Игра без правил - Воронин Андрей Николаевич - Страница 36

– Извини, приятель, – перебил его Французов, – тебя как зовут?

– Зови меня Стручком.

– Ну и имечко… Так вот, Стручок, не знаю, как ты, а я сегодня как-то не успел поужинать. В этой твоей тюряге зеков кормят, или тут, как в лесу: что убил, то и съел?

Кутузов даже зажмурился от такой наглости, но Стручок, как ни странно, воспринял все вполне спокойно и даже с юмором.

– Обижаешь, капитан, – сказал он. – Накормим по высшему разряду. Только давай сначала закончим разговор. Так ты будешь драться?

– А что мне остается? – пожав плечами, ответил Французов. – Лучше быть здоровым и богатым, чем бедным и больным.., точнее, мертвым.

– Люблю людей с конструктивным мышлением, – похвалил его Стручок. – Значит, так. Система у нас простая: каждый вечер ты на арене. Одна схватка в день, полный, так сказать, пансион, плюс оплата: пятьсот за проигранную схватку и полторы штуки за победу.

– Ого, – сказал капитан. Он действительно был удивлен.

– А ты думал, – самодовольно ответил Стручок. – Система олимпийская: проигравший выбывает, победитель проходит в следующий тур.

– Нормально, – сказал Французов. – А если я лягу в первом же поединке?

– Тогда мы тебя грохнем, – переставая улыбаться, ответил Стручок. – В затылок, наверняка. Тебе, капитан, важно не участие, а победа.

– Ну и что будет, если я дойду до конца?

– В самом конце победитель очередного турнира проводит показательный поединок с одним нашим, так сказать, сотрудником. За участие он получает три тысячи…

– А за победу?

Стручок рассмеялся.

– А ты молодец, капитан, – сказал он, – зришь в корень, как советовал бессмертный Козьма Прутков.

Премия за победу составляет десять тысяч долларов, но нам до сих пор как-то не доводилось ее выплачивать.

Так или иначе, независимо от результата этого поединка, ты будешь свободен… Вместе с женой, конечно.

Не думаю, что ты побежишь в ментовку: к тому времени ты уже достаточно.., э-э-э…

– Замараюсь, – подсказал Юрий, и Стручок спокойно кивнул. – Согласен, – сказал капитан, – подписываюсь на это гиблое дело. Очень мне хочется посмотреть на этого вашего непобедимого "сотрудника", прямо руки чешутся. Ведь это он, как я понимаю, Панаева убил?

– Курсанта? – переспросил Стручок. – Ну не я же. Значит, договорились. Первая схватка завтра. Сейчас тебя накормят, принесут постель и все необходимое. Твоя жена пока что поживет на даче вот у него, – он показал на Кутузова. – Там она будет в целости и сохранности ждать, когда ты прискачешь за ней на белом коне.

– А как я смогу в этом убедиться? – спросил Юрий.

– Будешь каждый вечер перед схваткой для поднятия духа разговаривать с ней по телефону, – пообещал Стручок. – Устраивает?

– Это, конечно, не Рио-де-Жанейро, – со вздохом сказал Юрий, – но на первое время сойдет.

– С тобой приятно работать, – сказал Стручок и, приблизившись, дружески похлопал капитана по плечу.

От Юрия не ускользнуло, что сделал он это с некоторой опаской, и капитан внутренне усмехнулся. Конечно, ему ничего не стоило убить этого мерзавца прямо сейчас, не сходя с места, и, если бы не Ирина, он именно так и поступил бы. Его ни на минуту не обманули разглагольствования Стручка, он знал, что живым его отсюда не выпустят, и согласился на сотрудничество только затем, чтобы выиграть время. Он хорошо запомнил где-то вычитанную фразу о том, что из каждого следующего мгновения нашей жизни вырастает павлиний хвост возможностей, и был с ней целиком и полностью согласен. Каждый день, каждая минута могли предоставить ему шанс спастись самому и спасти Ирину, следовало только быть начеку и не позволить убить себя раньше времени. Он действительно собирался попробовать выиграть в этой жестокой игре без правил и полагал, что шанс на это у него есть, пусть ничтожный, но вполне реальной.

У дверей кабинета Кутузов остановился.

– Поеду посмотрю, как там ее устроили, – сказал он Стручку.

