Счет девять - Гарднер Эрл Стенли - Страница 36

– Хорошо, Поллитровочка, мы предоставим тебе такую возможность, – пообещал Селлерс.

Около половины второго ночи я выбрал наконец фотографию одной потрепанной, истасканной морды.

– Этот похож на того парня, – сказал я Гиддингсу.

Гиддингс был скептичен.

– Ладно, умник, – ответил он, – посмотрим, что покажут отпечатки пальцев.

Через десять минут поведение инспектора Тэда Гиддингса разительно переменилось.

– Что с отпечатками? – спросил я.

Гиддингс посмотрел на меня и удивленно покачал головой.

– Они проверили, – сказал он. – Отпечатки пальцев этого парня на бутылке имеются. Черт побери, ты все растешь и растешь.

Я сделал большие глаза.

– Так, – сказал я, – теперь мы знаем, где идол, который был у меня.

– Там имеются и другие отпечатки, – возразил Гиддингс. – Давайте не будем торопиться с выводами.

– Конечно, пусть все идет своим чередом, – сказал я. – Но поскольку я – гражданин, чья квартира разгромлена и разграблена, мне хотелось бы увидеть большую активность полиции.

– Ты увидишь ее, – проворчал Гиддингс, – ты ее получишь. Не получи только муравья в горло.

На двадцать минут меня оставили одного, затем Гиддингс и Селлерс снова вошли в комнату.

– Я полагаю, мы опознали твоих головорезов, Поллитровочка, – сообщил Селлерс.

– Как вам это удалось?

– Человека, которого ты узнал, зовут Фергюсон. Он условно освобожден и живет на Шестьдесят первой улице, девяносто шесть одиннадцать. Он под наблюдением своего участкового полисмена, получил хорошую работу в телевизионном концерне. Специалист по электронике. Во время условного срока замечаний не имел. Однако там, в тюрьме, сдружился с неким Джимми Леноксом, по прозвищу Следующий Раз, поскольку, когда бы ни пытались поднять его на работу, он всегда божился, что сейчас никак не может, а пойдет в следующий раз. Так это к нему и приклеилось. А для тебя, Дональд, такая новость: отпечатки Джимми Ленокса тоже есть на бутылке. Это их связывает, а ежели эти двое проходимцев сдружились, можете быть уверены, что-то произойдет. Больше того, этот дом девяносто шесть одиннадцать по Шестьдесят первой улице почти примыкает к Карлтон-драйв, где живет Мортимер Джеспер. Пожалуй, с этого можно кое-что поиметь. – Я согласно кивнул. – Будет неплохо, если ты напишешь жалобу, обвинив Ленокса и Фергюсона в краже со взломом, и дашь письменное показание под присягой. Этого будет достаточно для получения ордера на обыск.

– Почему я должен что-то писать? – возразил я. – Почему вы, приятели, не можете взвалить это на собственные плечи?

– Послушай, Дональд, – вымолвил Селлерс почти умоляющим голосом, – мы и так достаточно глубоко вляпались. Мы доверились твоим доводам... Ну и в конце концов все к чертям перемешалось. Мы вроде бы разрешили эту проблему, но не заглянули поглубже. Ты ведь не только частный детектив, но и просто гражданин, твое жилище разграблено и разгромлено, и ты думаешь, будто знаешь тех, кто сделал это. Будь человеком, дай письменное показание под присягой, чтобы мы смогли получить ордер на обыск.

Я посмотрел на Гиддингса:

– Я не знаю, смогу ли когда-нибудь сотрудничать с вами. Со мной в эту ночь обращались слишком грубо.

– Не держи зла на Тэда, – попросил Селлерс. – Тэд просто хороший, честный коп, который, может быть, был к тебе несправедлив нынче вечером.

– Я не слышал, чтобы он признал это, – сказал я.

Гиддингс глубоко вздохнул:

– Может быть, я был несправедлив к тебе нынче вечером, Лэм.

Он сказал это таким тоном, будто у него вытащили все зубы.

– Ты мошенник, – сказал я, – но, так и быть, я тебя прощаю.

Глава 21

В половине третьего полицейский автомобиль подкатил к дому девяносто шесть одиннадцать на Шестьдесят первой улице. Копы действовали наиболее рациональным способом: выключили двигатель за квартал и к дому подъехали накатом, воспользовавшись для остановки аварийным тормозом, не включающим ослепительно-сверкающие красные сигнальные огни. Вышли, не хлопнув дверью. При них был кузнечный молоток и пара изогнутых прутьев, чтобы быстро открыть дверь. Одна дорожка вела к задней стене дома, но Селлерс и Гиддингс пошли к фасаду. После того как они минуты две прозвонили, в доме зажегся свет, и кто-то спросил из-за двери: «Кто там?»

