Американские боги - Гейман Нил - Страница 136

– Она ждет тебя, Чэд, – сказал Тень и, еще не успев договорить фразу до конца, понял, что это правда.

– Марджи? – переспросил Чэд Маллиган.

И в этот момент Тень – хотя он ни за что на свете не смог бы объяснить, как именно он это сделал, а уж тем более не смог бы этого повторить, – забрался в голову к Чэду Маллигану, легко и просто, и вычистил оттуда все события прошедшего дня так же аккуратно и ловко, как ворон выклевывает глаза сбитой автомобилем зверушке.

Морщины на лбу у Чэда разгладились, и он пару раз сморгнул, сонно и непонимающе.

– Езжай-ка ты прямиком к Маргарет, – сказал Тень. – Рад был повидаться с тобой, Чэд. Береги себя.

– Постараюсь, – зевнул в ответ Чэд Маллиган.

В полицейской рации захрустело какое-то сообщение, и Чэд потянулся за ней. Тень открыл дверцу, выбрался из машины и пошел к своей, взятой напрокат.

Он поднял голову, увидел серую и плоскую поверхность озера, лежащего в самой середине города, и подумал о детях, которые лежат на дне, под слоем ледяной воды, и ждут.

Скоро Элисон выплывет на поверхность, совсем скоро...

Проезжая в очередной раз мимо дома Хинцельманна, он увидел, что из дома теперь вовсю пышет пламя. Где-то завыла пожарная сирена.

Он поехал на юг, по направлению к 51-й магистрали. У него назначена еще одна встреча, на сей раз последняя. Впрочем, перед этим, подумал он, нужно заехать в Мэдисон, сказать последнее прости.

Больше всего на свете Саманта Черная Ворона любила закрывать по вечерам «Кофе-хаус». Успокаивало ее это на все сто процентов: такое впечатление, будто возвращаешь в мир порядок. Обычно она заправляла в проигрыватель диск «Индиго герлз»140, и финальную часть своей рутинной ежевечерней работы делала так, как ей хотелось, и в том темпе, в каком ей это было удобно. Первым делом нужно было вычистить и вытереть кофейную машину-эспрессо. Потом пройтись еще раз по всему помещению и сделать так, чтобы все чашки и блюдца добрались в конце концов до кухни, а газеты, которые под конец рабочего дня непременно оказывались разбросаны по всему «Кофе-хаусу», сложены аккуратной стопочкой у входной двери, откуда их завтра заберут и отправят на переработку.

«Кофе-хаус» она обожала: эту длинную зигзагообразную вереницу маленьких уютных комнатушек, уставленных креслами, диванами и невысокими столиками – на улице, где главную скрипку играли букинистические магазинчики.

Она затянула пленкой оставшиеся нераспроданными куски чизкейка и отправила их на ночь в холодильник, потом взяла тряпку и смахнула крошки. Ей нравилось быть одной.

Тихий стук в окно отвлек ее от этой несложной и необременительной работы – и вернул к реальности. Сэм подошла к двери, открыла задвижку и впустила женщину приблизительно одних с ней лет, с выкрашенными в ярко-красный цвет и заплетенными в косички волосами. Звали женщину Натали.

– Привет, – сказала Натали, приподнялась на цыпочках и поцеловала Сэм, так что поцелуй пришелся между щекой и уголком рта. Одним таким поцелуем многое можно сказать другому человеку. – Ты тут закончила?

– Ну почти.

– Хочешь, в кино сходим?

– Конечно хочу. С удовольствием. Мне тут дел осталось буквально на пять минут. А ты сядь пока, «Онион»141 почитай, ладно?

– Да я номер за эту неделю уже читала. – Она села в кресло возле самой двери и стала рыться в кипе приготовленных к отправке в макулатуру газет – покуда не нашла что-то и впрямь ее заинтересовавшее, и села читать, а Сэм тем временем собрала оставшиеся в кассе деньги, пересчитала, упаковала и положила в сейф.

