Игра у животных - Фабри Курт Эрнестович - Страница 2

Игра — неигра?

Девятнадцатый век — век потрясающих научных открытий и небывалых, немыслимых доселе достижений техники. Человек познал свое могущество, свои неисчерпаемые творческие силы, поверил в свою способность все понять, все постичь, всему научиться, беспредельно развить свои умения. Многие великие умы уверовали во всемогущество учения и упражнения при развитии умственных и физических способностей. Не случайно, надо думать, именно в ту пору зародился и современный спорт, нашедший в Олимпийском движении свое наиболее массовое воплощение: стало очевидным, что физические упражнения необходимы для здоровья, для полноценного развития человека.

Но девятнадцатый век — это и век победоносного утверждения эволюционного учения. Познание великого единства органического мира, всеобщего процесса развития всего живого, происхождения человека от животных предков — эти грандиозные достижения науки побуждали ученых искать эволюционные истоки во всех сферах человеческой активности, упуская, однако, подчас из виду, что наряду с общностью родства существуют и коренные различия между человеком и животными. Нет поэтому ничего удивительного в том, что первые попытки толкования игр животных делались именно в этом направлении.

Прежде всего необходимо назвать немецкого психолога К. Грооса, который рассматривал игру у молодых животных (и у детей) как способ самосовершенствования. Согласно его теории игра — это предварительное упражнение форм взрослого поведения в особо важных сферах жизнедеятельности, своего рода практика, готовящая подрастающее животное к жизни взрослых. При этом имелось в виду, что игра позволяет молодому животному упражняться без риска, ибо в этих условиях ошибки не влекут за собой пагубных последствий. Значит, в ходе игры возможно совершенствование поведения еще до того, как его недостатки роковым образом «предстанут перед судом естественного отбора». И люди, и животные должны учиться и упражняться в умениях, чтобы преуспеть в жизни…

Точку зрения Грооса разделяли (и разделяют) многие ученые, но существует и противоположный взгляд на игру как на поведение бесполезное, лишенное приспособительного значения. Такое представление было высказано также в конце прошлого века английским философом и психологом Г. Спенсером, рассматривавшим игровую активность животного как расход некой «избыточной энергии», как своего рода суррогат «естественного приложения энергии». Эта теория получила новое воплощение в современной концепции «вакуумной активности», разработанной известным австрийским исследователем поведения животных К. Лоренцом (хотя Лоренц отметил и существенные отличия между игрой и «вакуумной активностью»). В этих концепциях доминирует представление, что когда животному «некуда девать» накопившуюся энергию, оно начинает с азартом выполнять незавершенные, бесполезные телодвижения, не приносящие ему никакой выгоды для обеспечения его жизнедеятельности.

В самом деле, когда медвежата, играючи, борются друг с другом, все как будто ясно: это упражнение для будущих серьезных схваток. Но какой толк от катания с ледяных горок? Конечно, и у взрослых медведей наблюдаются такие «скоростные спуски», но неужели требуется длительная интенсивная учеба, для того чтобы овладеть столь примитивным движением? А может быть, такие игры соответствуют нашим физкультурным упражнениям, в данном случае — санному спорту или бобслею? Если так, то мишка, выступающий в таком виде спорта в мультфильме, — не такая уж фантастическая выдумка! Правда, это «спорт» без спортивного инвентаря, без физкультурных снарядов и снаряжения. (Однако, как еще будет показано, у некоторых других животных, например, обезьян, встречаются и своего рода «спортивные снаряды».) А может быть, вся эта игровая возня действительно всего-навсего веселое времяпрепровождение, забава, приятный расход именно «избыточной энергии»? Вот и получается: действие очень простое, а толкование может быть весьма различное.

Не удивительно поэтому, что специалистами высказывались самые различные точки зрения на игру у животных, причем эти взгляды большей частью располагаются между упомянутыми крайними позициями, или же делаются попытки их, хотя бы частично, как-то объединить. Так, швейцарская исследовательница поведения животных М. Мейер-Хольцапфель назвала игру животных мнимой деятельностью. Но при этом она допускает, что в основе игры лежит «пробование», основанное на любопытстве. Играют, по ее мнению, лишь тогда, когда не выполняются инстинктивные действия. Другие ученые, наоборот, самую игру считают инстинктивными действиями, хотя и своеобразными, которые в отличие от сходных инстинктивных действий (например, борьбы или ловли добычи) выполняются многократно и неутомимо.

Против такого взгляда на игру возражали на том основании, что в отличие от всех инстинктивных действий для выполнения игровых действий не существует никаких особых «органов игры», что не существует мозговых «центров игры», в то время как для всех инстинктивных действий такие центры можно обнаружить.

Очень определенно высказался против значения игры для развития поведения взрослого животного в начале 30-х годов голландский зоопсихолог Ф. Ботендийк. Этот ученый даже усматривал коренное отличие игры от других форм поведения именно в полном отсутствии приспособительного значения игровой активности. Он утверждал, что игра важна только непосредственно для играющего, приводя его в положительное эмоциональное состояние, но не для его будущего. Инстинктивные формы поведения, по Ботендийку, созревают независимо от упражнений; там же, где наблюдается упражнение в каких-то действиях, нет игры.

Другие ученые, как правило, не занимают столь категоричную позицию. Некоторые оставляют вопрос об упражняющей функции игры открытым или видят в игре некую «пара-активность», «самоподкрепляющуюся активность», «образцы» взрослого поведения и т. д. Но большинство исследователей в настоящее время все же считает, что игра служит подготовкой к взрослой жизни и накоплению соответствующего опыта путем упражнения. Так, например, Д.Б. Эльконин высказал предположение, что игра препятствует чрезмерно ранней фиксации инстинктивных форм деятельности и развивает способность к ориентации в сложных и изменчивых условиях среды. Как упражнение рассматривает игру также известный английский специалист по поведению животных У. Торп, указывая на то, что игра служит для приобретения животными навыков и для ознакомления с окружающим миром. Особое значение Торп придает при этом манипулированию предметами (о чем еще пойдет речь). Американский исследователь игр животных М. Беков считает, что функции игры сводятся к двигательной тренировке, формированию процессов общения и упражнению познавательных процессов.

Перечень мнений и взглядов на игру у животных можно было бы продолжить. Некоторые из них очень занимательны и даже романтичны, пленяют воображение. Особенно когда представишь себе, как в глубинах организма клокочет какая-то весьма загадочная, непостижимая жизненная энергия, которая, накопившись в избытке, наконец выплескивается, вырывается, как лава из кратера вулкана, и заставляет животное вытворять что угодно, лишь бы как можно скорее израсходовать эту энергию и предотвратить взрыв, катастрофу! Или, наоборот, игра как апофеоз жизнерадостности, как воплощение самого что ни на есть безудержного, необузданного веселья…

Конечно, никто не отрицает ярко выраженную эмоциональную окраску игр животных, но одно дело считать это одним из аспектов игры (безусловно, немаловажным), другое дело — ее сущностью и, таким образом, полагать, что игра выполняется ради «самой себя». Однако даже в последнем случае игру нельзя считать «биологически бесполезной», ибо обусловленное ею радостное настроение имеет огромное значение для полноценного отдыха и разрядки.

Что же касается тех ученых, которые ищут первопричину игры в сугубо внутренних, глубинных процессах, в постоянном накоплении энергии и периодических разрядах ее неизрасходованных запасов, то даже они сейчас не могут всецело отрицать приспособительное значение игры: их постулаты сопровождаются оговорками наподобие тех, что игра увеличивает «альтернативы поведения» особи по отношению к окружающему миру и может содержать некоторые элементы научения.