Дело подстерегающего волка - Гарднер Эрл Стенли - Страница 20

– Насколько я понимаю, – сказал Мейсон, – вы сами беседовали со всеми этими полицейскими и разобрались в фактах.

– Да.

– Основываясь на словах обвинителя, я готов принять, что офицер Лайонс, если бы был вызван в качестве свидетеля, показал бы, что повесил только один штрафной талон за незаконную парковку. В котором часу это было?

– Около девяти. На штрафной квитанции было проставлено время: девять часов вечера.

– Вы подтверждаете этот факт? – спросил Мейсон.

– Конечно.

– Тогда я приму это как его показания на прямом допросе.

– И вы также примете, – продолжал Карсон, – что другие офицеры, которые вышли на службу в полночь, повесили еще два штрафных талона и что машина была увезена около трех часов.

– Вы подтверждаете этот факт?

– Да. Не исходя из наблюдений, а основываясь на показаниях полицейских.

– Тогда я принимаю это как показания офицеров на прямом допросе, – сказал Мейсон.

– На этом вы заканчиваете? – спросил судья.

Карсон взглянул на часы.

– К сожалению, нет. У меня есть еще один свидетель, которого я хочу вызвать и допросить.

– Его показания будут краткими? – спросил Бэйтон.

– Не знаю. Это во многом зависит от перекрестного допроса. Этот свидетель – лейтенант Трэгг, который даст показания по поводу очень значительных фактов.

– А нельзя ли и это оговорить? – спросил судья Бэйтон.

– Боюсь, что нет, ваша честь. Эти факты очень… ну, мне бы не хотелось ничего подсказывать заранее, но факты достаточно убедительны и, возможно, несколько неожиданны для защиты.

– Но это ведь только предварительное слушание, – сказал судья Бэйтон. – Здесь же нет присяжных. Ну ладно, давайте показывайте ваши факты.

– Этот свидетель, – сказал Карсон, – будет показывать не только по поводу вещественных доказательств, но и по поводу беседы с обвиняемой и признания, сделанного ею. Я бы предпочел сначала дать свидетелю возможность предъявить вещественные доказательства.

– Хорошо, – сказал судья Бэйтон с явной неохотой, – очевидно, нам придется повозиться с этим делом и после полудня. Суд берет перерыв до двух часов дня. Обвиняемая находится под стражей и останется под стражей.

Арлина Феррис вопросительно взглянула на Перри Мейсона.

– Как вы оцениваете происходящее? – спросила она, когда судья Бэйтон удалился в свой кабинет.

– Лучше, чем я ожидал. Свидетели так путаются в своих показаниях, что к тому времени, когда нам придется предстать перед судом присяжных, они будут показывать противоположные вещи.

– Значит, вы думаете, – со страхом спросила она, – что я должна буду предстать перед судом присяжных?

– Боюсь, что так, – ответил Мейсон. – Защитники в очень редких случаях надеются добиться оправдания своих подзащитных на предварительном заседании, а уж если говорить честно, молодая леди, обстоятельства таковы, что все подозрения падают именно на вас.

– Я не представляла себе раньше, какой это кошмар, – сказала она. – Быть в тюрьме и… это ужасно.

– Никто не представляет, что это такое, до тех пор, пока не испытает на себе. Мне очень жаль, Арлина, но в данный момент я даже и не особенно стараюсь как-то изменить ход событий. Если бы я попытался добиться вашего освобождения уже сейчас, то только повредил бы делу. Вам пришлось бы выйти на свидетельское место и приложить все усилия, чтобы убедить судью в правдивости ваших показаний. Причем с судьей Бэйтоном это не пройдет. Он считает, что его дело – лишь доказать наличие состава преступления и связь с ним обвиняемого, и поскольку это установлено, то ему совершенно незачем разбираться в смысле тех или иных доказательств. Его обязанность – передать дело в суд присяжных, и пусть они решают. Я думаю, что мы сможем довольно быстро добиться суда и…

– И что тогда? – прервала она его.

– И тогда оправдание, – докончил Мейсон, – если вы будете поступать так, как я скажу.

– Буду, – пообещала она.

Мейсон похлопал ее по плечу.

– Ну и отлично. Выше голову.

