Когда цветет полынь - Марат Муллакаев - Страница 12

12

бежать, я начал переживать, вдруг мои

друзья в конце концов захотят повернуть обратно. Категорическое заявление Зухры

воодушевило меня.

– Я тоже не хочу возвращаться! – сообщил я, обрадовавшись. – Поедем в Красноярск,

посмотрим, а потом попросимся в какой-нибудь детский дом.

– Они отправят нас обратно, – невесело вставил Данис.

– А мы не скажем, откуда сбежали… Имена себе придумаем другие…

Меня поддержала Зухра.

– Я согласна. Куда угодно, только не обратно…

12

Повесть

– Решено! – почти по-взрослому изрек Данис, разрезая кулаком воздух.– Правильно,

Малыш, поедем в Красноярск… Как я вас люблю!

Он порывисто обнял меня, а Зухра подошла и притиснулась к нам. Мы,

связанные одной судьбой, крепко прижавшись друг к другу, стояли в незнакомом

ночном лесу при догорающем костре, по-детски веруя, что обязательно отыщем свое

счастье на этой земле. На небе мерцали миллионы звезд, и мы надеялись, что среди

них есть и наши. Ведь не зря говорят, что когда рождается человек, то на небесах

одновременно загорается и его звезда – звезда счастья.

Проснулся я в хорошем настроении, как будто и не было вчерашних волнений.

Рядом, свернувшись калачиком, спал Данис. Зухра возилась у костра. Увидев меня,

она улыбнулась.

– Иди, умывайся, завтракать будем. Данис еще спит?

– Поспишь тут с вами, – послышался недовольный голос из шалаша. – Полежать бы

еще минут шестьсот на перине…

– Чего захотел! Может, тебе завтрак в постель подавать? – отозвалась девушка. –

Марш умываться!

Утро выдалось солнечное и теплое. Закусив остатками вчерашнего ужина, мы

убрали все улики нашего пребывания. Разобрали шалаш, залили костер и тронулись

в путь. Мы уже не обсуждали, куда нам идти. Раз решили, значит двигаемся по

прежнему маршруту. Делай, что должен, будь, что будет.

Лес заканчивался. Не теряя из виду речушку, которая должна нас вывести на

Ольховку, затем на Акбирды, откуда пойдет дорога на пристань, мы свернули на

кукурузное поле. Хотя стебли еще небольшие, доросли всего до нашего пупка (и в

случае чего, не спрячешься), но мы упрямо шли по нему. Заканчивалось одно поле,

отдыхали минут десять в посадке, а затем шли дальше. Через четыре часа ходьбы по

кукурузному полю даже Зухра не выдержала, начала ворчать: «Они, что, зимой силос

будут жевать, что ли?». – «Самого Хрущева кормить бы каждый день этим сырым

кукурузным хлебом!» – поддержал ее Данис, видимо, вспомнив детдомовский хлеб. Мне

тоже надоели эти однотипные поля. Хотел пить и есть. Поэтому сказал:«Я бы

сейчас слопал целую буханку, пусть даже кукурузного сырого хлеба».

– Хорошо, – согласилась Зухра, – дойдем до посадки, поедим. У меня еще есть

несколько кусочков.

Ноги, исхлестанные листьями кукурузы, начали гореть, когда мы дошли до

посадки. Устало упал под тополь. Кушать уже не хотелось, только пить. А мы еще

на той посадке опустошили фляжку. Зухра демонстративно достала из своего рюкзака

бутылку воды. Пробка из бумаги промокла, но сохранила больше половины

жидкости. Немного покопавшись в волшебном мешке, она извлекла кусочки хлеба и

три печеные картофелины, завернутые в тряпочку.

– Утром, когда вы спали, на углях испекла, – объяснила она, увидев наши

удивленные взгляды.

– Я думал, мы вчера всю картошку съели, – растянулся в довольной улыбке Данис.

– У нас их было девятьштук, я только одну использовала для ухи. Так чтомы

вечером сможем сварить еще, если наловите рыб.

Я был готов расцеловать нашу повариху, но вместо меня это сделал Данис. Он

обнял ее за плечо и хотел уже чмокнуть в щеку, но та отстранилась от него со

словами: «Ты что, люди смотрят!».

– Видел вчера, как вы целовались, – выпалил я, введя их обоих в краску.

Хотя, по правде говоря, это он попытался ее поцеловать, но она успела отпрянуть от

него.

Данис показал мне кулак, а Зухра