Год крысы. Видунья - Громыко Ольга Николаевна - Страница 65

– Жара домашней печи недостаточно для расплавления серебра, – не удержался от снисходительного замечания лекарь. – Нужны кузнечные мехи, закрытый тигель…

– Такой умник, как ты, наверняка что-нибудь придумал. – Стражник тюкнул по последнему подозрительному углю и выпрямился. Бросил кочергу на пол, брезгливо отер руки о Жаров плащ, висящий возле печи.

Рыска едва удержалась от крика: ей в штанину юркнула крыса, взобралась до колена и затихла, плотно прижатая тканью.

– Отойди-ка, девица, – почти в ту же щепку цыкнул толстяк. Рыска послушно вскочила. Стражник, кряхтя, нагнулся и заглянул под кровать. Потом бесцеремонно отбросил одеяло, прощупал тюфяк, подушку – Жар еле успевал пододвигаться.

– Надо бы и девку обыскать, – ухмыльнулся один из молодых. Лекарю уже связали руки за спиной, и тот обреченно глядел, как толстяк потрошит ящик с травами. – А ну, милая, поди сюда… Уж больно подозрительно у тебя рубаха топорщится!

Рыска и подумать не могла, что он имеет в виду вовсе не узлы с деньгами. Девушка обхватила себя руками и отчаянно помотала головой. Отберут ведь, как Альк пугал!

– Ишь, какая стеснительная, – загоготали стражники. – А ты знаешь, что полагается за сопротивление властям? Тридцать плетей на площади!

Но тут их начальник случайно заглянул в кадушку, просиял и, не закатав рукава, сунул руку в воду.

– Ага!!! – На ладони толстяка лежал, капая, тусклый комочек металла. – Ишь куда запрятал! Все, теперь не отвертишься…

– Да этому куску три года! – возопил лекарь, но его уже никто не слушал: подхватили под локотки и поволокли к двери. – Я на нем воду для снадобий настаиваю, они целебней делаются!

– Палачу будешь рассказывать! – Стражник бережно завернул находку в платок и спрятал в кармашек при поясе.

– Нет! Это чудовищная ошибка! Я ничего не брал!

Толстяк обернулся от порога, погрозил Жару с Рыской:

– Видали? С ворьем в нашем городе разговор короткий!

Дверь захлопнулась.

– Я не хочу на виселицу-у-у-у… – затихло вдали.

– И что бы им не зайти десятью лучинами раньше? – Крыс выбрался из штанины и тут же взбежал по ней вверх, сел у Рыски на плече. – Он бы впереди них помчался. Эй, коровья жертва, ты долго будешь в постели валяться? Мы уже полдня из-за тебя потеряли.

– Что ты, он еще слишком слаб! – возмутилась девушка.

Но Жар уже откинул одеяло:

– Валим отсюда!

Рыска поспешно подставила ему плечо:

– Ты уверен?

– В окуренном логове оставаться?! Ну уж нет!

Пока парень медленно, путаясь в рукавах и штанинах, одевался, Рыска спохватилась, что вчера совсем забыла о коровах. Девушка выскочила на крыльцо и с облегчением увидела их у коровязи, голодных и печальных. За ночь животин непременно бы свели, но ко времени приезда друзей все воры уже отправились спать, а при дневном свете постеснялись. Повезло.

Рыска насыпала коровам зерна и вернулась в дом за водой:

– Жар! Что ты делаешь?!

– Башмаки ищу, – неубедительно соврал парень, роющийся в рассыпанных по полу вещах.

– Вон они, возле кровати стоят. А у лекаря ничего брать не смей! – сурово приказала девушка.

– Какая ему разница? – с досадой буркнул вор. – Все равно он сюда не вернется.

– Разница не ему, а тебе! Это мерзко! Мы же не падальщики!

– Когда я путников обшаривал, ты не возражала, – надулся Жар.

– А ты и у них что-то взял?! Кроме Алька? – Рыска была поражена до глубины души.

– Конечно – свой арбалет, – честно признался парень: арбалет он забрал тоже.

– Ну, свой можно, – успокоилась девушка. Однако осталась стоять в дверях, пока друг, кряхтя, не натянул башмаки и не вышел вместе с ней.

