Шеломянь - Аксеничев Олег - Страница 45

После смерти мужчины Миронег вышел из леса, к людям. Он был лишен их общества тринадцать лет.

За годы странствий по Руси Миронег помогал другим, пользуясь знаниями, полученными во время отшельничества, но не просил помощи для себя. Последние годы он прибился к новгород-северскому князю Игорю Святославичу, человеку честному и приятному в обхождении. Но Миронег знал, что не усидит долго на месте и не сможет служить одному господину.

Уже прошлой осенью хранильник принял решение перебраться к половцам, и хан Кончак не возражал против этого. Но что-то продолжало держать Миронега на Руси, не выпуская за пределы земель Ольговичей.

Последний раз вмешательство чуждой силы лекарь почувствовал весной, вскоре после того, как войско Кончака было разбито дружинами Святослава Киевского и отрядами черных клобуков. Миронег рассчитывал остаться в половецком лагере, но страшная головная боль гнала его прочь, на север. Чем дальше удалялся Миронег от половецких веж в сторону русской границы, тем слабее становилась боль.

Но что интересно, поездка в Курск, к Буй-Туру Всеволоду обошлась спокойно, и именно по пути к родному брату Игоря Святославича Миронег впервые увидел путеводный луч.

Князь Всеволод покинул Курск за несколько дней до приезда туда Миронега, и княгиня Ольга Глебовна, родная сестра Владимира Переяславского, утверждала, что не знает, куда отправился ее муж. Миронег предполагал, что она просто не желает помочь посланнику Игоря Святославича, заклятого врага ее брата. Ольга Глебовна, сахарно улыбаясь Миронегу, предоставила в его распоряжение несколько кметей для охраны и предложила лекарю самому поискать Буй-Тура по приграничным крепостям.

Предложение это граничило с издевкой, но Миронег согласился. Светлый луч, невидимый для остальных, как убедился лекарь, осторожно поговорив с попутчиками, привел небольшой отряд сначала к одним из четырех ворот города, а затем на дорогу, бестолково и долго петлявшую меж холмов и оврагов и доставившую в итоге Миронега в пограничный Трубеч.

Городок оседлал господствующую высоту и по-хозяйски взирал на изрытую оврагами равнину вокруг себя. Потемневшие от времени деревянные стены закрывали добротную гридницу и основательные конюшни, несколько кузниц и харчевен. Короче, там было все необходимое для вполне приемлемой жизни небольшого гарнизона, куда и приехал князь Всеволод.

Трубеч – обычный приграничный город, где много оружия и мало женщин. И во встрече, оказанной там Миронегу, сквозило некое разочарование. Дозорные на стенах приняли сначала прибывший отряд за купеческий караван, а как известно, где купцы, там деньги, а где деньги – там женщины.

Лекарь ненадолго уединился с князем, и кмети смогли разглядеть хитрую ухмылку на губах своего командира, когда Всеволод вновь появился на крепостном дворе.

Разбрызгивая весеннюю грязь, умчался в Курск гонец с княжеским посланием жене. Оно было предельно лаконичным; на клочке бересты большими корявыми буквами Буй-Тур выцарапал: «ЧТОБ ЖДАЛА!» Хороша собой была Ольга Глебовна, и к чеканной красоте приложился выкованный и закаленный не хуже булата характер. И нелишне было напомнить, кто в доме хозяин, ох как нелишне!

Сам же Всеволод, захватив с собой только небольшой отряд кметей, кратчайшим путем через курские леса помчался на зов старшего брата, князя Игоря Святославича. Миронег только головой покачал, увидев, как мало людей ведет за собой Буй-Тур по местам, считавшимся самыми опасными на Руси.

Заметив это, князь Всеволод потеребил длинноватый, в бабку-гречанку, нос и ухмыльнулся:

– Не волнуйся, лекарь! Мои куряне – что волки, с конца копья кормлены, а ближе к ним и подходить боялись!

Кмети смешками встретили рассказ о себе, гордясь сравнением с лесными хищниками. Явно рисуясь перед чужаком, они без предупреждения, руководствуясь, как можно было догадаться, какими-то тайными знаками, перевели коней в галоп. Отряд мчался между деревьев, едва не задевая торчащие в разные стороны ветви, и Миронег быстро отстал, не в силах соревноваться с всадниками, слившимися в единое целое со своими конями.

