Год крысы. Видунья - Громыко Ольга Николаевна - Страница 44

– Прости, – в свою очередь смутился Жар. – Местный жаргон. Ну это… стража на ночных ополчилась, выходы из города перекрыла и груши околачивает… то есть обыскивает всех.

– А мы-то тут при чем? – удивилась девушка.

Друг виновато опустил глаза, потеребил себя за кончик носа:

– Ну, я как бы… немного при том.

– То есть? Ты стражник? – Рыска уважительно поглядела на богатое одеяние друга, не замечая, что бархат на сгибах изрядно потерт, да и в плечах кафтан сидит как-то кривовато, будто не на Жара шит.

– Э-э-э… не совсем… знаешь, Рысь.

– Да вор он, вор, – безжалостно подсказал Альк. – Чего тут гадать-то, по морде ж все видно.

– ВОР?! – Рыска аж вскочила.

– Зато один из лучших, – поспешил заверить ее Жар. – Чего ты так распушилась-то? Не было у меня другого выхода, понимаешь? В городе чужаку честным трудом не прокормиться, ну и пришлось… крутиться.

– Воровать?!

– Тихо ты! – Друг встревоженно дернул ее за рукав, заставив сесть. В этой кормильне, правда, приличных людей отродясь не водилось, только беднота и мелкое жулье, – но не то у вора ремесло, чтоб им на весь свет хвастаться. Сам Жар забрел сюда узнать последние новости, ну и кое-что «уронить» нечистому на руку кормильцу. – Я сейчас все тебе объясню…

– Хорош глаза закатывать, – поддержал вора крыс. – Ты ж сама третьего дня корову свела.

– Что, правда? – оживился Жар.

– Нет! – Рыска снова рванулась с места, но друг не спешил разжимать пальцы. – Это моя оплата!

– Только хозяин об этом не знает.

У девушки задрожали губы. Родители, а потом и Фесся с женкой с детства вдалбливали ей, что лучше помереть с голоду, чем воровать. И вот теперь лучший Рыскин друг – вор, и сама она, похоже, ничем не лучше!

– Ты не сопли распускай, а думай, как вину загладить. Раз твой дружок из города улепетывает, нам тут тоже рассиживаться нечего.

– Эй, – внезапно осенило Рыску, – а ты случайно не в сторону Мириных Шахт едешь?

– Может быть, – осторожно ответил Жар. Куда податься, он сам еще толком не знал. Можно и впрямь поближе к Саврии, там летом попрохладнее. – А что?

– Я крысу пообещала туда отвезти, – доверчиво призналась Рыска. – За пятьдесят златов, представляешь?!

– Ну-ну, поди еще на всю улицу покричи! – возмутился Альк, но было поздно.

Когда дело дошло до денег, Жар оказался куда практичнее девушки. На лице у вора появилось незнакомое Рыске хищное и оценивающее выражение.

– А задаток ты у него взяла? – вкрадчиво поинтересовался он.

– Нет, – растерялась девушка. – А надо было?

Друг обидно расхохотался:

– Конечно! Тут не каждому человеку верить можно, не то что крысе! Где у нее кошель-то? Изоткудова она деньги вынимать будет?

– Задаток вам нужен? – презрительно взъерошился Альк. – Пожалуйста. Пять златов устроит?

Рыска охнула. Конечно, обещанные пятьдесят тоже впечатляли – как далекая, наполовину сказочная мечта. Но получить такую кучу деньжищ прямо сейчас, в руки!

– Хотя бы десять положить надо, – небрежно возразил Жар.

– Обойдетесь. Вам, нищебродам, и пять дай – нет уверенности, что не сбежите.

– Обижаешь, животное, – важно сказал парень. – Мы – люди солидные, у нас как в тсарской казне.

– Ага – по меркам помойки. – Крыс уже привычно шмыгнул к Рыске за пазуху. – Пошли.

– Куда?

– За твоими деньгами, маленькая алчная весчанка. – В вороте мелькнул хвост, щекотнув Рыске подбородок, и показалась мордочка.

– Я поняла, но куда надо идти?!

– Тут недалеко, – зловеще пообещал крыс. – Твой дружок как раз успеет допить варенуху.

– Эй-эй! – Жар тоже вскочил. – Я с вами.

– Ты нам только помешаешь.

– Нет уж, – уперся вор. – Идем вместе, а то мало ли куда ты ее заведешь!

– О да, – глумливо подтвердил Альк. – Я умею заводить женщин. Что ж, иди – но я предупреждал!

Рассчитавшись с кормильцем (тот не только не стал брать с гостей денег, но и без спора уплатил Жару назначенную сумму за содержимое его сумки), компания вышла во двор. Милку парнишка все-таки почистил и накормил, безмерно удивившись брошенной Жаром монете, – видать, хозяин приказал обслужить скотину «путницы» бесплатно. Но забирать корову гости пока не стали.

– Молельню видишь, с колоколом под аркой? Иди к ней. Та-а-ак… Теперь налево.

– В эту щель?!

– Бывают и уже, – успокоил ее Жар, первым заходя в узенький проулок. – Здесь хоть боком протискиваться не надо.

Но Рыске даже такой ход напоминал крысоловку: две доски на распорке, а сверху лежит камень. Чуть тронешь приманку, схлопнутся и раздавят в лепешку. Девушка рвалась поскорее проскочить неприятное место, но у самого выхода крыс жестко ее осадил:

– Стоп! Сначала я все объясню, а потом выйдем. Нам нужна вон та дверь, где крылечко с железными перилами.

– Опа, – удивился Жар. – Это ж купца Василюги дом, мы его на прошлой неделе чистили!

– В уборщики нанимались? – наивно уточнила Рыска.

– Ага, – смутился друг. – Того… пять узлов мусора вынесли.

Альк расхохотался:

– Поди еще оплату за свой труд попроси.

Жар насупился, а крыс снова обратился к Рыске:

– Постучишь, и если откроет важный такой мужик, с плешью сердечком, сделаешь жалобный вид и скажешь: «Милсдарь купец, Альк Хаскиль бьет вам челом и напоминает о зимнем долге, прося вспомоществовать им на благое дело, сообща начатое в кормильне «Под семью елками». Запомнила?

Переулок показался девушке намного уютнее.

– А может, мы все-таки вместе с Жаром пойдем? Он ведь уже этого Василюгу знает…

– Нет-нет, – резко сменил мнение друг. – И вправду – лучше ты одна. Не бойся, я здесь подожду!

– Иди, девка, стучись, – неумолимо велел крыс. – Ты же любишь блестящие, гладенькие, звонкие денежки?

– Не люблю, – проворчала Рыска, но все-таки пересекла улицу, поднялась по ступенькам и робко брякнула кольцом. Звук получился сухой, будто старческое перханье, и быстро угас.

– Стучи-стучи, – подбодрил ее Альк. – Он после обеда вздремнуть любит.

– Ой… так, может, не стоит его беспокоить? Я могу и до вечера подождать!

– Ничего, ему много дрыхнуть вредно. Да брось ты кольцо, подолби кулаком!

– Это неприлично!

– Неприлично с козой в сарае запираться.

Что тут неприличного (во время дойки мать всегда замыкалась изнутри на крюк, чтобы вредное животное не выскочило во двор), Рыска спросить не успела: дверь все-таки открылась. На пороге стоял унылого вида толстяк в домотканых штанах и наброшенном на голое тело кафтане, из распаха которого любопытно выглядывало бледное волосатое пузо.

– Чего тебе, девица? – сонно и тоскливо спросил купец.

– А… Альк Хаскиль бьет вас… – (на бородатом лице появилось легкое изумление), – то есть вам челом, напоминает о зимнем долге и просит восщи… воспмомщи… – (брови купца ползли все выше, Рыска краснела и путалась все сильнее). – Воспомощить им на благое дело. – Дальше Рыска оттарабанила без запинки и с облегчением вдохнула.

Купец перевел взгляд на ее живот. Альк сидел над самым поясом, еще и раскорячился зачем-то, платье заметно оттопыривалось.

Василюга мрачно засопел, скривился, но полез в нагрудный кошель, с которым, похоже, не расставался даже во время сна.

– Вот, держи, – сказал он, небрежно, будто горох, бросая Рыске (девушка еле подол подставить успела) пригоршню увесистых золотых монет. – Только никому ни гугу! А этому крысьему сыну передай, что в следующий раз я лучше сразу в бочке с ледяным вином утоплюсь, чем с ним за стол сяду.

– Хорошо, – растерянно пообещала девушка.

Купец выглянул на улицу, с подозрением осмотрелся, словно проверяя, не было ли свидетелей этому чем-то постыдному разговору, и захлопнул дверь.

Рыска поспешила назад в переулок, крепко сжимая подол.