Холостяки умирают одинокими - Гарднер Эрл Стенли - Страница 24

На секунду я призадумался над этой информацией.

– Ты слушаешь? – окликнула Берта.

– Я здесь.

– Где, черт побери, здесь?

– В Палм-Спрингс.

– Что ты там делаешь?

– Выясняю, кто убил Роберта Даулинга.

– Селлерс уже выяснил, – съязвила она. – Ты герой его сюжета.

– Он не сможет долго держать меня в этой роли. Агнес Дейтон описала мне человека, который заглядывал в окно, совсем иначе.

– Словесный портрет ничего не стоит против персональной идентификации, – возразила Берта. – Она с абсолютной уверенностью опознала твою фотографию. И Марсия Элвуд тоже стоит на своем.

– Хороши методы у полиции, – сказал я. – Они вручают фотографию свидетелю, а потом исподволь внушают ему мысль, что на снимке запечатлен преступник. Когда свидетелю показывают этого человека в группе других...

– Стоп, приехали! – прервала меня Берта. – Твое ла-ла-ла на эту тему я слышала тысячу раз.

– Но прием срабатывает! – возразил я. – Сила внушения...

– Ах, сила внушения, так тебя разэдак! – возопила Берта. – Гори ты синим пламенем – сам на себя накликал! И прими мой совет. Позвони прямо сейчас Фрэнку Селлерсу и попроси у него прощения. Признайся, что зря скрыл от него правду и пытался обставить в деле об убийстве. Скажи, что ты невиновен, чист и готов сдаться... Тогда, может быть, я смогу повлиять, чтоб он не настаивал на убийстве первой степени, а переквалифицировал на вторую... Господи, Дональд, неужели тебе не хватает голых женщин в обычном порядке, без шатаний по задворкам...

– По некоторым пунктам, Берта, вы сильно отстали от событий, – констатировал я. – Они уже поймали Тома-соглядатая. Это некто Росситер Д. Бэнкс, управляющий телеграфом. Его поймали нынче вечером.

Берта погрузилась в раздумья и потом заявила:

– Селлерс пока не звонил, в последнее время перестал мне доверять. Дональд, ты ужасно скользкая личность. По-моему, ты устроил этому человеку какую-то западню. Словом, берись за телефон и доложи Фрэнку Селлерсу, что сдаешься лично в его руки.

– Я подумаю. А пока я не считаю целесообразным тратить деньги агентства на дальнейшие телефонные переговоры...

– Деньги агентства! – вскричала Берта. – Ах ты, недоносок, какое отношение имеет эта история к агентству? Какое отношение к агентству имеют твои личные проблемы? Сам увяз, сам и выбирайся. Не воображай, будто я намерена платить за твои телефонные разговоры. Не воображай, будто агентство... Черти б тебя драли!..

Я тихо положил трубку на рычаг и вышел из телефонной кабины.

Компания «Бонанза эрлайнз» предлагала ранний рейс на Финикс.

Одна из заметок о Томе-соглядатае сообщила имя первой жертвы сексуального маньяка в мотеле «Плавай и загорай» – некая Элен Кортис Харт из Финикса, якобы владелица салона красоты. Она дала полиции якобы великолепное описание преступника: человек в годах, длинноносый, бровастый, самодовольный – по виду мало подходящая личность на роль изнемогающего созерцателя...

Я понимал, что через час-другой Фрэнк Селлерс покажет ей мое фото и внушит, что я – и есть он. Селлерс сообщит ей, что и Агнес Дейтон, мол, меня опознала, и Марсия Элвуд тоже видела меня, и он сам-де уверен, ее преследователь именно я. Он попросит ее изучить мою фотографию как можно внимательнее. Напомнит, что она, в конце концов, была напугана, взволнована и видела мужчину мельком... Вечный старый трюк: подготовка свидетелей к опознанию... У меня оставалась одна-единственная надежда – предстать перед Элен Харт прежде, чем Селлерс доберется до нее с фотографиями.

Я заглянул в телефонный справочник. Там значилось два номера: служебный и домашний.

Я позвонил.

Прошли минуты, и я услышал голос, довольно-таки сонный.

– Миссис Харт? – спросил я. – Или мисс, не знаю, как правильнее. Я детектив, сейчас нахожусь в Палм-Спрингс. И вот... Но как обращаться к вам – миссис Харт?

– Имя, под которым я работаю, – мисс Элен Кортис Харт. Но чего вам, собственно, надо? Зачем вы звоните среди ночи?

– Очень важное дело. Неделю назад в мотеле вы столкнулись с сексуальным маньяком. О происшествии вы сообщили в полицию. Кажется, мне под силу поймать этого негодяя, если вы согласитесь дополнить свое описание.

– Не могу я рассказать вам больше, чем рассказала в полиции, – возразила она. – А кроме того, боже мой, неужели мой сон, нарушенный посреди...

– Это очень важно, мисс Харт, – настаивал я. – Мне очень неприятно вас беспокоить, но, может, вы согласитесь позавтракать со мной?

– Откуда, вы сказали, звоните?

– Из Палм-Спрингс. Я вылечу тотчас, и если вы согласитесь со мной позавтракать...

– Мой салон красоты требует постоянного внимания. Семь девушек в штате... Я не могу тратить время впустую.

– Именно об этом я и подумал, предлагая вместе позавтракать, – пояснил я. – Итак, в восемь?

– Господи, что вы! Семь тридцать.

– Буду минута в минуту.

– Вы из полиции?

– Я частный сыщик. Но работаю по этому делу.

– По-видимому, на самом деле работаете... Мне бы впору разозлиться из-за звонка, но вы так серьезны и вроде бы искренни...

– Я вправду искренен и серьезен. Значит, до семи тридцати.

– Ровно в семь тридцать. Ждать я не буду. Позавтракаем у меня, если, конечно, вас устроит кофе с тостами.

– Приеду, – заверил я и попрощался.

Конечно, было бы неплохо иметь при себе магнитофон, чтоб записать ее показания о Томе-соглядатае. Но прежде всего надо опередить Фрэнка Селлерса. Если она без малейших сомнений будет завтракать со мною, ей совсем не с руки опознавать меня как преступника на фотографии.

Разумеется, Селлерс не нуждался позарез в этой идентификации. Зато мне позарез требовалось доказать, что описания злоумышленника в корне не совпадают.

Одного я никак не мог постичь. Почему Бернис Клинтон, с этой своей квартирой в Санта-Ане и с подозрительным псевдонимом, решилась вдруг опознать мой портрет, умолчав при этом, что знает меня под моим собственным именем – Дональд Лэм. Видимо, увязла по уши и готова на самый отчаянный риск.

Мне захотелось навестить филиал Монтроуза Карсона в Палм-Спрингс. И хотя полпервого ночи – не самое лучшее время для ознакомления с чужим недвижимым имуществом, я решился на экскурсию.

В лучах скептически поглядывающей сверху луны владения фирмы «Солнце, воздух и вода» выглядели безрадостно. Полотняная обшивка на справочном бюро уныло обвисла. Треугольные флажки, размечающие участки, вместо того чтобы весело реять под бризом, жалко и безжизненно застыли в безветренном ночном воздухе.

Лунный серп насмешливо скалился сверху вниз. Далекий блеск звезд подчеркивал их потусторонность. Серебрились пески, лишь кое-где запятнанные черными тенями, и все вокруг тонуло в задумчивом молчании пустыни.

А там, за полосой песков, громоздились друг на друга склоны Сан-Джасинто, вздымаясь на двухмильную высоту, – гранитная громадина, исполосованная снежными языками и окаймленная рослыми елями.

Огни города раскинулись далеко к западу и северу от меня. Время от времени с шоссе долетали шорох шин или визг тормозов.

Я крадучись двинулся по карсоновским владениям. По-видимому, сам владелец на дела не жаловался. Первый ряд участков был щедро украшен красными табличками: «Продано». Дальше извещения о продаже стали встречаться пореже. Но, учитывая, что возраст предприятия едва достиг тридцати дней, оспаривать успехи фирмы было невозможно.

Я нагнулся и поднял брошюру, наверное, оброненную потенциальным покупателем.

Даже при свете сегодняшней ущербной луны издание впечатляло: классная полиграфия, плотная глянцевая бумага, дюжины страниц, заполненных статистикой и фотографиями.

Я сунул брошюру в карман пальто, прошелся еще немного, потом вернулся к своей, то бишь арендованной, машине и покатил в аэропорт.

И тут я сообразил, что регулярный утренний рейс не очень-то мне подходит: не исключено, что Фрэнк Селлерс посадит на него своих людей.

Поинтересовался чартерным рейсом. Пожалуйста – служащий аэропорта начал ради меня крутить телефонный диск.