Игра у животных - Фабри Курт Эрнестович - Страница 1

К.Э. Фабри,

доктор психологических наук, кандидат биологических наук

Игра у животных

Просторы Арктики. Март, по весеннему светит солнце, даже припекает. Перед входом в берлогу — медведица с двумя медвежатами. Малыши снуют туда-сюда, но вот они карабкаются вверх по гладкому склону и тут же скатываются вниз на животе, широко расставив лапы. И так много раз подряд. Это одна из типичных игр медведей. Иногда они поднимаются и на вершины айсбергов, чтобы затем стремительно, нередко кубарем, скатиться оттуда по ледяным склонам, не обращая внимания даже на ушибы. Нередко в эту игру включается и медведица. А однажды видели медведицу, стоявшую у конца спуска и ловившую лапами скатывающихся медвежат.

Вот что писал об играх медведицы со своими детенышами Роберт Пири, один из известных исследователей Северного полюса: «Она окунает их в разводях, съезжает с ними с айсбергов, кувыркается, катается по снегу, делает вид, что борется с ними; а иней и сияние солнечных лучей, отражающихся от торосов и снежных полей, делают это зрелище необыкновенно свежим и чистым». Лучезарная картина беззаботного детства! Ох уж эти медвежата-шалуны! Мишки на Севере, детеныши белых медведей…

А за тысячи милей от них, в угрюмом высокогорном ущелье, другие медвежата, их бурые родичи, день-деньской собирают ягоды себе на пропитание. Им не до игр… Почему же такая «несправедливость»?

Дело в том, что белый медведь — типичный плотоядный хищник, охотник на крупных животных, прежде всего тюленей, а также рыб и птиц, хотя в небольшом количестве поедает и растения. Мать вскармливает детенышей молоком больше года; первые постоянные зубы у них появляются только к шести месяцам, и пройдет еще немало времени, прежде чем они начнут пробовать мясо. Но еще до этого они сопровождают медведицу на охоту, и пока та терпеливо поджидает тюленя у лунки, спят или играют. Наблюдали, например, такую картину — медвежата катались в стороне с айсберга, но тут же бросились к добыче, как только мать извлекла ее из воды, и принялись ее теребить, но ничего не ели. Иногда медвежата даже мешают охоте, а то и срывают ее.

Бурый же медведь — типично всеядное животное, и растительная пища даже преобладает в его рационе. Период кормленая детенышей материнским молоком длится у этого вида только пять месяцев, так что медвежатам приходится рано начинать заботиться о своем пропитании, тем более что медведица не притаскивает им растительный корм. Да это и невозможно — представьте себе этакую «добрую маму», медведицу, которая приносит детишкам орешек и брусничку-земляничку! Как бы она это сделала, во что собрала бы и в чем несла бы такой гостинчик? Причем не раз-другой, ведь медвежата растут быстро и еды им нужно много! Так не проще ли малышам самим отправиться на сбор лесного урожая под маминым руководством и надзором? Так все вдоволь наедятся, а детенышам одновременно представится превосходная возможность познать мир, в котором им предстоит жить.

Другое дело — на площадке молодняка зоопарка. Здесь медвежата всех мастей (а точнее, биологических видов: белого, бурого, черного медведей) с успехом состязаются с малышами-обезьянками как заводилы бесконечных игр. Но здесь и пищу добывать не надо — вдоволь накормит человек, который взял на себя все материнские заботы и хлопоты.

«Ну как у людей!» — скажет, быть может, иной читатель. И даже вспомнит старину, когда в бедных семьях детям приходилось с малолетства добывать пропитание и некогда было играть. Нет, не как у людей! Сходство здесь кажущееся. Жизненный уклад людей вообще не сопоставим с образом жизни животных — здесь действуют в корне иные закономерности. Всецело это относится и к игре.

Взять хотя бы само значение слова «игра» в применении к человеку — что только ни называют игрой: развлечение на досуге, балагурство, детские забавы и жаркую схватку в спортивном азарте (Олимпийские игры!); играют на флейте, на сцене и в шахматы, существуют игры настольные и военные, существует «игра слов» и «игра воображения», авантюрист ведет игру опасную, играет с огнем, кого-то разыгрывают, у кого-то играют на нервах, ну а на чьем-то лице играет улыбка… Все это касается дел человеческих, не имеющих никакого отношения к нашей теме — играм животных.

Даже к сравнению игр маленьких детей и игр детенышей животных необходимо подходить с большой осторожностью, ибо по своей природе, по своему содержанию детская игра социальна, т. е., как пишет известный специалист по психологии игры Д.Б. Эльконин, она возникает из условий жизни ребенка в обществе, в ней «воссоздаются социальные отношения между людьми вне условий непосредственно утилитарной деятельности». Иными словами, играя, дети в меру своего детского понимания воспроизводят жизнь взрослых, их труд, быт, творчество, семейную жизнь, общение, но все это лишь «как бы», без тех жизненно необходимых результатов, на достижение которых направлена деятельность взрослых людей. При этом дети овладевают «широким миром человеческих предметов», говоря словами выдающегося советского психолога А.Н. Леонтьева, «человеческим отношением к предметам», а это открывает ребенку «путь осознания человеческого отношения к предметам, т. е. человеческого действия с ними».

Таким образом, деятельность людей вообще и игры их детей в частности, — совсем иного качества, чем поведение животных, причем как взрослых, так и молодых. Но это не означает, что в играх детей и детенышей животных вообще нет ничего общего. В наиболее простых и ранних детских играх можно, безусловно, обнаружить некоторые черты такой общности. Это относится и к внешнему сходству форм выполнения ряда подвижных игр, и к включению в игровые действия замещающих предметов (и животные пользуются «игрушками») или игровых партнеров. А при более сложных играх в обоих случаях «проигрываются» сценки, аналогичные эпизодам предстоящей взрослой жизни, причем для этого играющими создаются условные ситуации, в которых они подражают поведению взрослых.

И еще одна немаловажная черта сходства: возможность поиграть обеспечивается тем, что она выполняется в «зоне безопасности» — под защитой родительской особи. Следовательно, игры возможны лишь в условиях высокоразвитой заботы о потомстве. И у человека, и у высших животных это условие выполняется как нельзя лучше, только опять же у человека она осуществляется совсем по-иному, чем у животных. Даже самые ранние игры детей формируются под сознательным, воспитывающим воздействием взрослых и в условиях постоянного общения с ними, которое вскоре приобретает развитый речевой характер. Родители направляют детскую игру в русло, приводящее к освоению предметов человеческого обихода и к социальной ориентации поведения ребенка. В этом же русле совершается и специфически человеческое овладение ребенком речью, и именно этим путем начинается передача общественно-исторического опыта от одного поколения к следующему. Ничего такого в жизни и играх животных нет и быть не может. Это еще одна из причин, почему игры детей по своей сущности с ними несопоставимы.

Так что же в таком случае представляет собой игра у животных? Вопрос, казалось бы, простой, а на самом деле очень сложный и трудный… Это загадка, над которой бьется уже не одно поколение исследователей. До сих пор даже нет общепринятого определения игры у животных, хотя каждому понятно, что имеется в виду! И если автор этих строк берет на себя смелость высказаться по этому вопросу, то только потому, что посвятил его изучению не один десяток лет напряженного научного труда.