Чудовище - Айвори Джудит - Страница 52

– Это все?

– Да.

– Надеюсь, он тебе хотя бы нравился.

Какой он странный, этот француз, – так всегда восклицала ее матушка. Да, весьма снисходительный.

– Конечно, – ответила она. – Я его обожала. – Ей хотелось рассказать кому-нибудь об этом, и ее муж – о, как правы были ее родители! – показался ей сейчас самым добрым и внимательным человеком на земле. Она вдруг добавила: – Он умер.

Муж слегка отстранился от нее, выпрямив руки:

– Умер?

– Да, он… он все равно что умер. Внезапно.

Молчание. Шарль не знал, что сказать. Изумлению его не было предела.

Луиза продолжала:

– Мне кажется, я все еще тоскую по нему. Я часто думаю о нем. – Она рискнула бросить взгляд на мужа.

Его лицо выражало крайнюю степень удивления. Он не мог вымолвить ни слова – лишь прошептал, как будто оплакивал себя самого:

– Боже правый. – Он слегка покачал головой, не сводя глаз с ее лица.

И тут искреннее сочувствие, терпение, доброта и заботливое внимание ее мужа обрушились на нее, и она больше не могла сдерживать себя.

Луиза громко всхлипнула, давясь рыданиями, обхватила его за шею и заплакала навзрыд. Он чуть подался назад, пораженный ее неутешным горем. Луиза попыталась встать. Пятки ее скользили по дну ванны, колени подкашивались.

В тот же миг и ванна, и пол ушли у нее из-под ног, сильные руки подхватили ее – одна под колени, другая под спину – и прижали к твердому мужскому плечу. Луиза уткнулась лицом в мокрую поросль на груди мужа, шум стекающей воды, словно гул водопада, наполнил ванну. Ее пеньюар окончательно сполз с нее и плюхнулся в воду. Вокруг нее обернули полотенце – мягкое и сухое.

Луиза по-прежнему не открывала глаз. По неровному хромающему ритму его походки она поняла, что муж несет ее куда-то. Он продолжал молчать. У нее слова тоже не шли с языка, и Луиза радовалась его молчанию.

Потому что иначе она бы закричала: «Будь проклята двойственность!» Нечего сказать, верность. Кому она верна? Негодяю, с которым ей удалось обрести себя, с которым она была открытой и искренней. И что же он сделал? Бросил ее. Пять дней спустя. И не вернулся. Он не пришел за ней. Ему все равно, где она и что с ней. Он исчез. Не сказав ни словечка на прощание, ни спасибо, ни до свидания.

Черт бы побрал этого болвана! Он заслуживает смерти.

Шарль донес Луизу до ее спальни и уложил в постель. Она казалась такой маленькой и жалкой, лежа на покрывале с широко открытыми сухими глазами.

Он мертв? Он умер? Что она имела в виду?

А что, если мертвец восстанет из гроба и присоединится к ней в постели? Может, открыть ей правду? Может, тогда она не будет задыхаться от отвращения? Может, она перестанет быть такой раздражительной? Та боль, которую она испытывает сейчас, не что иное, как разочарование после первого романа. «Перестань, Луиза, – думал он. – Это ведь длилось всего пять дней. И я не умер и не исчез с лица земли. Мы с тобой были вместе. Мы были близки, как взрослые люди, и приятно провели время». Он оставил не одну дюжину женщин и при более драматических обстоятельствах.

Но всем им было далеко не восемнадцать.

Что он натворил! Как ему теперь загладить свою вину? Чем утешить ее?

«Ложись с ней», – сказал себе Шарль. Утешь ее, как утешают взрослые взрослых. О да, а заодно утешь и себя. Он спустил мокрые кальсоны, решив, что именно это ему и надлежит сделать. Однако его действия были преждевременны. Отшвырнув кальсоны пинком ноги, он вдруг услышал, как она шмыгнула носом и после прерывистого всхлипа дыхание ее стало ровным и спокойным. Юное создание заснуло глубоким здоровым сном.

Шарль стоял посреди комнаты в чем мать родила и никак не мог прийти в себя.

