Шеломянь - Аксеничев Олег - Страница 38

– Ты сможешь помочь хану?

– Не уверен, что у меня это получится. Противник достаточно силен на расстоянии, значит, при лобовом столкновении его сила только умножится.

– Но ты можешь попытаться?

– Приказывай, князь! Все в твоей воле.

– Приказать не могу. Но – прошу!

– Все в твоей воле, – повторил Миронег.

Этим же утром князь Игорь распорядился приготовить Миронега в дорогу. Отъезд планировался на следующий день, и воля князя была исполнена безоговорочно. Но лекарь удивился, увидев, что сам Игорь Святославич вышел на красное крыльцо в дорожной одежде. Рядом с ним стояла, сжав губы, Ярославна.

– Еду с тобой, – пояснил Игорь. – Не прощу себе, если брошу друга в беде.

– Подумай, князь, – сказал Миронег. – Уж больно странный у нас повод для беспокойства. Поверит ли хан? И не покажется ли это ему просто смешным?

– Поэтому и еду, – насупился князь. – Надо мной не посмеется. Может, и прислушается…

– Конечно, прислушается, – вступила в разговор Ярославна. – Слово друга тверже булата. Поезжай, муж, и не волнуйся за детей и княжество. Я пригляжу!

Миронег взглянул на княгиню и решил, что ее слово не менее твердо, чем воля мужа. Хорошо, когда есть кто-то за спиной.

Хорошо и надежно.

Кончак выслушал эту историю молча, не перебивая князя Игоря даже междометиями. Достаточно долго он не говорил ни слова и после завершения рассказа. Наконец хан сказал:

– Действительно странная история. Странная, а не смешная, как ты опасался, друг Игорь. Конечно, я предпочел бы, чтобы мы просто посмеялись над этими страхами за пиршественным столом, но – все сбылось! Было предательство, хотя до сих пор не понимаю отчего, было и колдовство.

– Значит, бывают вещие сны? – не веря сам себе, спросил князь.

– Значит, бывают. Но другое открытие радует меня сейчас.

– Открытие?

– Да. Счастье – получить доказательство, что дружба существует не только на словах!

Кончак, улыбаясь, протянул руку князю Игорю. Князь ответил на рукопожатие, и какое-то время они ехали, соединившись. От качки, неизбежной на рыси, сцепленные руки то взлетали кверху, то опускались. Это напоминало поведение малых детей, безмятежно гуляющих по теплой лесной тропинке в середине лета.

«Будьте как дети, – говорил давным-давно галилейский проповедник Иешуа. – Ибо их есть Царствие Небесное».

Искренне дружить способны только дети, ибо безгрешны и не злобны.

Или люди благородные.

Ибо незлобивы и мало грешили.

Бог, дремавший в каменной тверди истукана, стоявшего в дальнем углу заброшенного святилища недалеко от города Тмутаракани, пробудился.

В мире живых происходило нечто способное помешать возвращению Старых Богов на Землю. Бог прислушался к себе и почувствовал, что больше не может найти одного из самых верных своих прислужников, того, кто презрел свое земное существование, слившись со Старыми в их извечном презрении к жизни.

Прислужник получил то, к чему не стремился. Получил смерть. А Старые Боги никогда не жили, следовательно, не знали смерти.

Но так не должно было произойти. Этот слуга необходим для воплощения, и Бог продумал, что стоит сделать.

Прислужник должен получить частичку божественного бытия, и для Аль-Хазреда настала пора ощутить невозможное: не умирая, быть мертвым. Считанные единицы из всех людей на Земле были удостоены в прошлом такой чести. Так грезит в существующем только в его воображении Царстве Мертвых зеленокожий Осирис, так охотятся, перескакивая со звезды на звезду, близнецы Таммуз и Дионис.

Аль-Хазред должен был стать особым слугой, у которого останутся человеческие эмоции и чувства. Бог решил в дальнейшем создать себе пару прислужников, чтобы их свойства дополняли друг друга. Провидение подсказало Богу, что второй прислужник должен появиться в стране под названием Трансильвания, но нигде на планете такой земли Бог не нашел. Провидение, словно насмехаясь, добавило, что прислужник как-то должен быть связан с драконами. А их, как известно не только Богам, никогда не было.

