Некоторые рубашки не просвечивают - Гарднер Эрл Стенли - Страница 11

– Вот как обстоит дело? – не смогла она скрыть своего удивления.

– Так любили или нет? – допытывался я.

Лоис глубоко вздохнула:

– Думала, что любила.

– Что же произошло потом?

– Джордж изменился.

– Что заставило его измениться?

Она посмотрела на меня, раздумывая, достоин ли я ее откровенности, потом четко выговорила:

– Он убил своего деда.

Мне с великим трудом удалось сохранить невозмутимое выражение лица.

– Я знала, что это поразит вас, – поняла она мое состояние.

– Давайте уточним, – начал я, – Кэролайн Даттон – двоюродная сестра Джорджа?

– Правильно.

– Она и Джордж получили наследство после смерти деда?

– Деньги учрежденного дедом трастового фонда. По условиям траста Джорджу причиталось вдвое больше, чем Кэролайн.

– Но оба они получили деньги после смерти деда?

– Да.

– Вы считаете, что он был убит?

– Меня при этом не было.

– А как насчет Кэролайн? Она знает об этом?

– Разве она стала бы молчать, если бы знала?

Я был поражен больше, чем ожидал, и неосмотрительно сказал:

– Она такой человек, что... – Но тут же спохватился: – Если она такой человек, как вы описывали, то тогда...

– Черт меня возьми! – перебила меня Лоис.

– В чем дело? – спросил я.

– Дональд, вы дьявол! Держу пари, что это были вы!

– О чем вы говорите? – спросил я, понимая, что допустил большую ошибку.

– Кэролайн и Горас заглянули ко мне вчера вечером, – сказала она. – Они были в стельку пьяны и говорили о величайшем повороте в их судьбе. Картину Гораса купил некий знаток искусства и... Черт возьми! Дональд, это были вы?

– Кто?

– Тот парень, который купил картину. Не отпирайтесь. Есть что-то в выражении вашего лица, в том, как вы оборвали себя, когда заговорили о Кэролайн, что подсказало мне это. Вам не хотелось, чтобы я знала о вашем знакомстве с ней. Дональд, если вы сделали это, то это грязная недостойная шутка. Это жестоко. Сейчас Горас пребывает буквально на седьмом небе.

– Это замечательно, – возразил я. – Художник работает более активно, если чувствует прилив энтузиазма. Человек искусства способен горы свернуть, если в нем поселить уверенность в том, что он в силах создать нечто такое, что взбудоражит весь мир. А теперь расскажите мне, почему вы считаете, что Джордж убил своего деда?

– Подождите минуту! – прервала меня Лоис. – Давайте все выясним. Если вы тот самый покупатель – а я думаю, что так оно и есть, – и если Горас узнает, что вы детектив и купили у него картину только для того, чтобы выведать местопребывание Джорджа, то это разочарование совершенно лишит его сил. Узнать об этом будет для него равносильно прыжку с крыши двадцатиэтажного дома.

– Но ведь мы не расскажем ему, правда, Лоис?

– Не должны. Ответьте мне, это были вы, Дональд?

– Не знаю, – сказал я.

– Не надо держать меня за дурочку. Я ведь рассказала вам о Джордже. Теперь ваша очередь.

– Ну ладно, – сдался я. – Это сделал я.

– Вам хотелось узнать, где находится Джордж?

– Верно.

– Я ненавижу вас. Вы останетесь здесь, чтобы помочь мне помыть посуду, а потом уберетесь навсегда из моей квартиры и из моей жизни!

– Подождите. – Я пытался образумить разбушевавшуюся Лоис. – Я не причинил никому никакого вреда.

– Что вы хотите этим сказать?

– Я дал Горасу вдохновляющий толчок под зад. Он теперь будет писать как сумасшедший. Я подсказал ему парочку недурственных тем.

Лоис задумалась.

– Вчера он действительно сказал мне, что его осенила гениальная идея. Был, правда, сильно на взводе, но собирался с утра, как только протрезвеет, приняться за работу.

– Если вы не проговоритесь, то он, возможно, однажды проснется знаменитым.

– Но он уверен, что вы знаток искусства или коллекционер, путешествующий инкогнито.

– Может быть, он и прав. Почему бы детективу не быть ценителем искусства?

– Вы спрашивали его о Джордже?

– Не прямо.

– Значит, вы направили разговор в это русло. Неужели вы довели Гораса до того, что он позвонил Джорджу, чтобы сообщить ему свои новости?

