Колокольчики мои - Христолюбова Ирина Петровна - Страница 7

крикнул Егор.

В классе была жуткая тишина. Катя сидела, открыв рот.

Бой с барсом кипел вовсю. Егор размахивал руками, приседал, лицо его раскраснелось, глаза горели. Наконец он вытер пот, устало вздохнул. С барсом было покончено.

снова тихо, почти шёпотом, произнёс он и посмотрел на Елену Васильевну.

— Садись, Тарантин, садись, — сказала Елена Васильевна.

Ей было очень смешно, но она это скрывала. Тем более, что в классе всё ещё стояла тишина. Кто-то икнул.

— Ты правда его победил? — прошептала Катя.

Егор кивнул.

— Дети, — сказала Елена Васильевна. — Егор Тарантин нам очень выразительно прочитал отрывок из поэмы Лермонтова «Мцыри». Лермонтов — великий русский поэт. В поэме «Мцыри» рассказывается о том, как пленный мальчик воспитывался в монастыре, вдали от родины. Он был сильный духом и решил бежать из неволи. В лесу он встретился с барсом, о чём и прочитал нам Егор. Мцыри так и не удалось увидеть родину, его вернули обратно в монастырь, где он и умер.

— Так это не про тебя-а! — протянула Катя и обиженно надула губы, словно Егор её обманул.

— Про меня!

— Не про тебя!

— Про меня! — Егор так захотел, чтоб это было про него и чтоб Катя губы не надувала, что сам поверил. Он же видел во сне и Мцыри, и монастырь, и гору Казбек, и по этой горе Мцыри карабкался, а преследователи за ним гнались. В поэме, правда, этого нет, но, может быть, Лермонтов не всё написал. А потом Мцыри сорвался с Казбека и полетел вниз, цепляясь за камни. Так это же не Мцыри падал, а он, Егор. Внизу разверзлась такая бездонная пропасть, что невольно вырвался крик. От этого крика проснулась бабушка, испугалась, давай его будить. А потом он долго не мог уснуть и всё придумывал, как бы ему спастись.

— Не про тебя, — сказала Катя. — Это давно было.

— А может, я жил, потом умер, потом снова родился.

— Так не бывает.

— Нет, бывает!

— Елена Васильевна! — Катя подняла руку. — Разве можно родиться два раза?

— Рождаются и умирают только раз, — неуверенно ответила Елена Васильевна, потому что опасалась, что ещё спросит на эту тему Катя.

— А Тарантин говорит, что он второй раз родился.

Прозвенел звонок, чему Елена Васильевна обрадовалась.

— Не опаздывайте на следующий урок, — сказала она и ушла с журналом под мышкой.

— Посмотри! — Егор повернулся к Кате и расстегнул курточку, потом рубашку. — Видишь следы глубокие когтей? — спросил он, обнажив грудь.

— Ви-и-и-жу! — удивилась Катя.

На груди Егора было два небольших рубчика.

— Хлопаешь глазами — вот и хлопай, — сказал он.

Собрались ребята. Егор всем показывал рубцы. Подошла и Вика Нечаева, покачалась на носочках. На её жёлтые волосы падало солнце, и они сверкали, переливались.

— Ух! — выдохнул Егор в восхищении и даже забыл про свои знаменитые рубцы.

— Тебе операцию делали, — авторитетно заявила она, потому что её мама работала врачом.

— Если бы мне в этом месте делали операцию, я бы умер.

— Он бы умер, — подтвердил Арканя.

Вика снисходительно посмотрела на Арканю.

— Тебе верят только дураки, — сказала она Егору. — У тебя есть папа и мама, зачем тебе в монастыре жить?

Егор вздохнул, застегнул рубаху.

— Я ведь сказал, что не сейчас жил, а тогда, сто лет назад. Потом умер, потом меня долго-долго не было, потом снова родился.

— А где же ты был? — удивилась Катя.

Егор задумался: где же он был все эти сто лет?

— Ты, наверное, спал, потом тебя оживили, — засмеялась Вика. — В сказках ведь оживляют.

— Но это же не сказка! — не унималась Катя. Она всё хотела добиться от Егора правды.

— Он не спал, — сказал Арканя. — Он… — Но что делал Егор, Арканя не мог придумать.

— Не было меня, вот и всё! — твёрдо заявил Егор. — А потом снова стал.

— Ты всех обманываешь! — У Кати навернулись слёзы на глаза. Наверное, на эту самую тайну и намекал ей Егор. Но она ничего не могла в ней понять. — У меня от тебя голова болит!

— Иди домой, раз больная, — посоветовал Арканя.

Катя показала ему язык и выбежала из класса.

Егор и сам почувствовал, что запутался. Второй раз всё-таки не родятся.

— Егорка, брось выдумывать, пойдём на улицу, — потянул его за рукав Арканя.

— Давай через окно, — сказал Егор. — А то пока идём по коридору да двери открываем — и перемена кончится.

На улице было очень хорошо. Синее небо, жёлтые листья, нежаркое солнце. Циклон, поднявшийся над Северным Ледовитым океаном, видимо, изменил свой путь. Лишь через несколько дней, обогнув Уральский хребет, он снова возьмет направление на посёлок Сосновый бор.

Но пока светило солнце. И был самый весёлый день — суббота.

Впереди — воскресенье!

— Мы с папой поедем за грибами, а ты что будешь делать? — спросила Катя на последнем уроке. Она так и не знала: сердиться ей на Егора или не сердиться, верить ему или не верить. А вдруг правда у него тайна? Рассердиться она всегда успеет. — Ты тоже с папой поедешь за грибами?

— У меня поважнее дела есть.

Подумаешь, не хочет говорить! Ну и не надо. А как только звонок прозвенел, он даже не взглянул на неё — схватил ранец и бежать.

А выбежал Егор из класса с необыкновенной скоростью потому, что увидел в окне Затейника. Тот шёл по тропочке, и неизвестно куда ушёл. Когда Егор выбежал — его уже нигде не было.

— Он тебе, наверное, привиделся, — сказал Арканя.

— Я ведь не спал!

— А можно и не спать, а что-нибудь привидится. Дед Семён говорил, что ему однажды привиделся кто-то с рогами, страшный-страшный.

— И что было?

— Ничего. Привиделся, а потом его не стало. Как и Затейника.

— Нет, Арканя, я его по-настоящему видел. Он ещё кепку снял и помахал кому-то.

Они постояли в нерешительности, а потом направились по домам. Целое воскресенье было в их распоряжении. Они решили глаз не спускать с Затейника.

Дома все были в сборе. Всё-таки хороший день суббота. Мама песни напевает, бабушка тесто заводит на пирожки, папа утюг чинит и тоже что-то под нос поёт, но совсем не то, что мама.

У Егора в субботу тоже много разных дел, но папа сказал:

— Идём баню топить!

— Ура! — закричал Егор: топить баню было интересно.

Банька у Тарантиных своя, за огородом, на берегу Камы. Маленькая, с одним окошечком. Зато на крыше — деревянный петух. Куда ветер дунет — туда он и поворачивается. Как в сказке. Это отец Егора смастерил. Он и в доме отдыха «Сосновый бор» всяких деревянных зверей наделал и в аллеях расставил. Жители всего посёлка ходили на них смотреть, а не только одни отдыхающие.

— Вечно этот Тарантин чего-нибудь придумает, — говорили про него.

На бане он придумал деревянного петуха. Его было видно с середины Камы, если ехать на речном трамвайчике или плыть на лодке.

Егорка с отцом взяли вёдра — два больших, одно маленькое — и пошли топить баню.

— Пап, ты с вашим затейником часто разговариваешь? — спросил Егор по дороге.

— А чего мне с ним разговаривать? У него своя работа, у меня — своя.

— И правильно, — сказал Егор. — Он опасный!

Отец рассмеялся:

— Костя Хохолков — опасный?

— А его разве Костя Хохолков зовут? — Егору показалось, что это уж очень простое имя для человека с секретом. Может, он нарочно попроще взял?