Тайна - Гарвуд Джулия - Страница 8

— Патрик, ты ведь не сомневаешься в моей верности? — спросила его вдруг Фрэнсис Кэтрин.

— Нисколько. — Он вновь повернулся к ней лицом.

— Я ведь всегда считалась с твоими чувствами, правда?

— Да, это так, — согласился Патрик.

— Поэтому, если бы мне стало известно что-то такое, что тебя огорчит, было бы лучше не говорить тебе об этом, да?

— Нет, лучше было бы сказать, — возразил он.

— Если я расскажу тебе это, то нарушу обещание, данное другому человеку. А этого я сделать не могу.

Патрик подошел вплотную к жене и внимательно посмотрел ей в глаза.

— Что ты пытаешься от меня утаить? — спросил он серьезным голосом.

Фрэнсис Кэтрин покачала головой.

— Я не хочу, чтобы Йан силой привозил сюда Джудит, — выпалила она в надежде отвлечь внимание мужа от нежелательной темы. — Если она не захочет ехать, он не должен прибегать к силе. Пообещай мне, что так и будет!

В конце концов ей удалось заставить мужа дать ей такое обещание, хотя и согласился он только для того, чтобы успокоить жену. Выполнять же это обещание он не собирался. Нельзя было допустить, чтобы какая-то англичанка разбила сердце его возлюбленной. Однако ему стало не по себе от того, что пришлось солгать Фрэнсис Кэтрин, и он хмурился всю дорогу, добираясь до вершины холма.

— Надо поговорить, Йан, — окликнул он брата, едва тот появился в дверях замка.

— Проклятие, Патрик! Если ты собираешься рассказать мне об очередном обещании, данном тобой жене, то предупреждаю, что у меня нет никакого настроения тебя слушать, — прогрохотал Йан.

Патрик рассмеялся и, подождав, пока брат подойдет поближе, сказал:

— Я хочу поговорить с тобой о подруге моей жены. Мне все равно, чего будет стоить ее приезд сюда, Йан. Если понадобится, притащи ее силой. Я никому не позволю огорчать свою жену Хватит с нее волнений из-за ребенка!

Йан двинулся к конюшням, заложив руки за спину и задумчиво наклонив голову. Патрик шагал рядом.

— Ты ведь понимаешь, что если я силой заставлю эту женщину приехать, то скорее всего начнется война с ее семьей, а может быть, даже — если вздумает вмешаться король — и война с Англией?

Патрик посмотрел на брата, чтобы понять, что он думает по этому поводу. Йан лишь улыбнулся в ответ. Патрик покачал головой.

— Джон не станет в это вмешиваться, если не усмотрит для себя никакой выгоды. Дело только в ее семье. Они, конечно же, не позволят ей так просто отправиться в подобное путешествие.

— Может завариться каша, — заметил Йан.

— Это как-то изменит дело?

— Нет.

Из груди Патрика вырвался вздох.

— Когда ты отправляешься в путь?

— Завтра, на рассвете. Сегодня вечером поговорю с Фрэнсис Кэтрин. Хочу узнать как можно больше о семье этой женщины.

— Чего-то Фрэнсис Кэтрин мне недоговаривает, — начал было Патрик. — По пути домой она вдруг начала расспрашивать меня о нашей вражде с Маклинами…

И осекся. Йан смотрел на него так, будто перед ним стоял сумасшедший.

— И ты не потребовал от нее объяснений? — грозно воскликнул он.

— Все не так просто, — пояснил Патрик. — К жене следует относиться с… должной деликатностью. Со временем она сама расскажет мне о том, что ее тревожит. Надо только набраться терпения. Кроме того, я, наверное, поспешил с выводами. Просто моя жена сейчас тревожится по любому поводу…

Выражение лица Йана заставило Патрика пожалеть о том, что он упомянул о странном поведении своей жены.

— Я бы поблагодарил тебя за то, что ты едешь в это путешествие вместо меня, да боюсь обидеть, — сказал он, чтобы сменить тему.

— Не очень-то я стремлюсь выполнить этот долг, — признался Йан. — Чтобы добраться до поместья этой Джудит Элизабет, мне понадобится семь или восемь дней, а потом еще по крайней мере восемь дней обратной дороги, да к тому же с ноющей женщиной на руках. Дьявол! Я бы лучше расправился с легионом Маклинов вместо того, чтобы выполнять это поручение.