– Что-то в этом роде.

– Вы мерзавец!

– Вы говорите совсем как Берта Кул, – заметил я.

– Разве она называет вас так?

– Да.

– Держу пари, что она относится к вам с материнской нежностью.

– Нет. Она терпеть меня не может. Так что вы говорили насчет Джорджа и его дела?

– Мне не следовало рассказывать вам об этом, Дональд.

– Однако теперь поздно идти на попятную.

– Не смейте на меня давить, я вам больше ничего не скажу.

В дверь громко постучали.

– Кого там еще черти принесли? – раздраженно сказала Лоис, направляясь к двери.

– Какой-нибудь нетерпеливый приятель, – предположил я.

– У меня нет приятелей, которые испытывают нетерпение по утрам. Они приберегают его на более позднее время. Я уже, кажется, говорила, что утром люблю выкурить сигарету, выпить кофе и спокойно позавтракать.

Она открыла дверь. Мужской голос произнес:

– Вы знаете Джорджа Кэдотта?

– Нет, черт возьми! – ответила Лоис, пытаясь закрыть дверь.

– Минутку, сестренка! – сказал мужчина. – Взгляните на это.

– Ого! – удивилась Лоис.

– Так как насчет Джорджа Кэдотта?

– Он въелся мне в печенки.

– Больше он не станет вам досаждать, – заявил мужчина. – Он умер.

– Что?! – воскликнула Лоис.

Мужчина вошел в квартиру.

– Что вы делаете? Завтракаете?

– Да.

– Я тоже, пожалуй, выпью кофе. – Вновь пришедший направился прямиком на кухню.

Я со старательно изображаемым спокойствием допивал кофе.

– А это кто? – поинтересовался мужчина. – Ваш приятель?

– Не ваше дело!

– Нет, мое.

– Послушайте, – набросилась на него Лоис. – Это правда насчет Джорджа?

Мужчина подошел ко мне. Я узнал его – это был детектив из местной полиции.

– Кто вы и что здесь делаете? – Он показал мне значок.

– Успокойтесь, – остудил его я. – Меня зовут Дональд Лэм. Я частный сыщик из Лос-Анджелеса. Вот моя визитная карточка, а вот удостоверение. – Я бросил документ на стол.

– Чем вы здесь занимаетесь?

– Пытаюсь добыть сведения о Джордже Кэдотте.

– Зачем?

– Мне нужно поговорить с ним.

– О чем?

– Если он мертв, то это неважно.

– Послушай, приятель, – настаивал полицейский, – мы здесь не любим частных сыщиков из Лос-Анджелеса.

Я как ни в чем не бывало откинулся на спинку стула.

– Меня не интересует, что вы любите, а что нет. – Я встал. – У меня есть лицензия на право работы в этом штате, вы задали мне вопрос, и я ответил. Я не собираюсь выбалтывать тайны наших клиентов. В таком тоне вы будете разговаривать только с моим адвокатом. А теперь я ухожу.

– Полегче, – не отставал детектив.

– Вам тоже было бы полезно помнить об этом.

– Ты говоришь слишком громко для своего размера пиджака, – развязно заявил он.

– А кто-то говорит слишком громко для своего размера шляпы, – вмешалась Лоис.

Офицер свирепо смерил меня взглядом.

– Как давно ты в Сан-Франциско, Лэм?

Я ответил.

– Где ты остановился?

Я опять ответил.

– Что ты еще здесь сделал?

– Я нанял машину.

В его глазах неожиданно зажегся огонек заинтересованности.

– Вот как! – протянул он. – Тогда ответь мне на один вопрос. Название «Роудсайд-мотель» в Вальехо говорит тебе что-нибудь?

– А в чем дело?

– Кто-то приезжал на наемной машине в этот мотель, и нам очень хотелось бы знать, кто это был.

– Почему?

– Потому что, судя по всему, человек, приехавший в той машине, и убил Джорджа Кэдотта.

Я старался сохранить на лице безразличное выражение. Офицер внимательно смотрел на меня.

– Ты поражен этим, Лэм?

– Мне бы не хотелось думать, что вы здесь настолько лишены понятия о гостеприимстве, что приписываете местные убийства приезжим детективам, – съязвил я.

– Не беспокойся, напрасно мы тебе ничего не припишем. Мы здесь действуем честно, но не любим, когда кто-то путается у нас под ногами. Понятно?