Хозяйка Судьба - Мах Макс - Страница 55

Черные стены и черные крыши домов, крытых пластинами сланца, узкие извилистые улицы, похожие издали на черные трещины, и клочья серого тумана, наползающие на город со стороны шхер[43]… Линд.

— Добро пожаловать в Линд, дамы и кавалеры, — сказал Карл.

— Благодарю вас, Карл, — усмехнулся в ответ Конрад Трир. — Мне приходилось уже здесь бывать, но, может быть, вы объясните теперь, что мы тут ищем?

— Трудно сказать, Конрад, — Карл перехватил понимающий взгляд Деборы и чуть заметно кивнул, подтверждая ее догадку. — Возможно, я ищу самого себя, но, видят боги, пока не знаю, зачем.

— Чутье, — кажется, Конрад такому ответу совершенно не удивился.

— Интуиция, — улыбнулась Дебора.

— Вы что-то почувствовали, Карл? — спросила Анна.

— Всего понемногу, — снова улыбнулся он. — А кстати, у кого-нибудь из вас есть деньги?

— Не волнуйтесь, герцог, — Дебора тронула тонкими пальцами, затянутыми в бежевую лайку, коричневый, затейливо расшитый золотом кошель. — Я никогда не отправляюсь в путь без денег.

«Никогда…» — у девушки, встреченной Карлом на Чумном тракте и вскоре ставшей, благодаря причудам случая, его рабыней, в маленьком потертом кошеле лежало всего три золотых и семь серебряных монет.

«А сколько золотых теснится теперь в кошеле на твоем поясе?»

Впрочем, ему даже в голову не пришло, что, на самом деле, это его золото. И то верно, разве у мужа и жены есть что-нибудь, что не принадлежит им обоим?

Впрочем, деньги, как выяснилось, имелись почти у всех его спутников. Не было их почему-то только у самого Карла и Августа, который — вот случай! — забыл в лагере свой кошель, с которым действительно никогда не расставался.

«Интересное совпадение, — решил Карл, на ходу обдумывая случившее. — И опять-таки, возможно, совсем не случайное».

Поскольку лошадей у них не было, а дорога до городских ворот могла показаться легкой только совершенно не опытному человеку, им, и в самом деле, следовало поспешить. От устья пещеры в долину Лабы — не широкой, но своенравной реки, вела едва заметная, заросшая травой и молодыми побегами вереска тропа. По ней они и спустились, преодолев крутой склон холма без того, чтобы свернуть себе шею или повредить ноги. Кто и зачем проложил этот, максимально учитывающий топографию местности путь наверх, сказать было трудно. Во всяком случае, на звериную тропу это не походило, но, как говориться — и, вероятно, правильно говорится — вопросы возникают тогда, когда на то имеются веские причины. А у них такой причины просто не было.

4

— Здесь! — сказала Дебора, останавливаясь перед очередной гостиницей. — Карл, я хочу поселиться в этой гостинице.

Гостиница называлась «Морской зверь» и ничем, на взгляд Карла, не отличалась от нескольких других, выглядевших ничуть не хуже, в которых Дебора и Валерия жить не захотели.

— Да, — неожиданно согласилась Валерия. — Мне она тоже нравится. Конрад, супруг мой, ведь правда, мы можем заночевать в этом странноприимном доме?

— По слову женщины, — усмехнулся в ответ бан Трир. — Но, может быть, графиня Брен[44] предпочтет…

— Нам все равно, — улыбнулась Виктория. — Эта или та, только чтобы в ней хорошо готовили и застилали постель чистым бельем.

— Пять комнат, хозяин, — сказал Карл, вышедшему им навстречу дородному мужчине, облаченному в богатый костюм, по верх которого, впрочем, был надет длинный кожаный фартук, указывающий на род его занятий. — С самыми большими и удобными кроватями, какие только вы сможете найти.

— Я обойдусь и обыкновенной, — хмуро буркнул подошедший к Карлу слева Август.

— Почем ты знаешь, Август, что проведешь эту ночь один? — отмахнулся от него Карл и снова посмотрел на хозяина гостиницы. — Найдутся у вас, мастер, такие комнаты?

— Разумеется, ваша светлость, — поклонился мужчина, успевший, верно, посчитать алмазы на рукояти Убивца. — И комнаты, и кровати, и все, что будет угодно господам.

— Обед! — сказал Конрад. — Нам будет угоден обед, и не жалей усердия своих поваров, любезный. За хорошее вино и вкусные яства ты будешь вознагражден отдельно.

— Вы не останетесь недовольны, милорд, — еще ниже склонился в поклоне содержатель гостиницы. — Все самое лучшее, чем славен город Линд будет на вашем столе.

— Но сначала, — мягко остановила его Дебора. — Мы хотели бы привести себя с дороги в порядок. Так что кипятите воду, мой друг. Нам понадобится целое море горячей воды!

— Прошу вас, дамы и господа, — похоже у хозяина голова кругом пошла, когда он рассмотрел всех остальных своих гостей. Как бы не были просты дорожные костюмы Карла и его спутников, опытный взгляд легко мог оценить происхождение тех, кто их носил, по тем особым приметам, которые, в общем-то, и искать не было надобности. Ткани, покрой, и драгоценности говорили сами за себя.

— Ваша милость, — донесся до ушедшего несколько вперед Карла почтительный шепот кабатчика, обращавшегося сейчас, по-видимому, к капитану. — Вы только дайте знать, и вам не придется коротать ночь в одиночестве. В Линде много славных девушек, но для вас…

— Мне нравится это место, — едва сдерживая смех, повторила Дебора. — Пойдем, Карл, и посмотрим так ли на самом деле хороши здесь комнаты, как обещает нам этот славный человек.

5

В Семи Островах не было петухов. Они там просто не приживались. Зато над городом летали чайки. Нервные, вечно встревоженные и крикливые, эти птицы никогда, кажется, не знали покоя, ни днём, ни ночью. А вот в Линде чайки были другими, спокойными, неторопливыми. Другой город, другие птицы. В том числе и петухи.

Петушиный крик разбудил Карла, когда рассвет могли почувствовать только худые и жилистые «северянские тарнеголи», да, быть может, он сам, если бы таково было его намерение. Однако просыпаться так рано — за маленьким гостиничным окном все еще было темно — Карл не предполагал. Но природу обмануть трудно, если возможно вообще. Сон ушел, как ни бывало, чего, впрочем, и следовало ожидать, и, значит, Карл снова должен был выбирать. Ему было удивительно хорошо сейчас под тяжелой пуховой периной, без которой он вполне мог обойтись. Но он был не один, а Дебора… Что ж, все дело было именно в ней. Разумеется, Карл мог бы тихо подняться, даже не разбудив при этом спящую женщину, и оставив ее досматривать сны, отправиться бродить по темным, затянутым туманом улицам Линда, вспоминая его ногами. Но мог и остаться, снова позволив себе раствориться в медленно поднимающейся волне страсти, огонь которой, сама того не подозревая, разжигала в нем сейчас Дебора. Нежное дыхание в плечо, прикосновения горячего бедра и упругой груди, рука лежащая на его животе… Однако прошедшая ночь и без того оказалась едва ли не самой бурной в истории их короткой любви. Дебора была ласкова и нежна, и одновременно неистова. Как ей удавалось сочетать несочетаемое? Вероятно, все дело было в сложной природе ее души, в которой бок о бок сосуществовали женщина и ее зверь, воплощенная женственность и безумная дерзость не ведающего преград бойца. Но и то правда, что такой, как сегодня, Карл ее еще не видел, не чувствовал, и не любил. И он подозревал, что виной этой неутолимой жажды и беспредельной нежности было чувство обреченности, которое Дебора ощутила в сгустившейся вокруг них атмосфере «последних дней» или уловила в изменившемся ритме его сердца. Но, как бы то ни было, даже не зная всей правды, она была с ним такой, как если бы это был их самый последний раз. А он сам? Карл полагал, что знает, что его ожидает — с той мерой уверенности, которая только возможна в мире, где никто не знает всего. И, вероятно, поэтому таким, как сегодня ночью, он не был ни с кем и никогда. Даже со Стефанией… Просто потому, что не знал тогда, уходя от нее на свою проклятую войну, что уходит навсегда.