Комбат не ждет награды - Воронин Андрей Николаевич - Страница 46

А через полчаса к сгоревшему «рафику» уже мчались со включенной мигалкой две машины ГАИ и машина «скорой помощи».

А еще через час рядом со сгоревшим рафиком уже толпились работники милиции, ГАИ, военной прокуратуры. Прибыли даже люди из ФСБ.

По номерам быстро определили откуда микроавтобус, и в ГРУ через полтора часа после аварии уже было известно о том, что майор Кудин и его люди погибли в автомобильной катастрофе между Смоленском и полигоном, в двух с половиной километрах от населенного пункта Слобода. А в полдень милиция обнаружила еще один труп – это был покончивший самоубийством Прохор Иванов, водитель «КамАЗа», пьянство которого и явилось причиной гибели четверых сотрудников Главного разведывательного управления Генштаба Министерства обороны России.

Кое-кому смерть офицеров ГРУ была на руку. И этим поспешили воспользоваться, чтобы приструнить слишком самостоятельного и несговорчивого полковника Бахрушина Леонида Васильевича, который неизвестно зачем послал проверку на законсервированный полигон.

Прохора Иванова отправили на вскрытие. Его увезла машина «скорой помощи», которую сопровождал эскорт гаишников.

Результаты судебно-медицинской экспертизы были очевидны: водитель был пьян и поэтому, скорее всего, не справился с управлением и выскочил на встречную полосу.

В его организме был обнаружен алкоголь, который явственно свидетельствовал о том, в каком состоянии Прохор Иванов сел за руль «КамАЗа».

Глава 15

Полковник Бахрушин назавтра после звонка майора Кудина выехал к себе в управление.

Он знал, что машина с проверяющими прибудет не скоро, часов через пять, поближе к окончанию рабочего дня. Но он надеялся, что майор свяжется с ним по телефону и прежде, чем к нему на стол лягут бумаги, он узнает об истинных результатах проверки.

По тону Кудина Леонид Васильевич догадался: тому стало известно что-то важное. Ему не терпелось узнать эту информацию.

«Ну же, звони…»

Но вот уже почти час полковник Бахрушин находился у себя на службе, а телефон молчал.

Наконец Леонид Васильевич не выдержал и сам принялся вызывать Кудина.

«Не понимаю, что могло его задержать?»

Телефон не отвечал.

"Но мало ли что, – думал Леонид Васильевич, прохаживаясь по кабинету и стараясь изменить свой привычный маршрут. Ему уже и самому порядком поднадоело вытаптывать ворс ковра в одном и том же месте. – Наверное, выключил трубку или в машине находится кто-то чужой. Поэтому он и не отвечает.

Имей терпение, – обращался к себе Бахрушин. – Люди не меньше твоего желают заниматься делом, и если Кудин молчит, значит, на то есть причина".

О истинной причине молчания майора Кудина полковник даже не предполагал. И вдруг заработал факс, стоявший на столике.

– Интересно, интересно… – Бахрушин, подпрыгивая от нетерпения, обежал стол, плюхнулся в кресло и стал следить глазами за строчками, вылезающими из мигающего зелеными огоньками хитроумного аппарата.

То, что он прочел, заставило Бахрушина сперва замереть, а потом, когда факс закончил свое дело, схватить лист и еще раз убедиться, прочитанное – не плод его воображения. Документ исходил из Министерства обороны.

В нем Леониду Васильевичу Бахрушину предписывалось дать объяснение, на каком основании он посылал проверку на законсервированный смоленский полигон. К тому же действия полковника расценивались как приведшие к гибели шофера и офицеров ГРУ.

Несмотря на шок, испытанный после получения факса, Бахрушин сумел-таки сохранить хладнокровие, во всяком случае, мысли его не путались. Он отложил бумаги и забарабанил короткими пальцами по стеклу, прикрывавшему поверхность стола.

«Почему, – думал он, – эта бумага пришла ко мне раньше, чем само сообщение о гибели моих людей? Почему?»

Ответа пока не находилось. Он знал, пройдет несколько минут и ему сообщат. Не может быть так, чтобы одно и то же стандартное сообщение пришло с большой разбежкой во времени непосредственному начальнику людей, осуществлявших проверку и в Министерство обороны.

Бахрушин ждал, ждал терпеливо, теперь уже зная, почему молчит телефон майора Кудина.