– Это правда, будто Джервис П. Ламонт назвал меня вруньей и авантюристкой, – после некоторого колебания спросила она, – и собирается переворошить все мое прошлое?

– Правда – и это будет только вам на руку. Я даже буду советовать репортерам как можно шире развивать эту тему. Это для вас великолепное паблисити. Вы представляете, как можно подать историю молодой, без единого гроша женщины, которая борется за свою свободу и честь, а ее противник – безжалостный промышленный магнат, который старается выгородить своего негодяя-сына и поэтому обливает грязью женщину, пострадавшую от этого милого отпрыска? После такой истории все симпатии общественности и, что еще более важно, всех присяжных будут на вашей стороне. А теперь вам пора идти. Ну, не вешайте носа.

Мейсон смотрел вслед Арлине Феррис, пока ее не вывели из зала суда, а потом прошел в дальний конец комнаты, где Делла Стрит и Пол Дрейк болтали с Мадж Элвуд.

– Какое у вас впечатление? – спросила Мадж Элвуд.

– Все несколько лучше, чем я ожидал, – ответил Мейсон. – Этот Джером Хенли настолько обалдел, что попался на удочку. Он выболтал несколько деталей, которыми мы сможем воспользоваться.

– А он не будет потом все отрицать? – спросила Мадж Элвуд. – По-моему, он на это способен.

Мейсон отрицательно покачал головой.

– В суде есть секретарь, который ведет протокол. Все, что сказал свидетель, записано. Мы собираемся обедать. Пойдемте с нами?

– Нет, спасибо. Я… У меня свидание с другом.

– А после перерыва вы будете в суде?

– Конечно.

– Тогда до двух часов, – сказал Мейсон. – Но приходите обязательно. Пол, – обратился он к Дрейку, – что-то мне не совсем ясна история с машиной, поставленной у пожарного крана.

– Что ты имеешь в виду?

– Понимаешь, Питер Лайонс, полицейский офицер, прикрепил к машине штрафную квитанцию около девяти часов вечера. Это была первая квитанция. Хенли видел, как Арлина вылезала из машины. Он не может назвать время, но, судя по времени, проставленному на квитанции, ясно, что это произошло незадолго до девяти. И здесь мы натыкаемся на непонятный пробел. Полицейским был отдан приказ следить за нарушениями правил стоянки, вешать на такие машины штрафные квитанции и после двух-трех квитанций вызывать по рации машины для буксировки. Рабочее время Лайонса кончилось в двенадцать часов ночи, а первую свою квитанцию он повесил в девять. С полуночи на работу заступили другие полицейские. Они обнаружили неправильно поставленную машину, прикрепили к ней еще одну, а через какое-то время третью квитанцию, а затем машина была отбуксирована. Но что произошло между девятью часами вечера и полуночью? Почему Лайонс так больше и не повесил на нее следующий штрафной талон?

Дрейк пожал плечами:

– Такие вещи случаются.

– Ну ладно, я принял их показания. Но с условием, которое Карсон мог и не заметить. Направь-ка пару оперативников проверить записи в отделении полиции. Надо узнать, что же случилось с этой машиной или хотя бы сколько штрафных талонов было на ней и когда их повесили.

– Перри, – спросил Дрейк, – а почему ты не хочешь обнародовать факт, что Отто Кесвик имеет судимость? На перекрестном допросе ты запросто мог бы это сделать.

– Конечно, – сказал Мейсон, – и, конечно, это очень бы навредило Кесвику, но для нашего дела это ни черта бы не дало. Копаться в прошлом человека просто так, не собираясь связывать это прошлое с настоящим, ни к чему. Кстати, Пол, проверь его алиби. Спроси миссис Спаркс, правильно ли он назвал время, когда смотрел телевизор, лучше всего пошли туда человека, и пусть он по телефону скажет результат.

– Ладно, – сказал Дрейк, направляясь к телефонной будке. – Вы с Деллой будете обедать, а я буду висеть на телефоне и пытаться добыть для вас нужную информацию.

В тот момент, когда Дрейк вошел в телефонную будку, невысокий толстый человек лет сорока пяти протиснулся сквозь толпу последних зрителей, выходивших из зала заседаний.