Жар с большим сомнением поглядел на черно-белую Болезнь, но все-таки забрался в седло:

– А ты лучше сядь на Милку, так спокойнее.

– Может, сам на нее сядешь?

– За тебя я боюсь больше.

– Ну за вчера же со мной ничего не случилось.

– Короче, пусть Милка и дальше поклажу везет, – невежливо перебил их Альк. – А если девка все-таки окочурится, то и спора не будет.

Друзья переглянулись, и Рыска принялась торопливо развьючивать трехцветку.

Про злосчастного лекаря вспомнили уже за городом, когда собственные страхи остались позади.

– Надо же, – огорченно сказала девушка, – с виду такой хороший человек, а драгоценности ворует…

– Это не он.

– А кто?!

– Мне-то откуда знать? Ошиблись, оговорили, подставили… – В «голосе» Алька мелькнула горечь. – Другие хорошие люди. Обычное дело.

Корова остановилась так резко, что крыс чуть не слетел с Рыскиного плеча.

– Но ведь тогда надо что-то делать! – с непоколебимой уверенностью заявила девушка.

Глава 22

Спор длился уже больше лучины, но без малейшего успеха. Рыска стояла на своем, как статуя Хольги на пьедестале: под известкой, которой строители замазали щели, оказался цемент алмазной твердости. Проще разбить, чем сдвинуть.

Альк, наверное, сто раз проклял свою болтливость. Ну что ему стоило поддакнуть: «Да-да, как обманчива внешность!»?

– Каждый день в каком-нибудь городе вешают кого-нибудь невиновного. Ты не можешь спасти всех.

– Но я могу спасти хоть одного! – не давала сбить себя с толку Рыска. – А других кто-нибудь другой спасет, и всем будет счастье. Надо помогать людям, тогда и они тебе потом помогут!

– Весчанская привычка. Не одолжишь соседу топор – он тебе не одолжит борону, вот и приходится подлизываться к противному мужику. Деваться-то все равно некуда, вокруг лесов на пять кинтов. А здешнего лекаря ты больше никогда не увидишь, так что нечего ради него и стараться.

– А может, он вылечит кого-нибудь, кто поможет мне!

Жар даже не вмешивался: слишком хорошо знал этот тон и взгляд. Пусть лучше такка сожрет, чем совесть. Поняв, что это еще надолго, парень спешился и разлегся в высокой траве, забросив одну ногу на колено другой и сунув в зубы клеверную былинку. Чувствовал он себя на удивление бодрым, хоть и слабым. Пожрать бы уже чего…

– А может, того, кто тебе навредит?

Рыска спохватилась, что разговор зашел куда-то не туда, в корысть какую-то.

– Ну и пусть! Главное, чтобы правда победила!

– И лекарь смог повеситься со всеми удобствами, дома?

– Он же передумал!

– А завтра снова передумает?

– Нет, он уже протрезвел, испугался и поумнел!

– А завтра снова напьется, расхрабрится и поглупеет.

Коровы меланхолично щипали траву, бряцая удилами. Проезжие удивленно оглядывались на девушку, ругающуюся в пустоту.

– Зато это будет его выбор! Ты вон тоже почему-то не хочешь быть крысой, хотя учился на путника.

– Вот именно – на путника.

– Но ведь ими становится только половина видунов!

– Десятая часть. В лучшем случае. Крысы быстро дохнут, и им нужна замена. Да, я знал, на что иду. И был готов рискнуть.

– Что ж ты теперь возмущаешься?

– Наставники лгали нам. Они обещали, что путниками станут лучшие ученики. ЛУЧШИЕ, – выразительно повторил Альк.

– А…

– Конечно, – Жар сплюнул изжеванную былинку, – кто ж согласится семь лет горбатиться над книгами, если за усердие из тебя сделают подвеску к седлу! Молодцы, ловко придумали.

– Так мы едем? – воспользовался замешательством девушки крыс.

– Да. Назад в город! – Рыска натянула поводья, заставив Милку отвлечься от кормежки.

– Ты совсем идиотка, да?! – Альк набычился и так встопорщил шерсть, что казался вдвое больше своего размера. – Чем ты сможешь ему помочь? Пойдешь к дознавателю и скажешь, что о невиновности лекаря тебе крыса нашептала? На суде даже показания путников в расчет не принимаются, разве что если совсем уж мутное дело.