Ищи врагов среди друзей - Воронин Андрей Николаевич - Страница 23

– Отпустить? – переспросил Шапкин. Лицо его сейчас было еще больше похоже на кроличью морду, если только бывают полоумные кролики.

– Пятьдесят на пятьдесят, – деловито предложил подполковник. – Впрочем, пардон. Думаю, тебе хватит законных двадцати пяти процентов, тем более что все хлопоты и расходы я беру на себя.

При упоминании о двадцати пяти процентах Шапкин сделал резкое движение, словно собираясь вскочить, но тут же увял и безвольно опустился на стул: он был не в том положении, чтобы торговаться, и отлично это понимал.

– Вот так-то лучше, – сказал ему Самарин. – Молодец, умнеешь на глазах! Сейчас ты пойдешь домой и будешь ждать моего звонка. И учти: никаких глупостей. Я дарю тебе жизнь, – солгал он, глядя Шапкину прямо в глаза, – но я с такой же легкостью могу ее отнять. Дорогу туда помнишь?

Шапкин кивнул.

Через два дня они отправились за золотом на армейском джипе, одолженном Самариным у приятеля.

Самарин уехал, никого не поставив в известность о своем отъезде, разом наплевав и на путч, и на сложную внутриполитическую обстановку, и на свою работу. Нужно было ставить на карту все или вовсе не браться за дело. Подполковник Самарин пошел ва-банк и выиграл.

Через две с половиной недели он вернулся в Красноярск. Николая Шапкина с ним не было. Ему просто не повезло: его загрызла та же самая медведица, в лапы которой не так давно угодил его приятель Анатолий Свиридов.

К тому времени путч уже сделался темой для выступлений писателей-сатириков, а Россия твердым шагом двинулась в направлении, которое больше всего устраивало свежеиспеченного миллионера Самарина. На службу он зашел буквально на полчаса, чтобы сдать удостоверение и табельный пистолет, а через полгода новоявленный москвич Владлен Михайлович Самарин купил свой первый прогулочный теплоход.

Глава 7

Серо-стальной «лексус» въехал в Одессу еще засветло. В этом, конечно же, была заслуга Дмитрия, который всю дорогу гнал машину с сумасшедшей скоростью. Он знал, что безумное напряжение этих проведенных за рулем суток окупится ему сторицей: хозяин умел быть щедрым и, расплачиваясь со своими подчиненными, отдавал столько, сколько вынимал из кармана. Карманы у Владлена Михайловича были глубокие, и его личный водитель очень любил получать от Самарина деньги: каждый раз это была приятная неожиданность.

Мастерски преодолев сумасшедшую кольцевую развязку на въезде в город, Дмитрий погнал машину в сторону центра, ориентируясь по дорожным указателям. Сам он был в Одессе лишь однажды много лет назад. Город показался водителю невообразимо грязным и целиком состоящим из кирпичных заборов, за которыми располагались то кооперативные гаражи, то какие-то ремонтные мастерские. Впрочем, ближе к центру начался совсем другой пейзаж, но Дмитрию было не до платанов, каштанов, красот архитектуры и молоденьких длинноногих гаишниц в коротеньких юбках и цилиндрических фуражках: он целиком сосредоточился на управлении автомобилем.

Наконец эта пытка закончилась. Владлен Михайлович дал команду остановиться, и Дмитрий припарковался у бровки тротуара. В глаза ему бросилась солидная вывеска с крупно выписанным словом «гостиница» над зеркальной трехстворчатой дверью, но что это за гостиница, он так и не понял, так же как не смог бы сказать, на какой улице она находится.

Моргая слипающимися глазами, он наблюдал, как Владлен Михайлович вынимает из кармана толстую пачку денег и протягивает ему.

– Возьми, – сказал Самарин. – Ступай в гостиницу и хорошенько выспись. Машина останется у меня. Завтра утром позвонишь по известному тебе номеру. Номер помнишь?

Дмитрий напрягся, чтобы сообразить, о каком именно номере идет речь, и, вспомнив, вяло кивнул.

– Вот и отлично, – сказал Самарин. – Ступай, ступай, пока прямо здесь не заснул.

Водитель выбрался из-за руля и на заплетающихся ватных ногах направился к зеркальному входу в гостиницу, все еще держа пачку денег в опущенной руке. Перед самыми дверями он спохватился и засунул деньги в карман брюк.

