Русская семерка - Тополь Эдуард Владимирович - Страница 43

Отжимаясь на руках деревянными колодками и громыхая тележкой, Николай взобрался на крыльцо и, проезжая мимо Джуди, нечаянно, но больно задел ее ногу. Лицо его враз потускнело, он грубо бросил:

– Чего губу прикусила? Больно? Так и говори! Чего нас, калек, жалеть? На свалку нас полагается, как мешок с говном! – и он зло прокатил с крыльца на кухню.

С улицы, из-за забора послышался шум подъезжающей машины, скрип тормозов, нетерпеливые автомобильные гудки за воротами. Николай стремглав выкатил из кухни, лихо пролетел на своей тележке над тремя ступеньками крыльца, грохнулся о замерзшую землю и покатил к воротам – открывать. Дико разукрашенный, словно вагон нью-йоркского сабвея, старенький «пикап» вкатил во двор. За рулем его сидел щуплый парень с худым лицом, запавшими щеками и с прямыми и длинными, почти до плеч, пепельными волосами. Когда он выпрыгнул из кабины, оказалось, что он одет в джинсы и огромный пиджак размеров на пять больше его роста. Из карманов этого пиджака торчали горлышки водочных бутылок. Одновременно с ним вышли из «пикапа» жена Николая Лиза – крупная, краснощекая, в телогрейке, валенках и шерстяном платке, и высокий темноволосый парень в солдатском бушлате и с нежным, словно девичьим лицом, которое, наверно, еще не знало бритвы. В левой руке у него была гитара, а правую он держал в кармане бушлата. Джуди показалось, что она уже видела где-то этих парней, но она не могла вспомнить где. «Ах, да! На фотографиях в комнате!» – вдруг осенило ее…

– Ну, вот и прибыли! Вот и прибыли! – закрыв ворота подкатил к ним обрадованно-суетливый Николай. – Ну, знакомься, Джудя! Еще два героя афганской войны! Это Борька-Борис по кличке «Артист» – наш полковой запевала и хохмач, – Николай показал на длинноволосого, щуплого блондинчика в несуразном пиджаке. – Наш старшина «Крыса» ему за его подначки восемнадцать зубов прикладом выбил. А это Федора. По паспорту он Федор, но мы его все «Федорой» кликали – за нежность девичью. Федора, подойди познакомься с девушкой Алехи! Не боись, она не кусается…

– Ну, ладно тебе… – тут же густо покраснел высокий, с нежным лицом парень в бушлате и осторожно вскинул на Джуди пушистые длинные ресницы. – Здравствуйте…

Джуди протянула ему руку, отчего Федор вдруг покраснел еще больше, неловко положил гитару на крыльцо и протянул Джуди левую руку:

– Федор…

Только теперь Джуди сообразила, что заправленный в карман правый рукав его бушлата пуст.

Через несколько минут гости сидели за столом – Борис «Артист» в свитере, а Федор в армейской гимнастерке без погон, за расстегнутым воротом была видна тонкая стальная цепочка. Лиза хлопотала на кухне – жарила картошку в огромной сковородке и одновременно успевала подавать на стол тарелки, стаканы, квашеную капусту, соленые огурцы собственного посола. Джуди хотела было помочь ей, но Николай властно дернул ее за руку и усадил за стол.

– Сиди! – приказал он. – Она сама справится! А ты с гостями поговори! Гости ж у нас, е-мое! Артисты-«металлисты»! Не понимаешь? Ты прямо как с другой планеты! Что, у вас в Прибалтике – «металлистов» нет? Тяжелый рок знаешь? Да ну тебя! Потом разберешься…

Все это время с момента появления гостей Николай возбужденно катался вокруг стола на своей тележке, громыхающей шарикоподшипниковыми колесиками по некрашеному деревянному полу, безостановочно говорил, подкатывал к печке, забрасывал в нее дрова, раздувал и без того уже гулкий огонь, снова возвращался к столу…

– Видали, братцы, какие у нас красавицы живут! Алеха – не промах! Настоящую Жанну да Арк в Прибалтике отхватил! А, может, и не в Прибалтике! У них не поймешь, темнят они с Лехой. Ну, да ладно, вы с ней сами поговорите. Борис, ну что ты молчишь? Федора, ясное дело, девственник у нас, последний раз только мамку за сиську держал, но ты ж не целка! Подумаешь, зубов нет! Это не беда! Вот если бы ты чего другое в Афганистане оставил, это, может, девушкам не понравилось бы… – Николай раскатисто засмеялся, закидывая назад курчавую голову.

– А ты свою штуку в целости привез? Или в госпитале с медсестрами стер? – недовольно оборвал его Борис, старательно двигая пустым ртом.

– Поняла? – повернулся Николай к Джуди. – Слышишь, шамкает? Половину алфавита не выговаривает! А как зубы вставит и запоет – закачаешься! Не сердись, Борька! Ошалел я от радости, что вы прикатили. Тоска здесь, понимаешь! Сижу в этой конуре один. Лизка-то на работе целыми днями. Слава Богу, Леха приехал с Джудей. Да она все болеет, из комнаты не выходит. Леха тоже сам не свой, на себя не похож. Такой всегда был веселый парень! А сейчас как волчара огрызается. А чего ему плохо? Вернулся живым, руки-ноги целы, и будь рад! Вот смотри на Федору – руки нет, а он все равно лыбится. Ты чего, Федора, лыбишься?

Федор действительно все время улыбался, с любовью глядя на приятелей. Даже грубые подначки Николая не омрачали его чистое лицо.

– Да ничего, приятно просто. Как будто и не расставались. И ты, как всегда, хамишь для храбрости. Смешно это! – застенчиво пробасил он и посмотрел на Джуди: – Вы, случайно, не поете?

– Нет, а почему вы спрашиваете?

– Да что ты с ней на «вы»? – тут же вмешался Николай. – Это же Лехи невеста!

– У нас ансамбль, нам певица нужна, – не обращая внимания на Николая, сказал Федор негромко. – Вообще-то мы не профессионалы…

– Ха! Не профессионалы! – опять вмешался Николай. – Их из Саратова в Москву выступать пригласили, а они – «не профессионалы»!

– Не в Москву, а в Подмосковье, – сказал Федор. – Мы завтра в Подольске выступаем. Хотите послушать?

В комнату вошла оживленная румяная Лиза. Руки ее были заняты большой сковородкой с жареной картошкой. Борис поспешно освободил место на столе.

– Ну, вы, пацаны, похватайте, что есть, а я там еще грибы жарю, – громко, немного нараспев, сказала Лиза, ставя сковородку на стол.

Лизе было лет двадцать. Крупное, уже по-женски развитое тело свое она носила замедленно, широко переставляя полные, крепкие ноги. Цветастое ситцевое платье плотно облегало ее пышную грудь, еле прикрывало колени в шерстяных вязаных чулках. Войлочные серые валенки буззвучно скользили по полу. Проходя мимо Николая, она вдруг ловко подняла его с пола под мышки и посадила на стул к столу. Мужчины смолкли. А она, сделав свое дело, снова заторопилась на кухню.

– Ну, ребята, поехали! – покрасневший Николай заговорил еще громче, стараясь замять возникшую неловкость.

– За свиданьице!

– Может, Лизу подождем? – предложил Федор.

– Она свое наверстает! Вперед, ребята! – Николай одним глотком выпил всю водку из своего стакана, сморщился, скрипнул сжатыми зубами.

Борис и Федор тоже выпили. К еде никто не притронулся.

– Если не выпьешь, – обратился Николай к Джуди, – обидишь до смерти! Не каждый день у меня такие гости бывают. Приказываю – пей!

Джуди покорно поднесла стакан к губам, сделала маленький глоток и поставила стакан на стол. Николай, конечно, запротестовал:

– Разве так пьют? И кто тебя учил? Уверен, что не Леха! Он большой в этом деле специалист! Но и мы не пальцем деланые! Поехали еще по одной, парни!

Только после того, как опорожнили первую бутылку, разговор стал клеиться. Лиза уже сидела вместе с ними, подперев рукой румяную щеку. Борис, демобилизовавшийся после Николая, докладывал, шамкая беззубым ртом:

– Кавальчук из первого взвода убит на «блоке» под Кандагаром. Сашке Головину из взвода связи – счастливчик – всего три пальца миной оторвало, когда мы дорогу чистили в районе Кундуза. Васька Белов из нашего призыва еще оставался, когда я дембельнулся…

– А что с «Крысой»? Так и продолжает мордовать салаг? – казалось, водка совсем не подействовала на Николая. Только лицо его покрылось крупными каплями пота и светлые кудри потемнели, облепив мелкими кольцами лоб и виски.

– А куда он денется? Несколько раз кто-то ему в спину стрелял. Но живуч, паскуда! Все легкие царапины!

– Кто-то стрелял! – усмехнулся Николай. – Ты, поди, стрелял.