Дело супруга-двоеженца - Гарднер Эрл Стенли - Страница 20

– Можно я попробую угадать вашу идею?

– Попробуй, – согласился Мейсон.

– Джордж Белдинг Бакстер? – спросила она.

Мейсон кивнул.

– Идея завиральная, но давай, Делла, разложим все по полочкам и посмотрим, что получается. У Гормана Гиллетта был дружок, Коллингтон Холси. Они влипли. Гиллетт попал в тюрьму, Холси бесследно исчез. Что это может значить?

– Ну скажите мне, что вы думаете, шеф?

– Это значит, что Холси начал с нуля, перестал прятаться и вести преступную жизнь. Он занял положение, при котором никто и не вздумает подозревать его.

– Как вы это вычислили?

– Очень просто. У них есть отпечатки пальцев, а он ни разу им не попался. Возьми любого, кто обретается на задворках преступного мира: рано или поздно полиция заполучит его отпечатки пальцев.

– А у меня не брали отпечатков, в смысле в последнее время, – заметила Делла.

– Ты же не связана с задворками преступного мира, – ответил Мейсон. – И то у тебя иногда берут. Но всякий, кто якшается с бандитами, время от времени попадает под подозрение, и у него берут отпечатки. И эти пальцы попадают в ФБР, когда предполагаемый преступник разгуливает на свободе. А Холси исчез, как сквозь землю провалился.

– И дальше? Что дальше, шеф?

– Гиллетт отсидел срок, послал к черту преступные дела, отправился в маленький городок, приобрел себе хижину, немного браконьерствовал, питался форелью и олениной, иногда покупал муку и бекон, и вдруг в один прекрасный день два с половиной года назад ему попадается «Сэтердей ивнинг пост», а там фотография Джорджа Белдинга Бакстера, мультимиллионера… А теперь представим, что он узнал на фотографии Коллингтона Холси. Что, по-твоему, могло тогда случиться?

– Думаете, Гиллетт отыскал Джорджа Белдинга Бакстера?

– А почему бы и нет?

– Не похоже, чтобы ему много от этого обломилось.

– А ему и не нужно было много, – сказал Мейсон. – К тому времени ему только и нужно было, что мешок муки, немного бекона, кофе и соль. И он был вполне счастлив.

– А что дальше?

– Дальше его нашел сын, который не очень-то гордился своим родителем, но тем не менее заглядывал к старику. И вот однажды он заинтересовался, на какие средства живет папаша, и сделался довольно внимательным сыном, пытаясь узнать, откуда берутся деньги.

– Ну, – сказала Делла Стрит, – вы меня прямо завораживаете своими рассуждениями!

– Сама ситуация завораживает, – улыбнулся Мейсон. – Сын обнаружил, что Бакстер – это Коллингтон Холси, и начал вести двойную жизнь. Он стал двоеженцем, переезжал с места на место, занялся таинственным бизнесом, о котором никто ничего не знал, сам заполнял налоговые квитанции, то есть начал кататься как сыр в масле.

– А потом? – подала голос Делла Стрит.

– Потом, – продолжал Мейсон, – внезапно пришла смерть. Отец и сын умерли в течение двух суток. И Бакстер отчаянно спешит убраться подальше: теперь, если кому-то придет в голову снять отпечатки пальцев у его домочадцев, чтобы убедиться, что они ни при чем, никто не сможет сказать: «Разрешите, мистер Бакстер, мы снимем ваши отпечатки пальцев, просто для сравнения».

– И вы собираетесь послать Джорджу Белдингу Бакстеру повестку в суд, – заключила Делла.

Мейсон широко улыбнулся.

– Ну и в историю вы лезете! Да Бакстер вам… Шеф, вам не кажется, что вы можете получить…

– Что же? – спросил, перебивая ее, Мейсон.

– Закупорку сосудов.

Мейсон засмеялся:

– Я буду держаться подальше от доктора Эвальда Карвера, а если меня недосчитаются, то уж без вскрытия не обойдется, Делла. Черт возьми, почему у меня не хватило духу стащить из хижины Гормана «Сэтердей ивнинг пост»?

– Думаете, Трэгг уже там? – спросила Делла.

– Может появиться там с минуты на минуту. Как только увидит единственный номер «Сэтердей ивнинг пост» среди криминальных журналов, лейтенант Трэгг подумает то же, что и мы.

– Это плохо?

– Это лишит нас преимущества. Да, жаль, что «Пост» остался там.

– А теперь вы не можете его забрать?

– Боже сохрани! Это называется прятать вещественные доказательства. Так делать нельзя.

– А как можно?

– Можно что-нибудь придумать, чтобы он не так бросался в глаза, – задумчиво сказал Мейсон.

– Ну что ж, – заметила Делла, – вы же платите наличными.

Лицо Мейсона медленно расплылось в улыбке.

– Позвони-ка Мэнни Г. Болтону из похоронного бюро в Пайн-Хэвен, Делла.

Делла Стрит набрала номер. Через несколько секунд она кивнула шефу.

Мейсон взял трубку:

– Доброе утро, Болтон. Как дела?

– Все прекрасно, просто замечательно!

– Есть что-нибудь новенькое?

– Ничего. Все как вчера.

– Знаете, я все думаю про бедного старого Гормана.

– А что такое?

– Мы с вами знаем, как оно бывает, Болтон, – продолжал Мейсон. – Мы понимаем, что, когда человек одинок и любит читать, он читает что-то одно. Я бы не хотел, чтобы люди думали, будто мой дальний родственник читал только одни криминальные журналы.

– Вы скажите, что надо, и я сделаю. Вы же платите наличными.

– Мне кажется, будет не очень здорово, если пойдут слухи, что в хижине ничего не было, кроме этих журналов, и…

– Вы хотите, чтобы я пошел туда, забрал их и сжег? – спросил Болтон.

– Вовсе нет, – возразил Мейсон, – но… у вас ведь дома есть старые журналы, правда? Вы говорили, ваша жена любит читать про путешествия?

– Да, конечно, у нас их горы. Дровяной сарай забит ими.

– Может, наберете там десятка три-четыре старых журналов и положите их рядом с криминальными?

– А криминальные не забирать?

– Нет, нет. Забирать ничего не надо. Просто сделаем вид, что у дяди Гормана были более широкие интересы.

– У дяди Гормана?

– Ну да, я его так называл, – объяснил Мейсон.

– Понятно, мистер Мейсон. Я прямо сейчас этим и займусь. Сию же минуту.

– И конечно, – добавил Мейсон, – вам совсем необязательно помнить, какие именно журналы вы отнесли туда.

– Не беспокойтесь, – успокоил его Болтон. – Вы знаете, мистер Мейсон, мне кажется, вы бы прекрасно поладили с нашей публикой. Вас бы все тут полюбили. Хорошо, если бы вы приехали к нам жить, и, ручаюсь, вам не пришлось бы много платить мяснику.

– Заманчивая мысль!

– Что ж, мы здесь ценим людей, которые все понимают.

– Вот и прекрасно. Я к вам на днях заеду, мистер Болтон. До свидания!

Делла Стрит встревоженно смотрела на шефа.

– А это не преступление – подкладывать вещественные доказательства? – спросила она.

– Не знаю никакого законного установления, – сказал Мейсон, – которое запрещало бы приносить старую печатную продукцию в дом человека, умершего от закупорки сосудов. Не забывай, что врачебным заключением установлена причина смерти. Ничего подозрительного в ней нет.

– Но как же фальшивые улики? Разве это не…

– Да какие улики? И что в них фальшивого?

– Вы же делаете специально, чтобы номер «Сэтердей ивнинг пост» не выделялся так сильно.

– А это что, преступление? – поинтересовался Мейсон.

– Не знаю. Я просто спрашиваю, шеф.

Мейсон подмигнул ей.

– Мы идем на шаг впереди полиции, Делла, и это прекрасное и захватывающее ощущение. Обычно мы плетемся на шаг сзади, а они не желают нам сказать даже, который час.

– Ну а если Болтон скажет им, что принес туда старые журналы по вашей просьбе?

– Я не хотел, чтобы люди думали, будто в хижине были одни криминальные журналы, – ответил Мейсон. – Ну конечно, если Болтон запомнит журналы, которые он туда притащит, это может им помочь. Но если он скажет, что там ничего не было, кроме рассказов об истинных преступлениях, и что он принес стопку журналов из дома, то Трэгг решит, что все журналы, кроме криминальных, подложены и станет смотреть и перечитывать их, чтобы найти тот номер, который я пытаюсь скрыть.

– Что ж, вы платите наличными, – вздохнула Делла Стрит.

– Вот именно, – подтвердил Мейсон. – Мы должны раздобыть отпечатки пальцев Коллингтона Холси, а потом придумать какой-нибудь пристойный повод добыть отпечаток хотя бы одного пальца Джорджа Белдинга Бакстера.