Из противоположного конца коридора доносился плеск воды – из ванны достали ее пеньюар… или его рубашку, нижнюю сорочку и брюки. Значит, экономка зашла в ванную. Она укоризненно прищелкивала языком, отжимая мокрую одежду. С ней, по-видимому, была горничная, и обе женщины вытирали пол. Он и Луиза оставили после себя лужи воды.

Услышав в ванной перешептывания и смешки, Шарль резко обернулся и поморщился.

Он потихоньку прокрался в гостиную и нырнул в дверь своей спальни напротив смежной комнаты. Единственный, кто ждал его там, был неуклюжий желтовато-белый щенок. Беар стремглав бросился к Шарлю и запрыгал у его ног. Он так радостно вилял хвостиком, что его лапки разъезжались по полированному паркету. Итак, сегодня Шарль лег спать не один: после того как песик несколько раз безуспешно пытался вскочить на постель, Шарль поднял его и уложил рядом с собой. Щенок прижался к его плечу и задремал. Его шерсть слабо пахла жасмином и акацией – любимыми духами Луизы.

Глава 21

На следующее утро Луиза открыла глаза, увидела в окно солнце, потом перевернулась на другой бок и проспала до обеда. Тино прислал ей записку, выражавшую недовольство. Оказывается, сегодня она должна пересмотреть с ним оставшуюся часть списка под названием «Возможные занятия и обязанности княгини д'Аркур». Поскольку она является отныне хозяйкой двух особняков (третий находился где-то в Париже), ей предоставляется право определить сферу своих главнейших интересов. С не меньшей почтительностью, точнее с совершенным ее отсутствием, она нацарапала ответ Тино: поскольку сам Тино и другие родственники князя так замечательно со всем управлялись до нее, то пусть они и продолжают этим заниматься. У нее нет ни малейшего желания заказывать обеды, заново обставлять дом или восстанавливать старое убранство. Поднявшись с кровати, Луиза достала из чемодана свои учебники по математике и принялась разбирать теоремы.

Наконец одевшись и спустившись в холл, она повстречалась с Шарлем, который приезжал на ленч и уже снова собрался уходить. Увидев ее, он задержался на пороге.

– Лулу, поедем со мной Я покажу тебе цветочные поля.

Она вцепилась пальцами в круглый шарик, украшавший столбик винтовой лестницы, и поджала губы.

– Зачем? Чтобы потом ты снова окунул меня в ванну вместе с пресловутыми цветами?

Шарль ухмыльнулся. Так, прекрасно: этот Шарль или тот – она зла на них обоих.

Он произнес:

– Стыдно признаться, но я об этом нисколько не сожалею. – Шарль медленно кивнул в знак того, что извиняться он не собирается. Продолжая загадочно ухмыляться, он концом трости приподнял край подола ее платья, зацепившийся за последнюю ступеньку лестницы.

Луиза поспешно сделала шаг назад. Что еще на уме у этого типа? Довольно и того, что он опрокидывает столы, бросает женщин в ванну и бегает за ними в кальсонах.

Шарль убрал трость, поставил перед собой и оперся на нее обеими руками. Потом выпятил губы, пощелкал языком на французский манер и ядовито заметил:

– Ну, если ты желаешь провести остаток дня в обществе Тино…

– А какие цветы там растут?

– Жасмины и розы, а после мы обследуем оранжереи. Луиза предостерегающе подняла пальчик:

– Не думай, пожалуйста, что если я еду с тобой, то… В общем, в следующий раз я подопру дверь ванной стулом.

Он усмехнулся.

– Это было бы чудесно. Я имею в виду то, что ты согласилась ехать со мной. Мне гораздо приятнее в твоем обществе, чем одному. И кроме того, я уверен, тебе понравится то, что я тебе покажу. А что до остального, то я тебя тоже предупрежу: если ты все же решишься запираться от меня при помощи стула в моем собственном доме, выбери какой похуже и попрочнее. – Шарль оставил шутливый тон и спросил уже более серьезно: – А зачем тебе запираться от меня? Разве я плохо обращался с тобой вчера?

– Нет…

– Или сделал что-то, что тебе было неприятно?

– Нет-нет, но…

– Тогда доверься мне и перестань поджаривать меня на медленном огне.

Он так и сказал: «Поджаривать на медленном огне». Луиза опешила: