Американские боги - Гейман Нил - Страница 38

Чего же он все-таки хочет? Чтобы его не поймали. Чтобы на него не повесили убийство людей с поезда. «Это не я, – услышал он свой голос, – это моя покойная жена». И представил, какие лица при этом будут у служителей закона. Народ потом может хоть до хрипоты спорить, вменяемый он или нет, а он тем временем отправится на электрический стул...

Интересно, подумал он, а в Висконсине есть смертная казнь? Хотя какое, собственно, это имеет значение. Он только хотел понять, что происходит, – и узнать, чем же, собственно, все закончится. В конце концов, скривив губы в горестной усмешке, он понял, что больше всего на свете хочет, чтобы все вернулось на свои места. Чтобы не было отсидки, чтобы Лора была жива, чтобы никогда ничего подобного даже и близко не произошло.

«Боюсь, выбора у тебя нет, сынок», – услышал он сердитый голос Среды и кивнул. Нет выбора. Ты сжег мосты. Так что – вперед. Мотай свой срок...

Было слышно, как вдали дятел долбит гнилое дерево.

Тень почувствовал, что за ним следят: небольшая компания красных кардиналов наблюдала за ним с мосластого куста бузины, а затем принялась клевать грозди черных ягод. Прямо как на картинке из календаря с певчими птицами Северной Америки. Пока Тень шел вдоль ручья, его преследовали механические, как в зале игровых автоматов, звуки – птичьи трели, гомон и гвалт. В конце концов все стихло.

На опушке в тени холма лежал мертвый олененок, и черная птица размером с небольшую собаку клевала ему бок огромным, страшным клювом, всаживая его в труп и вырывая куски красного мяса. Глаз у олешка уже не было, но голова была не тронута, а на крестце виднелись бело-желто-коричневые крапинки. Интересно, подумал Тень, отчего он умер.

Черная птица склонила голову на бок и сказала:

– Человек-тень, – и голос у нее был такой, будто камни трутся друг о друга.

– Да, я Тень, – сказал Тень.

Птица прыгнула на крестец олененка, вскинула голову, взъерошила гребешок и перья на шее. Она была огромная, и глаза у нее были точно черные бусины. Слишком большая птица и слишком близко: было в этом что-то пугающее.

– Говорит, встретит тебя в Кейро, – каркнул ворон.

Интересно, подумал Тень, это который из воронов Одина: Хугин или Мунин, Думающий или Помнящий.

– В Кейро? – переспросил он.

– В Египте.

– И как я туда попаду?

– Иди по Миссисипи. На юг иди. Найди Шакала.

– Ну, знаешь, – сказал Тень, – не хотелось бы показаться... да, господи ты боже мой, знаешь что... – он запнулся. Сменил позу. Было холодно – стоишь тут в лесу, разговариваешь с какой-то здоровенной черной птицей, которая знай себе уплетает малыша Бэмби. – Короче, что я хочу сказать: загадками не говори.

– Загадками, – с готовностью поддакнула птица.

– Лучше помоги разобраться, что к чему. Шакал в Кейро мне не поможет. Прямо цитата какая-то из плохого шпионского триллера.

– Шакал. Друг. Карр. Кейро.

– Это я уже слышал. Давай-ка поподробнее.

Птица встала вполоборота и оторвала от ребра еще одну полоску сырой оленины. А потом взмыла к деревьям с красной полоской, свисавшей из клюва словно длинный, кровавый червяк.

– Эй! Выведи меня хотя бы на нормальную дорогу! – крикнул Тень.

Ворон летел прочь. Тень посмотрел на труп олененка. И подумал, что, будь он настоящим лесным дикарем, он бы отрезал сейчас от туши кусок мяса и зажарил на костерке бифштекс. Но вместо этого Тень сел на поваленное дерево и стал жевать сникерс, отчетливо понимая, что дикарь из него ни к черту.

Ворон каркнул с края прогалины.

– Решил все-таки меня проводить? – спросил Тень. – Или Тимми опять свалился в колодец?36

Ворон снова каркнул – с раздражением. Тень решил подойти поближе. Ворон подождал, пока человек приблизится, и устало перемахнул на другое дерево, забрав слегка влево от того направления, которое первоначально взял Тень.