Кажется.

В безлюдных степях недалеко от реки Хорол по таявшему снегу полз пепел. Его не потревожил ветер, не стронуло с места копыто коня. Он полз сам по себе. Змея тоже без ног, но ведь передвигается.

Ай! Я ошибся, любезные читатели! Нет, все-таки не может пепел ползти сам по себе! Оказывается, это темный треугольный коготь Странника Итаквы хозяйничает в раскисшей мартовской степи, собирая то, что осталось от незадачливого колдуна.

К вечеру Итаква угомонился, и черный коготь исчез, призванный хозяином из космического беспределья. Зато в степи прибавился один всадник.

Бог мог быть заботливым. Новорожденный слуга не должен был терять время на пеший путь, и Итаква не поленился собрать заодно пепел, оставшийся от коня, на котором сгорел араб во время покушения на Кончака.

Одного мне так и не удалось узнать: стал ли тот конь жив или мертв?

Или, под стать хозяину, он перешел в состояние Старых Богов, когда все это не важно?

История не сохранила подробностей, и это не удивительно. Ведь пишется она для людей и о людях, а не для лошадей и о лошадях.

Иногда, читая о некоторых людях, я жалею об этом.

5. Путивль – Киев.

Март – апрель 1185 года

– Кажется, нас встречают, – сказал Кончак, вглядываясь в даль.

– Странно. Я предупреждал жену, что все должно оставаться в тайне.

Князь Игорь Святославич пытался разглядеть что-либо на берегу Сейма, но не смог.

– Отчего у вас, половцев, такое хорошее зрение? – спросил он несколько обиженно.

– Мы соли не едим, вот и глаз острее, – сообщил Кончак, продолжая разглядывать невидимых для князя Игоря всадников. – Ого! Никак сам князь путивльский навстречу едет!

– Я ему поезжу! – проворчал Игорь Святославич.

Путивльское княжение он недавно передал своему сыну, пятнадцатилетнему Владимиру. Юноша в свои годы не уступал в воинском умении лучшим мечникам княжества, и князь Игорь решить выделить ему собственный удел. Еще бы женить сына, и начнется для него полноценная взрослая жизнь.

Но возрастная горячность еще не оставила Владимира Игоревича, и юный князь вполне мог нарушить распоряжение отца и выехать ему навстречу, тем самым выдав тайный визит Кончака. После столкновения на Хороле князь Святослав Всеволодич не одобрил бы подобного.

Но Кончак считал своим долгом лично появиться в Путивле, и Игорь Святославич соглашался с необходимостью этого поступка. Уж больно важным было то дело, за которое взялись князь и хан, чтобы можно было оставить его на посредников.

Владимир Игоревич достаточно вырос, чтобы жениться, и нашлась невеста, которая, по мнению Игоря Святославича, единственная могла оказаться достойной путивльского князя.

Уже год назад лекарь Миронег заприметил в Шарукани девочку, одетую по случаю жары только в короткие кожаные штаны. Босые ноги были испачканы и поцарапаны, серая пылевая накидка запорошила длинные волосы. Непослушная челка придерживалась кожаной налобной повязкой, на которой были нашиты золотые грифоны, украшенные драгоценными камнями.

Золота и камней хватило бы на покупку небольшого стада коров, но девочка, казалось, не обращала даже малейшего внимания на свое богатое убранство.

Заметив остановившегося Миронега, девочка вдруг вспыхнула и прикрыла пышными волосами загорелую неразвитую грудь.

– Что уставился? – недобро спросила она на хорошем русском языке.

– Извини, если чем обидел, – улыбнулся в ответ Миронег. – Загляделся на твоих грифонов, уж больно хороши.

– Грифоны? – растерялась девочка. – Ах, эти, что на повязке… Отец подарил, а по мне без них было бы лучше.

– Отчего же?

– Волосы в них путаются – неудобно!