Владлен Михайлович проводил его взглядом, сочувственно покачал головой и пересел на водительское место. Кожаное сиденье все еще хранило тепло чужого тела, и Самарин брезгливо поморщился. Руль был влажным. С коротким вздохом Владлен Михайлович вынул из кармана белоснежный носовой платок и протер руль. Лишь после этого он включил зажигание и мягко тронул автомобиль с места.

Водить машину Владлен Михайлович любил и умел, пожалуй, ничуть не хуже любого профессионального водителя и теперь получал неподдельное удовольствие, непосредственно управляя сдержанной мощью заграничного двигателя. Он с радостью отказался бы от услуг Дмитрия, которые обходились ему недешево, но среди людей его круга водить машину самому считалось дурным тоном.

Самарин оставил машину у Оперного театра и с удовольствием прошелся пешком сначала по Ришельевской, а потом и по Дерибасовской. Дерибасовская за последние годы превратилась почти в такой же вертеп, как и московский Арбат: она была затянута тентами и во всю ширину запружена всевозможными устройствами и приспособлениями для извлечения денег из карманов зевак. На всем ее протяжении сотни и тысячи отдыхающих ели, пили, покупали какие-то никому не нужные диковины, фотографировались с обезьянами и детенышами крокодила, длинные печальные морды которых были зверски перетянуты пластырем во избежание неприятных сюрпризов, и просаживали мелочь, сражаясь с игральными автоматами.

Протолкавшись через этот бедлам, Владлен Михайлович вздохнул с некоторым облегчением и свернул на Большую Арнаутскую. Здесь было потише, и, без помех миновав два квартала, Самарин остановился перед полосатым тентом у входа в кафе «У Тамары». Он посмотрел на часы и удовлетворенно кивнул: до условленного часа оставалось каких-нибудь десять минут – вполне достаточно для того, чтобы осмотреться.

Все столики под тентом были заняты. Окинув окрестности внимательным взглядом и не заметив ничего подозрительного, Владлен Михайлович шагнул в ароматную полутьму кафе. Кондиционера здесь не было, но жара казалась вполне уместной в сочетании с дурманящим запахом хорошего кофе и едва уловимым ароматом дорогого табака. По правую руку поблескивала мягко подсвеченная витрина со спиртным, перед которой находилась стойка темного дерева с рядом высоких табуретов. Отгороженные друг от друга витыми железными решетками, располагались освещенные неярким светом стенных светильников овальные столики. Решетки были перевиты ползучими растениями – несомненно, искусственными. В общем, здесь было далеко не шикарно, но вполне уютно, и Владлен Михайлович, одобрительно хмыкнув, с солидной неторопливостью проследовал к дальнему столику, усевшись в угол лицом к дверям.

Он еще возился, устраиваясь поудобнее, а из-за бамбуковой занавески, скрывавшей расположенную напротив стойки дверь, уже вынырнула немолодая женщина в белом фартуке официантки и с приветливой улыбкой склонилась над его столиком.

– Двойной черный кофе, пожалуйста, – сказал ей Владлен Михайлович и вынул из кармана трубку.

Официантка бесшумно исчезла и вернулась с кофе прежде, чем Самарин успел набить трубку. Чашка оказалась довольно большой, и, поведя над ней носом, Владлен Михайлович снова одобрительно хмыкнул: судя по всему, задавленные конкуренцией владельцы кафе бдительно следили за тем, чтобы не ударить в грязь лицом. "Все правильно, – подумал Самарин. – Конкуренция – двигатель экономики.

За примером далеко ходить не надо. Взять хотя бы это кафе. Чем больше в городе таких забегаловок, тем вкуснее и дешевле в них кормят. Это аксиома, и здесь ее все давно усвоили."

Он сделал маленький глоток из чашки, удовлетворенно кивнул и принялся раскуривать трубку. Немедленно перед ним возникла все та же официантка, молча поставила на столик хрустальную пепельницу и все так же бесшумно исчезла за бамбуковой занавеской.

– Однако, – одобрительно проворчал Владлен Михайлович. Он готовил себя к худшему, но здесь оказалось вполне терпимо, и он передумал давать втык своему человеку, назначившему ему свидание именно в этом месте.