Кукловод - Шведов Сергей Владимирович - Страница 21

– Нам бы возле Гулькина ещё годик потереться, а там катись они все на четыре стороны. Казино заработает на полную катушку.

Если судить по угрюмому лицу Виталия Сократова, то он был согласен с Костей и трусости Дальского не одобрял. Взялся за гуж, так не говори, что не дюж. – А что вы предлагаете? – полюбопытствовал Дальский.

– Нужна идея, – сказал Брылин, – способная всколыхнуть массы. Взять власть – это ещё не победа, удержать её – вот наша задача. Страна ждёт от тебя подвигов, Дальский, встряхнись и собери волю в кулак.

Встряхиваться Сергею не хотелось, а хотелось просто лежать на диване, строя грандиозные планы покорения Вселенной. Кто сказал, что жизнь – это движение, жизнь – это дрёма, мечта, а всё остальное лишь некрасивое приложение к этой мечте. И почему именно Дальский должен ставить бесконечный спектакль, неужели нет других режиссёров, более честолюбивых и более талантливых? Зачем Сергею Дальскому деньги? Он и в старой своей квартире чувствовал себя вполне уютно, и никто не грозил ему ни тюрьмой, ни пулей. Угораздило же дурака вляпаться во власть. – Попрыщенко электорату лапшу на уши вешает, – Сократов сделал звук телевизора погромче.

На экране японского телевизора нашенская морда прораба смотрелась по особенному отвратно. Всё-таки зря ему Дальский зубы не выбил – ну совершенно же чудовищные зубы.

– Это же разврат, Степан Степанович, – мягко улыбнулся с экрана хорошо подстриженный ведущий. – Разврат – это когда под кустом, – возразил Попрыщенко стриженному. – А когда в общественном месте, то это государственный подход. Уберите общественные сортиры и тогда увидите, какую грязь по городу развезут.

– Так их ведь и так не хватает, – горячо запротестовал ведущий. – Подведёт нас прораб под монастырь, – завздыхал Брылин. – Дались ему эти бордели.

Дальский с Костей был согласен, хотя Попрыщенкова бордельная философия его начинала забавлять. Судя по всему, прораб свою идею долго вынашивал, прежде чем предложить народу, оттого и речь его текла гладко, и никакие заковыристые вопросы сбить его с мысли не могли.

– Мужику незачем будет по кустам лазить, пришёл, сделал своё дело под государственным и общественным контролем и трезвый, подчёркиваю это специально для замужних женщин, вернулся домой.

Ведущий давился смехом, судя по подрагивающему изображению на экране, с оператором тоже не всё было ладно, но Попрыщенко продолжал, как ни в чём не бывало:

– А главное – средства пойдут на общественные нужды. Средствов-то у нас не хватает, а мужиков вона сколько, так зачем же добру зазря пропадать. На пионерские лагеря не хватает, на детские сады не хватает, на старух в богадельнях не хватает, а тут, можно сказать, такой ресурс, самой природой возобновляемый.

– Не лишено, – заметил Виталий Сократов. – У прораба мозги варят.

Дальский неожиданно сел и даже потянулся, что по наблюдениям Кости Брылина предвещало большой выброс энергии, способной если не изменить мир коренным образом, то, во всяком случае, сильно подпортить ему физиономию. – Попрыщенко прав в одном, – сказал Сергей, – заработать деньги можно только на человеческих пороках, но уж никак не на добродетелях. – Это что же, бордели будем строить? – спросил Костя. – Бордели – это мелочь, солдафонская идея, а я дорогой Костя, художник. Княжество Монако мы будем строить.

Брылин с Сократовым переглянулись: рука Кости потянулась к виску с явным намёком на ненормальность хозяина квартиры, но передумала и лишь почесала заросший жёстким волосом затылок.

– Между прочим, – мягко предупредил Сократов, – никакое княжество конституцией Российской Федерации не предусмотрено в наших территориальных пределах. – Это мелочи, – махнул рукой Дальский. – Создал же один степной народ у нас своё ханство, а мы чем хуже – нам, может, тоже хочется разводить шахматных коней. А потом, конституцию пока менять необязательно – надо для начала подвести экономическую базу. Это вам не Попрыщенковы бордели, а целая система вытряхивания валюты из карманов доверчивых граждан в виде осколка империи, чудом возрожденного средь бескрайних российских равнин: со всем имперским антуражем и колокольным звоном, с будочниками на углу и голубыми жандармами, с гвардейцами и казаками, с купцами первой гильдии и светлейшими князьями. Грандиозный спектакль, в котором будет участвовать всё население области. Словом, Диснейленд по-русски.

Дальский перестал метаться по комнате и размахивать руками, глаза его насмешливо уставились на притихших приятелей.

– Денег на эту Монаку потребуется… – Брылин даже прищурился от несуразности предполагаемой суммы. – Где же нам такую прорву взять?

– Деньги у наших сограждан есть, – возразил Косте Дальский. – Просто вкладывать бояться. Демократия система зыбкая, многим у нас непонятная. Монархия – совсем другое дело. Тут, братцы, чистая психология – вид будочника на углу внушает уважение.

– Пожалуй, – нервно заёрзал на жёстком стуле Сократов. – Особенно если мы сумеем кое-какие законы протащить через областную Думу и заручиться поддержкой центральных властей.

– Дорогу осилит идущий, – твёрдо сказал Дальский. – Сказав монархическое «а», следует произносить уже и «б», в противном случае ваше «а» так и повиснет в воздухе, не отозвавшись в сердцах соотечественников бодрым зовущим к свершениям словом.

Первым идею Сергея поддержал Попрыщенко, тем более что получил гарантии по поводу борделей. И действительно, какая же может быть российская «Монака» без соответствующих учреждений. Князь Заслав-Залесский отнёсся к проекту Дальского настороженно, с большой долей недоверия.

– Вы, Антон Павлович, и в прошлый раз говорили, что всё это авантюра, – с обидой сказал штабс-капитан Витёк Марков, – а Игнатий Львович уже полгода в губернаторском дворце сидит.

Аргумент гвардейца, что ни говори, был убийственным, и Заслав-Залесскому оставалось только руками развести. Больше никто Дальскому на политсовете партии не возражал, да и чего возражать-то: получится, так хорошо, а не получится – на всё воля Божья. Конечно, удача или неудача проекта не от политсовета зависела и даже не от губернатора Гулькина – Дальский на этот счёт никаких иллюзий не строил. Необходимо было собрать в кулак всю властную и финансовую элиту, и уже этим кулаком прошибать несокрушимую стену российского бюрократизма.