– Эй, – окликнул Тень, – Хугин, Мунин или как там тебя?

Птица повернулась, недоверчиво склонила голову набок и уставилась на него своими блестящими глазами.

– Каркни «Никогда»,37 – сказал Тень.

– Иди в жопу, – ответил ворон. И пока они вместе пробирались сквозь лесные чащи, больше не произнес ни слова.

Через полчаса они добрались до асфальтовой дороги на окраине какого-то городка, и ворон улетел обратно в лес. Тень увидел вывеску «Калверс. Крем-мороженое и баттербургеры»38, а рядом – бензоколонку. Он зашел в «Калверс», там не было ни души. Только за кассой стоял расторопный бритоголовый юнец. Тень заказал два баттербургера и картофельфри. Потом пошел в туалет, чтобы привести себя в порядок. Вид у него был ужасающий. Тень обследовал содержимое карманов: несколько монет, в том числе серебряный доллар со Свободой, одноразовая зубная щетка и тюбик с пастой, три сникерса, пять химических грелок, бумажник (в нем только водительские права и кредитная карточка – интересно, долго ли она еще протянет), а во внутреннем кармане куртки – тысяча долларов полтинниками и двадцатками, его барыш со вчерашней банковской аферы. Он вымыл лицо и руки горячей водой, смочил и пригладил волосы, вернулся обратно в закусочную, съел бургеры и картошку-фри и выпил кофе.

Потом Тень подошел к прилавку.

– Хотите крем-мороженое? – спросил бойкий юнец.

– Нет. Спасибо. Тут можно где-нибудь взять машину напрокат? Моя заглохла по дороге.

Юнец поскреб в затылке.

– Это вряд ли, мистер. Если машина заглохла, позвоните в «Три А»39. Или вон договоритесь на бензоколонке, чтобы вас взяли на буксир.

– Это мысль, – сказал Тень. – Спасибо.

Он зашагал по тающему снегу к бензоколонке. Там он прикупил шоколадных батончиков и вяленого мяса, и еще несколько химических грелок для рук и ног.

– У вас тут где-нибудь можно взять напрокат машину? – спросил он у кассирши. Она была поперек себя шире, носила очки и была не знамо как рада с кем-нибудь поболтать.

– Дайте-ка подумать, – сказал она. – Мы тут вроде как на отшибе. В Мэдисоне есть прокат. А вы куда направляетесь?

– В Кейро, – ответил он. – Знать бы еще, где это.

– Я знаю, – сказала она. – Дайте-ка мне карту Иллинойса – вон она, на полке.

Тень подал ей ламинированную карту. Она ее развернула, потом с победоносным видом ткнула пальцем в самую нижнюю точку.

– Вот он.

– Каир?

– Это так город в Египте зовется. А тот, что в Малом Египте, называют Кейро. У них там даже Фивы есть и всякое такое. У меня золовка из Фив. Я ее как-то спросила про египетские Фивы, она на меня так посмотрела, будто у меня крыша поехала. – Женщина заклокотала от смеха, как труба под раковиной.

– Там и пирамиды, что ли, есть?

До города было пять сотен миль почти строго на юг.

– О пирамидах я ничего такого не слыхала. Это место называют Малым Египтом, потому что – ой, ну, может, лет сто – сто пятьдесят тому назад тут был голод. Неурожай, а им хоть бы хны. Вот все туда и мотались за продовольствием. Прямо как в Библии. Иосиф и разноцветный чудоплащ40. Все в Египет, тру-ля-ля!

– А на моем месте вы бы на чем туда поехали? – спросил Тень.

– На машине.

– Моя машина заглохла по дороге, за несколько миль отсюда. Кусок говна, а не тачка, прощу прощения за мой французский.

– Эт-точно, – сказала она. – Мой шурин так их и зовет – говнотачками. Он ими маленько приторговывает – покупает, продает. Звонит мне, мол, Мэтти, я тут еще одну говнотачку продал. Кстати, вдруг его и ваша колымага заинтересует. Ну, типа, на запчасти и все такое.

– Вообще-то она боссу моему принадлежит, – сказал Тень, удивляясь, как гладко и свободно врет. – Нужно ему позвонить, чтоб приехал ее забрать. – Тут его осенило. – А ваш шурин далеко отсюда живет?