В сгустившемся лесу кмети разыскали наутро после ночного привала вятичский поселок и наняли проводника.

Миронег тихо ехал в середине группы, стараясь держаться серебристого луча, блестевшего на влажной земле, и удивлялся чутью Годины. Вятич находил путь по земле, устланной прошлогодней травой, так точно, словно тоже видел потустороннего поводыря. Правда, могло быть и иначе; мертвые указывали Миронегу дорогу, давно известную местным жителям и четко обозначенную рядом примет.

Кметь, продиравшийся через заросли первым, ругался при каждом препятствии, то есть непрерывно. Вслед за ним по примятому проходу двигались проводник, иногда негромко командовавший повернуть в ту или иную сторону, князь, Миронег и остальные кмети. Буй-Тур Всеволод шлепками ладони отводил от лица обнаглевшие ветки, не задумываясь над тем, что, возвращаясь после удара, они секли по щекам ехавших за ним людей.

Проводник негромко сказал что-то первому кметю, и отряд остановился.

– Почему стоим? – поинтересовался князь.

– Смотрите сами, – ответил вятич, со вздохом показывая вперед.

Не так давно здесь прошел сильный дождь, и водяные потоки размыли рыхлую лесную почву. Корни деревьев, лишенные привычной опоры, не справились с нагрузкой и вылетели из родной и теплой темноты подземелья во враждебный мир открытого воздуха. Завал тянулся насколько хватало взгляда, и обойти его засветло не было никакой возможности.

– Вот и переночевали, – задумчиво сказал Всеволод.

Миронег взглянул на серебристую полосу и увидел, что она настойчиво тянется влево от завала. Свет от полосы пульсировал, и яркие сполохи уносились вдаль, настаивая на продолжении движения.

«Почему бы и нет?» – решил Миронег и подъехал поближе к князю.

– Разреши проехать вперед, князь, – попросил он. – Возможно, там найдется лучшее место для ночлега, чем здесь.

– А злых людей не боишься, лекарь? – прищурился Всеволод. – Места кругом такие, что получить дубиной по темечку ничего не стоит.

– Не боюсь. В такой глухомани зверя не встретишь, не то что человека.

– Ладно, езжай. Трех мечников с тобой отправлю на всякий случай. Ежели что, трубите в рог, постараемся подоспеть вовремя.

– Надеюсь, что обойдется.

– Я тоже.

С опытными воинами за спиной Миронег чувствовал себя не в пример уверенней. Лес не внушал доверия, а вечерние сумерки будили воображение. Игра теней показывала то лучника, притаившегося за кустом, то медведя у поваленного дерева, но благодаря свечению путеводной полосы Миронег мог быстро разогнать свои страхи. Кмети, с трудом различавшие в сгущавшейся темноте детали, уважительно посматривали на спину лекаря, уверенно ехавшего впереди.

– Смотрите, дорога!

Кметей сложно было удивить, но сейчас это, кажется, получилось. Земля, покрытая гнилым ковром прелых листьев и искривленных в давней агонии сосновых игл цвета застарелой блевотины, засветилась вдруг в потемках чистой гладкой полосой, уходящей к вытянутой ровной стене деревьев, посаженных в давние времена заботливой рукой человека. Неведомый дворник убрал весь мусор с укатанного полотна дороги, так что Миронег невольно придержал жеребца, устыдившись его забрызганных грязью копыт.

Копья кметей слепо ощупывали воздух в поисках неведомого противника. Кто знает, кому пришло в голову поселиться в этой глухомани и чистить никому не нужную дорогу, начинающуюся на пустом месте и уходящую, казалось, также в пустоту.

Путеводный луч без колебаний тянулся вперед, и Миронег надеялся, что опасности впереди нет. Все же он дождался кметей; железные наконечники копий казались не меньшей гарантией безопасности, чем призрачное присутствие мира мертвых.

Кованые копыта зацокали по дороге, словно она была замощена камнем. Кмети выглядели обескураженно, хотя и старались не показывать этого.