Кукловод - Шведов Сергей Владимирович - Страница 25

– Надо поправить, господа, – веско сказал Игнатий Львович. – Я на вас надеюсь.

На этом губернатор сухо раскланялся со своими советниками по культуре и по связям с проштрафившейся прессой. Зато его сухость компенсировала супруга, пославшая гостям ослепительную улыбку. Витёк открыл двери на выход – аудиенция была окончена.

– Меняются люди, – усмехнулся Дальский. – И не всегда в лучшую сторону. – Тут не в Гулькине дело, – хмуро сказал Сократов. – Катька ему хвост накручивает. Баба она ушлая, хоть иной раз и строит из себя простодушную дурочку. Между прочим, у неё изрядная доля в нашем проекте – именно у неё, а не у Игнатия Львовича, который свято блюдёт закон. Штабс-капитан тоже человек не без способностей, говорят, что его гвардейцы уже изрядно потрепали Дуба с людишками.

– Ну, это не так уж и плохо, – пожал плечами Дальский. – Лучше уж гвардейцы, чем урки, да и порядка в городе стало больше.

– Всё так, но ты знаешь, как они постановление об учреждении ордена через Думу протаскивали?

– Ах да, – вспомнил Дальский. – У Маркова какой-то орденок на груди, а нам почему не дали?

– С помощью девочек они его протащили. Голову даю на отсечение, что этот план Катька придумала. Думцы-то наши слабаками оказались по части женского пола. И забыли, что фотографию ещё в прошлом веке изобрели. Да и повод показался им пустяковым, чтобы из-за него на скандал идти – подумаешь, какой-то там значок от имени губернатора. А между прочим, в том орденском уставе есть пунктик, разрешающий носить гвардейцам оружие при исполнении общественных обязанностей. Теперь понял? Тысяча хорошо обученных мужиков, а их хорошо обучают, я проверял, со стволами – это тебе не золотые погоны и аксельбанты.

– Но зачем всё это им? – А ты знаешь, какие мысли бродят у этих ребят в головах? – Сократов искоса посмотрел на приятеля. – Очень может быть, что они пока просто играют в казаки-разбойники, но ведь можно и заиграться.

На Дальского слова Сократова произвели впечатление. Виталий не трепло и воздух попусту сотрясать не будет. И по части доходов Катюши Сократов оказался прав. Прораб Попрыщенко развёл руками в ответ на вопрос Сергея:

– Да без её слова Игнатий ни одной бумажки не подпишет – совсем скрутила мужика, жадная стерва. А потом, гвардейцы у неё, казаки у неё. А без гвардии ныне никуда. Костю у Дуба они отбили да так, что авторитет слинял из города в неизвестном направлении. С нашим контингентом иначе нельзя, Сергей Васильевич, каждый на себя одеяло тащит и другого придушить норовит. А милиции разве докричишься, а если докричишься, то сразу – закон. Тебе тут в брюхо нож суют, а им закон не дозволяет. Дармоеды. А Витёк трахнул кулаком по столу, а Мишка взмахнул нагайкой – тут же всё сразу на место стало. Нет, Сергей Васильевич, без гвардии мы приличного борделя не построим.

В сущности Попрыщенко был прав. Вникнув глубже в дело, Дальский и сам очень быстро убедился в полезности реальной силы. Обсудив проблему с Юрием Михайловичем и рядом других влиятельных лиц, Сергей пришёл к выводу, что гвардия учреждение полезное и следует лишь присматривать, чтобы она не повала под влияние подозрительных лиц. Слишком уж много жадных и на всё готовых рук тянулось к плодоносящему дереву, прораставшему на казалось бы совершенно неплодородной областной почве, и время от времени по этим рукам следовало бить, чтобы они не дотянулись в приступе вдохновения до отцов-основателей.

Столица, наконец, изволила заметить шевеление в провинции, но отнюдь не осудила инициативу, а даже снисходительно одобрила эксперимент, поставив его в пример другим губерниям. Столичная пресса по поводу российского Монако писала довольно вяло: ну, суетятся там внизу и пусть суетятся – всё равно ничего путного в российской глубинке произрастать не может в принципе, разве что какая-нибудь гадость на потеху цивилизованному миру. Ишь на что замахнулись, придурки деревенские, – на княжество Монако. Да разве ж с нашим суконным рылом можно мечтать о европейском парадизе.

С местной прессой Дальскому и Сократову пришлось повозиться. Особенно злобствовали «'Губернские вести» Аркадия Гермесовича Зарайского, которые в своей ненависти к монархизму переплюнули даже Крячкинское «Знамя». Коммунисты личной жизни губернатора деликатно не касались, напирая лишь на его классовую чуждость идее социализма, бессовестно украденной у людей, готовых за нее жизнь положить. Впрочем, к подобным выпадам заматеревший на ответственном посту Игнатий Львович относился равнодушно, а его дражайшую супругу они не трогали вовсе, по причине малой грамотности в теории классовой борьбы. То ли потому, что Катюша плохо училась в школе, то ли потому, что в её время сей предмет вообще исчез из школьной программы, но выпады коммунистов она иной раз воспринимала как комплименты. Ей страшно понравилось вычитанное на страницах Крячкинского «Знамени» слово «фаворит», а также другие слова, такие как «помпадурщина» и «абсолютизм». Звонила она Дальскому теперь чуть ли не каждый день, ставя его в тупик своими вопросами. Ну, например: может ли народ выбрать царя, и почему в Монако выбирают князя, а у нас всего лишь губернатора?

Приходилось Дальскому объяснять милой женщине, что князя в Монако не выбирают, он утвердился там сам и уже довольно давно.

– А Франция демократическая страна? – поинтересовалась Катюша. – Демократическая, – подтвердил Дальский.

– Ну вот, – сказала Катюша. – Что вот? – не понял Сергей. – Это я не вам, – отмахнулась Катюша. – Спасибо.

Что там за мысли бродили в этой красивой головке, Дальскому было выяснять недосуг: затеянное с его лёгкой руки дело требовало всё больше сил и внимания. Совещание следовало за совещанием, скандал за скандалом, и все буквально рвали Дальского на части, требуя от него совсем уж невозможного. Сергей Васильевич тащил свой нелёгкий воз с упорством Антея, не имея возможности припасть к земле для поднятия духа и сил.

Прибывший из столицы Филипп Петрович трудами Дальского остался доволен, но больше сетовал на усиливающееся давление оппонентов, которые грозили затопить растущую на глазах «Монаку» потоком постановлений и указов.