейся кожи, ни белых бровей, ни крючковатого носа, ни ласковых смеющихся глаз. «Наверное, так и выглядит дом», – подумал котёнок, не знавший, что это такое.

– Мама, где ты ходишь? Мы тебя потеряли!

– Свалилась где-то? Ну, конечно…

– Аня, платье отряхни!

Громкие голоса испугали котёнка. Он зарылся поглубже в ткань, но его все равно заметили.

– А он откуда?

– Кто же это? Чей такой малыш?

– Смотри, какой смешной!

Удивленно вскрикнув, голоса разом замолчали, чтобы узнать ответ на волновавшие их вопросы.

– Я шла-шла, мне ребята навстречу… Дали… Возьмите, бабушка, говорят! – Руки, державшие котёнка, слегка задрожали, но он ободряюще мяукнул, подтверждая эту милую ложь.

Жёсткие мужские ладони схватили маленький мохнатый клубочек и высоко подняли к небу.

– Такой черный!

– Смотрите, он же в трусах!

– Это же сам Дьявол!

– Это наш котик… Шварциг… Не выбрасывайте только. – Котенок увидел, как в морщинках скопились капельки дождя, хотя на небе по-прежнему ярко светило солнце.

И опять раздались эти резкие голоса.

– Точно ничей?

– Еще раз расскажи, где взяла?

– Если так, то не выбрасывать же ребенка…

И шумная толпа пошла в дом. Шварц оказывался то в одних, то в других руках и рассматривал новые лица. Мелькнули большие очки, загорелая лысина, торчащие уши и снова – глубокие морщины.

Да… Таких лиц Шварц за свой месяц жизни еще не видел. Он всматривался в них и запоминал.

Чёрного котёнка поднесли к блюдечку, от которого пахло свежим молоком. Он жадно набросился на еду. С каждым глотком воспоминания о тёмном сарае уносились всё дальше и дальше, как те безликие прохожие, спешащие по своим делам через переулок.

* * *

Николай Камелин

Мой дом

Я часто повторял про себя, что всё это однажды закончится. Что мне удастся, наконец, вернуться в тебя, мой дом. Я как будто совершал молитву, с надеждой глядя на пожелтевшее от времени фото, на котором мы все были вместе: Нина, я, дети.

Сейчас уже прошло столько времени, что снимок казался нереальным. Сменились века, тысячелетия, моё место проживания... Осталось только фото, маленькое, потрескавшееся фото.

– Тринадцатый ответь центру! – Тишину нарушил треск рации. –

Тринадцатый…

Я поднялся с лежанки, обустроенной в землянке, находящейся в чаще леса, и взял в руки рацию, лежавшую на походном рюкзаке: – Тринадцатый слушает. Центр, прием.

– Выдвигайтесь в третий квадрат для передачи данных, прием.

– Вас понял, Центр. Исполняю.

Разговор вёлся по зашифрованному каналу и сопровождался специально создаваемыми помехами, так что можно было не беспокоиться о перехвате и пеленгации…

Война шла уже давно. Точнее, она давно закончилась, вот только остались люди, не согласные с её результатом. Официально правительство сложило полномочия и отдало власть в руки временного командования. Неофициально – остались мы, небольшие партизанские формирования, которые не могли смириться с таким положением дел…

Тогда всё произошло очень быстро. Я был на рыбалке, когда это случилось, потому и остался жив. Сначала пропало электричество, вместе с ним пропали сотовая связь и интернет. Затем начались массовые бомбардировки крылатыми ракетами, летавшими на сверхзвуке в тридцати метрах над землей, так что их нельзя было остановить никакими средствами ПВО. Они разрушали военные базы, административные здания, склады, огневые точки, казармы – в общем, все цели, которые были известны противнику за время десятилетних наблюдений за нашей территорией со спутников.

Затем в небе появились боевые эскадрильи, которые вели огонь по остаткам боевой техники и ресурсов, не задетых первым ударом. Потом наступило затишье. Оно продлилось около двенадцати часов. Этого было крайне мало, но мы успели взять необходимое и скрыться в лесах. И хоть нас было немного, и мы понимали, что война проиграна, хотелось омрачить неприятелю вкус победы.

Нас выслеживали с беспилотных летательных аппаратов, с помощью тепловизоров, и уничтожали точечными ударами. Наших жён и детей согнали в лагеря. Нас самих становилось всё меньше с каждым днем. Всё было кончено, но мы не теряли надежд.

Я был «спящим» агентом, и сегодня меня активировали. Теперь я смогу поквитаться за все, что мне было дорого. Я бросил взгляд на помятую карточку, оставшуюся лежать на покрывале, быстро убрал её за пазуху, взял рюкзак и вышел по росе в сторону квадрата номер три.

***

На опушке леса были видны следы взрыва. Взрывая землю и торф гусеницами,