– Полиция, – ответил Селлерс. – У нас ордер на обыск. Откройте.

– Черт побери, у вас не может быть ко мне никакого дела, – ответил голос.

– Откройте. У нас ордер на обыск.

– У вас не может быть ордера на обыск, – настаивал голос, – я ничего не сделал.

– Откройте дверь, не то выломаем, – пригрозил Селлерс.

Дверь открылась. На пороге стоял высокий, в теле, человек в спортивном нижнем белье. Он был даже на полголовы выше Селлерса. Гиддингс вытолкнул меня вперед.

– Когда-нибудь раньше видели этого парня? – спросил Селлерс, направив луч карманного электрического фонарика на верхнюю часть крыльца, так что наши лица осветились отраженным светом.

– Никогда в глаза его не видел, – сказал верзила, – и я не собираюсь, будучи поднятым с постели в такой час, отвечать на вопросы. Катитесь-ка отсюда. Я чист и...

– Кто сказал, что ты чист? – перебил Селлерс. – Это тот парень, Дональд?

– Тот самый, – ответил я убежденно.

– Никогда в жизни не видел этого маленького сукина сына, – запротестовал верзила.

– Хорошо, Фергюсон, – сказал ему Селлерс, – мы входим в дом. У нас ордер на обыск. Есть в доме еще кто-нибудь?

– Никого.

В это время у задней стены дома началась возня, и один из тех, кого отрядили стеречь заднюю дверь, вошел с менее рослой личностью, одетой в брюки, ботинки, пиджак и нательную рубашку. Верхнюю он, видимо, надеть не успел.

– Мы схватили этого парня, он пытался выскользнуть из задней двери, – доложил полисмен. – Посмотри-ка, что у него было в кармане пиджака. – Он протянул зеленого Будду с пылающим красным рубином во лбу.

Верзила в неглиже выругался и попытался увернуться и убежать. Селлерс сдавил сзади его шею. Верзила грохнулся так, что дом вздрогнул.

– Шевелись, – приказал Селлерс, – заходи в дом. Поговорим об искусстве.

Глава 22

Мои наручные часы показывали чуть больше четырех часов. Сама мысль о возвращении домой была пыткой. Я вспомнил о валяющемся на полу матрасе, о кровати, которую надо будет застелить... Да и Берта, можете быть уверены, позвонит самое позднее в восемь утра, плюс уборка в доме... Не удастся поспать и нескольких часов. Я вспомнил, что меня ждет Филлис. Должна ждать. Но я вызвал такси и поехал в турецкие бани, намереваясь раздеться, закутаться в простыню и похромать в парную. Расслабиться в горячем воздухе, почувствовать, как мышцы впитывают теплоту и боль отпускает, – это же небесное блаженство.

Банщик, положивший на мою макушку холодные мокрые полотенца, вошел со стаканом воды и сообщил:

– Там снаружи стоит коп и хочет вас видеть. Сказал, его зовут Селлерс.

– Скажите, чтоб зашел сюда.

– Он не может войти. Он одет. Из него за пять минут вытечет ведро пота.

– Скажите ему, что я выйти не могу. Простужусь.

Банщик вышел. Примерно через пять минут вошел Фрэнк Селлерс; он был похож на опасного сумасшедшего.

– Слушай, Поллитровочка, – начал он. – Когда ты, черт побери, думаешь подняться?

Он снял мундир и галстук, бросил их на кресло.

– Я никогда не поднимусь, – ответил я. – Стараюсь выгнать боль из своих мышц и не собираюсь выходить на холод, чтобы разговаривать с вами. Так что вы хотели узнать?

– Слушай, Поллитровочка, – сказал Селлерс, – ты должен вскочить молниеносно. Я, черт побери, не знаю, как ты это сделаешь, и меня это не интересует. Мы крепко засели. Мы открыли этот самый сейф, мы получили показания Фергюсона и Джимми Ленокса. Мортимер Джеспер – крупнейший в стране торговец краденым, имевший дело с отборными клиентами, бравший только вещи, о которых заранее договорился с покупателями, и оперировавший прямо под нашим носом, а мы даже не подозревали, что делается. Я тебе много чего обещал. Уверен, ты раньше нас сумеешь поставить точку в деле об убийстве. Но это входит в мои обязанности, и я не могу позволить себе быть в доле. Я хочу узнать все, что тебе известно, а потом действуй как знаешь.