– Поезжай, – согласился тот. – И смотри, чтобы твои придурки не вздумали с ней поразвлечься. Я скажу, когда будет можно. Да я и сам не прочь за нее немного подержаться.

– Да, – согласился Кутузов, – аппетитная бабенка. Как ты думаешь, – озабоченно спросил он, – этот клоун в кроссовках тебе поверил?

– Да мне насрать, поверил он или нет, – равнодушно ответил Стручок, – главное, чтобы работал. По-моему, у него есть шансы выйти в финал. Выглядит он вполне обычно, тут бывают ребята поздоровее, а бьет сразу наповал. При умелой антирекламе на нем можно сделать большие бабки. Главное, чтобы никто не догадывался о его возможностях. Темная лошадка, понял? Пусть лохи ставят против него, а мы будем спокойно огребать капусту.

Как тебе идея?

– Высший сорт, – согласился Кутузов.

В том, что предлагал Стручок, было рациональное зерно. Все-таки, с тараканами или без, он был человеком деловым и чуял доллары за версту лучше любой собаки, а деньги, в свою очередь, так и липли к его рукам.

– Ну а потом, – продолжал Стручок таким тоном, словно речь шла о закупке трех ящиков коньяка для банкета, – одно из двух: либо Сеня, либо пуля.

– Как бы он с Сеней чего-нибудь не сотворил, – забеспокоился Кутузов.

– С Сеней? Не смеши, – отмахнулся Стручок. – Сеня – это, брат, бессмертный воин, киборг, Терминатор, боевая машина… Главное, не переборщить с дозой, а то еще окочурится прямо на площадке.

– Когда-нибудь все равно окочурится, – сказал Кутузов. – Он же конченый. Каждый раз, блин, приходится дозу увеличивать.

– Сдохнет – найдем замену, – спокойно ответил Стручок. – В конце концов можно будет попробовать этого капитана, если будет достаточно хорош.

– Внешность у него.., не того, не очень, – посетовал Кутузов.

– Да, против Сени жидковат, – согласился Стручок. – Да ладно, поживем – увидим. Что мы раньше времени Сеню-то хороним?

– Забодал твой Сеня, – в сердцах пожаловался Кутузов. – Скоро начнет кокаин ложками жрать, как кашу. Знаешь, чего этот отморозок вчера учудил?

Охранник ему пайку принес, а он его схватил, заломал и того…

– Неужто трахнул? – весело округлил глаза Стручок.

– Не успел, отобрали… Вцепился мертвой хваткой, как бульдог. Наши идиоты его электрошокером ткнули, так охранник, которого он.., это.., в общем, охранник с копыт долой, а ему хоть бы что. Насилу утихомирили. Сказали, что дозу не дадут, сразу шелковый сделался.

– Что, и шокер его не берет? – восхитился Стручок.

– Я же говорю, полный отморозок, – махнул рукой Кутузов. – Ребята к нему теперь заходить отказываются, жратву на лопате в щель просовывают, как тигру.

– Да, – озабоченно сказал Стручок, – похоже, Сеню и в самом деле скоро придется менять.

На улицу они вышли вместе. Небо на востоке уже приобрело сероватый оттенок – ночь близилась к концу, и одетый в одни трусы капитан Рябцев как раз в это время курил, глядя в окно и размышляя о том, что за спешное дело было к нему у Юрия Французова.

Проститутка Люська, обманувшая Ирину Французову, назвавшись почтальоном, добиралась на такси домой, на проспект Просвещения, пребывая в блаженном неведении относительно того, что жива до сих пор только благодаря тому обстоятельству, что ни Хряк, ни Кутузов, ни тем более Стручок ничего не знали о ее участии в налете на квартиру Французовых. Широко и сладко зевая на заднем сиденье яично-желтой "Волги" с шашечками на борту, она в уме подсчитывала выручку и прикидывала, как бы ей утаить хотя бы часть денег от своего сожителя и сутенера Мишани Яркова. Мишаня по совместительству подрабатывал стукачом в районном околотке, нюхал кокаин, когда поднимался на бабках, и не признавал никакого иного секса, кроме анального. При воспоминании о Мишаниных пристрастиях Люська поморщилась. Кокаин был дорог, а к анальному сексу она никак не могла привыкнуть и в стотысячный раз подумала, что надо бы уйти от этого мудака, да только куда пойдешь, не имея ни прописки, ни денег?