Они спали вместе уже целую неделю, и Сэм всерьез начала прикидывать, не та ли это настоящая любовь, которой она ждала всю свою жизнь. Она, как могла, внушала себе, что ощущение счастья, которое возникает у нее всякий раз, как она видит Натали, обусловлено феромонами и всякой другой гормональной фигней, которая действует ей на мозг, и, очень может статься, именно в этом все дело и было; однако единственное, что она знала сейчас наверняка, это то, что стоит ей только увидеть Натали, как улыбка сама появляется у нее на лице, и что когда они вместе, на душе у нее легко и спокойно.

– Тут в газете, – сказала Натали, – очередная статья все на ту же тему. «Америку ждут перемены?»

– Ну и как – ждут?

– Ничего определенного на сей счет они не говорят. Говорят, что очень может быть, но вот какие именно, когда именно и по каким причинам – этого они не знают. А может быть, и вовсе ничего не изменится.

Сэм изобразила голливудскую улыбку.

– Ну, – сказала она, – в любом случае никто из читателей не останется разочарован, верно?

– Ну наверное. – Натали наморщила лоб и вернулась к чтению.

Сэм сполоснула губку для мытья посуды, отжала ее и сунула на место.

– У меня такое впечатление, что какие-то вещи вдруг взяли и сами собой встали на место – несмотря на правительство и прочую пакость. Может, просто весна пришла немного раньше, чем ожидалось. Зима чтото была слишком долгая, и я рада, что она наконец кончилась.

– Я тоже, – Натали помолчала немного. – Тут пишут, что сразу очень большому числу людей начали сниться странные сны. А у меня вообще никогда никаких странных снов не было. Все исключительно в пределах нормы.

Сэм огляделась, чтобы проверить, не упустила ли чего-нибудь. Ничего она не упустила. У нее хорошая работа, и делает она ее хорошо. Она сняла фартук и повесила его на место, на кухню. Потом вернулась и начала тушить в комнатах свет.

– А мне вот за последнее время несколько раз снились очень странные сны, – сказала она. – Настолько странные, что я даже специальный дневник завела. Просыпаюсь и тут же записываю. Вот только потом, когда я перечитываю, смысла не остается никакого.

Она надела куртку и безразмерные вязаные перчатки.

– Я когда-то немного занималась толкованием снов, – сказала Натали. Она когда-то понемногу занималась всем на свете, от культуризма и каких-то мутных боевых искусств до фэн-шуй и джаз-балета. – Расскажи! А я тебе растолкую, что это значит.

– Ну ладно. – Сэм открыла входную дверь и выключила последнюю лампочку. Пропустив Натали вперед, она вышла на улицу и тщательно заперла за собой дверь «Кофе-хауса». – Время от времени мне снятся люди, которые упали с неба. А иногда я как будто под землей, и разговариваю с женщиной, у которой бизонья голова. А еще иногда мне снится тот парень, которого я месяц тому назад поцеловала в баре.

Натали хмыкнула.

– Такое впечатление, что у тебя есть о чем мне рассказать, – или я ошибаюсь?

– Наверное. Но это совсем не то, о чем ты подумала. Это был поцелуй из разряда «отвалите-все-на-свете».

– Так ты хотела, чтобы он от тебя отвалил?

– Нет, я хотела, чтобы как раз от него все на свете отвалили. Жалко, тебя тогда там не было.

Каблуки Натали выстукивали рядом по тротуару. У Сэм подошвы были мягкие, и ступала она почти неслышно.

– Кстати, это на его машине я до сих пор езжу, – сказала Сэм.

– Ты про эту пурпурную штуковину, на которой вернулась от сестры?– Ну да.

– А что с ним такое случилось? Что, машина ему теперь не нужна?

– Не знаю. Может, он в тюрьме. А может быть, и вовсе нет его уже.

– Умер, что ли?

– Похоже на то, – Сэм замешкалась. – Еще несколько недель тому назад я была уверена, что в живых его нет. Шестое чувство. Ну или что-то вроде этого. В общем, уверенность была полная. А потом мне вдруг стало казаться, что, может быть, он живой. Не знаю. Такое впечатление, что с шестым чувством у меня не как со всеми остальными пятью.

– И сколько еще ты сможешь кататься на этой тачке?

– Пока кто-нибудь не объявится и не потребует вернуть ее прежнему владельцу. У меня такое чувство, будто он ее мне завещал.

Натали подняла голову, посмотрела на Сэм, а потом посмотрела еще раз, пристально. И сказала: