Пожиратель Пространства - Вольнов Сергей - Страница 48

Протестировав основную Сеть, дублирующая, коротко именуемая членами экипажа «Дуся—Один», произнесла:

– Все системы основной корабельной Зеро—Сети Вольного Торговца «Пожиратель Пространства» функционируют нормально. Никаких аномальных отклонений не зарегистрировано. Относительно второго запроса: есть основания полагать, что причиной временного отсутствия связи с внешними объектами, пребывающими за пределами корабля, является корабельный объект Малый Полигон. Коэффициент вероятности – ноль девяносто шесть.

– Лихая закрутка сюжета, – прокомментировал Фан, спрыгивая с транспортёра по прибытии к воротам Малого Полигона, и спросил: – Что тут у вас происходит?

– Слушай, – сказал Ург.

За воротами прогремел взрыв, вслед за ним раздался хриплый, срывающийся голос:

– Под трибунал!.. Нас за такое… под трибунал отдавали! А чаще… на месте расстреливали!.. Сканти, Агостини, Тистано, приказываю арестовать этого ублюдка… – Вслед за этим раздалось характерное шипение горящей под лазерным лучом почвы, металлический скрежет и обезумевший вопль: «Нога—а—а!!!».

После раздался другой крик, восторженный:

– Стервядь, гори—ишь! Агостини, смотри, горит! А, это у тебя нога… у тебя… Агостини! Агости—ини!!

– Тебе здесь не ясли!

– Господин полковник, идите вы на хрен со своими яслями!

– Милок, я вовсе не хотел тебя обидеть. – Голос названного господином полковником.

– Получай, греховодник старый! – звук вскипающей и разрываемой на куски живой плоти. – Агостини твой – иуда! Ту шалаву помнишь, с Терракоты…

– Ты зачем господина полковника убил?!

– Так он же и тебя своими яслями достал… Ты за гилятором не тянись! – ещё раз звук вскипающей плоти. – Я сказал: не тянись!.. Эй, братки, кто тут живой? Господина полковника убило. Я, капрал Ибрагим Бьянки, как старший по званию, принимаю командование ротой на себя…

– Вы что—нибудь понимаете?.. – озадаченно произнёс Турбо—Фан.

Все промолчали.

– Дуся—Один… ЧТО происходит внутри корабельного объекта Малый Полигон? – быстро, деловито спросил первый инженер. Голос его едва заметно дрогнул.

– Внутри корабельного объекта Малый Полигон разворачиваются боевые действия между подразделениями САОК, Сейлемской Армии Освоения Космоса – и вооруженными силами Цы—Шилья, спутника планеты Димкин Рудник. – Бесстрастно проинформировала Дубль—Сеть—1.

– Че—е—ево?.. – после слов, произнесённых подобным, крайне недоверчивым тоном, в Освоенных Пределах обычно убивали.

– Внутри корабельного объекта Малый… – попыталась повторить Дуся…

– И эта сбрендила, – не замедлился я с определением диагноза. Тяжко вздохнул.

Куда я попал, сельва—маць?!

– Провести тестирование! Быстро! – приказал Фан.

– Давно воюют? – с некой излишней игривостью в голосе произнёс я.

– Не знаю. Когда услышал, сразу же вам доложил. – Ответил Ург.

– Приказываю всем облачиться в скафандры и активизировать защиту.

Фан взял на себя инициативу. Он указал в сторону боевых скафандров, наваленных кучей на транспортёр, пригнанный Янычаром. После того, как нами была произведена экипировка, чиф скомандовал:

– Ург и я проникаем в Малый Полигон, вы прикрываете наши тылы. Не скучайте!

Фан подошёл к биоспектральному замку ворот Малого Полигона и, воспользовавшись своим правом приоритетного допуска, расконсервировал объект. После натянул на руку защитную перчатку, щёлкнул зажимами, активизировал поле, голосом ввёл команду «ГОТОВНОСТЬ» и приоткрыл ворота. Стволы двух эндеров и скорчера сопроводили движение их створок.

Сами они, авангард идущих внутрь Полигона, вооружились оставшимся, третьим, эндером (его взял Ург вдобавок к лучемёту, уже имевшемуся в его распоряжении), и упомянутым светло—коричневым тяжёлым аппаратом.

Он оказался устаревшей моделью самонаводящегося взводного нейропрессера, в «табу—памяти» которого были зафиксированы полные параметры спектров членов экипажа «ПП». Я было испугался, успели ли туда занести мой спектр, но Мол успокоил: «Да, успели. Тебя не тронет».

Самонаводящийся станкач—нейропрессер в режиме боевого поиска уничтожал любую живую цель, спектр которой не был занесён в табу—сектор его базы данных. Эффективная машинка, рубить—пилить!

За воротами царила пыльная, гулкая тишина. Полигон, громаднейшее помещение, дальняя сторона которого терялась из виду, создавал впечатление жутковатой заброшенности. Казалось, что он «всеми—и—навсегда—покинут».

Окопы, земляные валы, сгоревшая и изломанная техника – «бык», развороченный много лет назад взрывом, перевёрнутая и напрочь изъеденная коррозией «русланка», куски посечённого лучами и расплёсканного разрядами металла, – смотрелись в своей ветхости как декорации сна существа, поверженного умопомрачением и погребённого в истлевшем времени. И Малый Полигон был одной из проекций этого истлевшего времени.

Я вошёл вслед за Фаном и «моим» Папашкой. На меня дохнуло вечностью. Вечностью смерти…

В это мгновение, разбивая на мельчайшие осколки накатившую на нас зачарованность, раздался насмешливый голос:

– Хлопцы, вы все посдурели, или как? Марихуана, тебе тоже приспичило в войнушки поиграть?

– Сол? – почему—то удивился Марихуана.

Странный он типчик, Мол—Марихуана. Выражается, как всегда, безо всяких интонаций в голосе, а понятно становится – удивился. Хотя, может, это самовнушение антропоцентристское? Мы, человеки, необычайно падки на подгонку представлений под свои узкие рамки.

– Вы почему не отвечали? – спросила… бог ты мой!.. во плоти… а плоть какова!.. большущая шестилапая «медведица». Кирутианка. Вероятно, та самая Бабушка.

– А вы? – вопросом на вопрос ответил Фан.

– Ба, ты глянь только на этих вояк—освояк! Марихуана, ты в зеркале себя хоть раз в скафе видел? – с неприкрытой издёвкой сказал тот, кого назвали Солом. Мне показалось, что этой театрально—грубоватой фамильярностью он отчаянно пытается скрыть нервное перевозбуждение.

– Что такое? – эмоция в голосе Мола мелькнула ещё более явственно.

– Ничего. Бое—ец… – обречённо сказал Сол. – Обнять и плакать, – слово «плакать», если я не ошибся, этот Сол из себя попросту выдавил. – Ба, мы контракты для них бегаем—достаём, с ног сбиваемся… вертаемся на борт, а они тут хором в детство впадают.

– Может, объяснит мне кто—нибудь, чем это вы занимаетесь? Сеть не отвечала, связь прропала, что за хрреновина? Где капитан? – вновь прорычала кирутианка.

– Я понял. Всё просто, Ба. Марихуана контрабандой дхорра провозил, а зверюга сбежал и в законсервированное помещение сквозь щёлку просочился. А дхорр на корабле, примета есть такая, к беде. – Сказал Сол.

Произнесено это было с вымученным выражением лица, будто нехотя. Но с явственно ощутимым гаденьким сарказмом в тоне.

– Не знаю как насчёт дхорра, а вот черноратты – к беде наверняка. – Фан прокомментировал высказывание Сола на удивление спокойно. – Посмотрел бы я на тебя, Бой, воротила ты наш финансовый. И послушал, что бы ты заговорил, когда б на тебя пяток крысоидов бросилось…

– Значит, это вы раттов отстреливали на Полигоне? – таким же тоном заметил Сол.

Я наконец—то вспомнил, где слышал его голос: прошедшим днём, в судьбоносный полдень. Когда решалась участь одиннадцатого лишнего, ксенолога, мучимого похмельным синдромом, – этот голос разговаривал с Кэпом Йо и другими «демонами», участвуя в сетевой конференции—обсуждении какого—то необычного контракта…

Отсутствие некоторых членов экипажа в то время на корабле – и было вызвано обстоятельствами, связанными с этим контрактом. Тем самым контрактом, которым теперь, ночью, Сол попрекал сотоварищей. В шутку, вроде бы.

Антипатия к нему возникла у меня с первого взгляда. Пока ещё подсознательная, иррациональная. Но стоило отдельным деталям, ускользавшим поодиночке, сложиться в цельную картинку, и я понял причину этой антипатии.

Передо мной стоял типичный ЧЕЛОВЕК.

Ценность его персоны в моих глазах ничуть не повышал даже тот факт, что человек этот был урождённым степняком. Его родная планета на тамошнем языке, близкородственном древнерусскому и «моему» древнепольскому, называлась Стэп. В переводе обозначает «степь». А степняки, с их жаждущей простора душой, терпеть не могли лес. Как и уроженцы Косцюшко, к коим я имею сомнительную честь принадлежать.