Дверь открылась, вошел помощник. Он затравленно посмотрел на полковника Бахрушина, боясь сообщить ему страшную новость.

– Да говори же, черт тебя побери! – закричал Бахрушин. – Знаю я уже обо всем!

Помощник доложил о происшествии на Минском шоссе.

– Наши люди уже выехали туда?

– Да, через час выедет еще группа.

– И, конечно же, – скривился в едкой улыбке полковник Бахрушин, – меня не включили в ее состав? Да?

– Да, – ответил помощник.

«Ну, конечно же, конечно! – Бахрушин запрыгал по своему кабинету, как резиновый мячик. – Получается, я виноват в том, что погибли люди. Оказывается, если ничего не делаешь, то можешь спокойно жить, а если тебе удалось разузнать про краник, откуда высшим чинам капают деньги, то тебе уже и не жить на белом свете! Как это случилось с Кудиным».

Бахрушин понимал, единственное дело, которое ему оставили, это сообщить семьям погибших офицеров. А вот этого-то Бахрушин делать и не умел. Ему хотелось тут же вызывать машину, собрать людей и мчаться в Смоленск, пока еще у него самого есть власть.

Взять за горло полковника Иваницкого, подполковника Борщева и трясти их до тех пор, пока они сами не признаются во всем.

– Сообщили, что у погибших в крови большое содержание алкоголя, – бесстрастным голосом напомнил помощник.

«Ну конечно же, сейчас они найдут тысячу мелочей, тысячу деталей, которыми постараются обелить себя – Леонид Васильевич уже взялся за трубку телефона, чтобы вызвать машину, но остановил себя. – Нет, сделай вид, что тебя сломали, что ты отказался идти дальше. Тогда ты и станешь опасен для них. Они надеются, ты бросишься мстить, ослепленный яростью, и наделаешь ошибок. А ты обмани их, не дай повода. Они хладнокровны. Они уже давно знали, на что идут и не остановились перед кровью».

Бахрушин опустился в кресло и стал глубоко дышать. Он делал так всегда, когда хотел унять свою злость, притупить ярость.

"Так, еще десять вдохов и я буду абсолютно спокоен. Спокоен, спокоен, – говорил про себя Леонид Васильевич и ощущал, как дрожь в руках постепенно унимается, в душу возвращается уверенность. – Нет, это не я совершил ошибку, – подумал Бахрушин, – это вы ошиблись, посчитав, что убийство сойдет вам с рук. Пусть вы не сами убили, а лишь намекнули, как говорится, подали идею. Но возмездие настигнет вас, и я найду способ добраться до ваших высоких кресел. Скорее всего, результаты расследования будут на руку вам.

Какие закажете, такие и сделают. Найдут алкоголь и в крови шофера".

Бахрушин оборвал себя:

«Что случилось, то случилось. Не топчись на месте, иди дальше».

И он обратился к помощнику.

– Запроси все материалы по расследованию аварии.

– Боюсь, много нам не дадут.

– Все, что сможешь. Если надо, я позвоню, у меня еще найдутся друзья, способные рискнуть карьерой ради пользы дела.

Помощник кивнул и вышел.

А Бахрушин остановился возле больших напольных часов-курантов. Маятник медленно, до нереальности медленно качался в застекленном футляре, и Леонид Васильевич всматривался в желтый сверкающий диск, словно тот был волшебным зеркалом, способным показать ему прошлое и будущее, словно бы там он мог разглядеть подсказку.

«Пока бумаги у меня в руках, надо сделать копии», – решил Бахрушин.

Заработал ксерокс. Копии бумаг перекочевали в папку полковника.

Телефоны на его столе подозрительно молчали, словно бы и самого полковника выключили из жизни. Он присел на край стола, взял в руки телефонный справочник и принялся набирать номер, стоявший напротив фамилии «Кудин».

Леонид Васильевич Бахрушин не отменил ни одной встречи, не отложил ни одного дела.

Он продолжал работать так, как работал и раньше. Решил для себя, что не покинет Москву пока не похоронит своих сотрудников, погибших на Минском шоссе. И если все его деловые встречи были записаны в большом еженедельнике, лежавшем на его рабочем столе, то об одной встрече он забыл напрочь, ведь о ней он договорился неопределенно.