Патрик чуть было не рассмеялся, слушая, каким унылым тоном его брат произносит эти слова. Конечно, рассмеяться он не осмелился, Йан просто бы измочалил его, если бы он посмел хотя бы улыбнуться.

Несколько минут братья шагали молча. Каждый был погружен в свои мысли.

Неожиданно Патрик остановился.

— Ты не можешь силой заставить эту женщину ехать сюда. Если она не захочет ехать, оставь ее в покое.

— Тогда какого черта я вообще туда еду? — рассердился Йан.

— Хотя, возможно, моя жена и права, — поспешно возразил Патрик. — Может быть, леди Джудит Элизабет приедет сюда по собственной воле.

Йан гневно уставился на брата.

— По своей воле? Ты просто безумец, если веришь в это. Она англичанка! — Он помолчал и устало вздохнул. — Она не приедет сюда по собственной воле.

Глава 2

Джудит стояла на крыльце.

Конечно, обо всем она была предупреждена заранее. Два дня назад ее двоюродный брат Лукас заметил четверых шотландских воинов на расстоянии одного броска камня от пограничной переправы у Хортон-Риджа. Лукас оказался там не случайно: он старательно выполнял указания тети Милисенты и провел у границы почти весь июнь. Целыми днями Лукас предавался грезам и перебирал собственные пальцы, но в конце концов все-таки засек шотландцев. Его настолько удивил вид настоящих шотландских горцев, что он чуть было не забыл о том, что ему полагается делать дальше. Однако он быстро опомнился и, подняв облако пыли, проскакал без остановок до самого поместья леди Джудит, чтобы сообщить ей: пора готовиться к приему гостей!

Приготовления отняли у Джудит немного времени. За время, прошедшее с тех пор, как сложным и запутанным путем до нее дошел слух о беременности Фрэнсис Кэтрин, она уже успела упаковать большую часть своего багажа, а также подарки для подруги, которые перевязала розовыми кружевными ленточками, очень милыми на вид.

Определенно, Фрэнсис Катрин могла бы выбрать и более подходящее время. Джудит только-только появилась в доме дяди Текела, чтобы провести в нем обязательные шесть месяцев в году, как вдруг пришло это известие. Теперь она уже не могла уложить вещи и вернуться обратно в дом тети Милисенты и дяди Герберта, так как это вызвало бы ненужные расспросы. Джудит не очень-то хотелось кому-либо что-либо объяснять. Поэтому она припрятала багаж и подарки на чердаке конюшни и стала ждать, когда ее мать, которая, как правило, появлялась дома редко и ненадолго, соскучится и уедет снова. Сразу после ее отъезда она обсудит вопрос о путешествии в Шотландию со своим опекуном, дядей Текелом.

Старший брат матери обладал мягкими манерами, вкрадчивым голосом, будучи полной противоположностью своей сестре, леди Корнелии, в те редкие дни, которые ему удавалось проводить без выпивки. Когда же порок этот все-таки брал над ним верх, он становился злым как змея. Текел уже многие годы был инвалидом. И Джудит помнила его таким столько же, сколько помнила себя. Первое время он редко сердился на нее, даже в те вечера, когда боль в изуродованных ногах становилась невыносимой. О его страданиях девочка узнавала лишь тогда, когда дядя начинал потирать колени и велел слугам принести ему кубок с горячим вином. Слуги уже по опыту знали, что нужно нести сразу полный кувшин. Иногда Джудит удавалось ускользнуть в свою комнату прежде, чем дядю обуревало буйство, но бывали случаи, когда он требовал, чтобы девочка сидела рядом с ним. В такие минуты дядя Текел обычно впадал в меланхолию и, держа ее за руку, рассказывал о прошлом, о том времени, когда он был молодым и сильным воином, с которым считались и друзья, и враги. Но однажды повозка, на которой он ехал, перевернулась и раздробила его колени на мелкие кусочки. Тогда дяде было всего двадцать два года. И вот теперь, когда вино заглушало боль и развязывало язык, он сидел у стола и проклинал несправедливость судьбы.

На Джудит он тоже злился, но девочка не подавала виду, насколько огорчает ее эта злость. Просто она чувствовала, как ч желудок ее сжимается в тугой узел, и это ощущение не проходило до тех пор, пока ее наконец не отпускали спать.