Экзамен любви - Воробей Вера и Марина - Страница 17

13

Не успел Борька вернуться домой, зазвонил телефон.

– Ну как? – сразу, не здороваясь, спросил Белый.

– Умылся, – так же лаконично ответил Борька.

– Значит, меняй тактику, – деловито посоветовал Белый. – Дай Варьке пару дней. Пусть все устаканится.

– Боюсь, что это не поможет.

– Что, так плохо?

– Для меня – да. Вбила себе в голову, что я навечно влюблен в Ленку.

– У Варьки на эту тему пунктик, – напомнил Белый. – Да и ты постарался, плеснул бензинчику в костер.

– Не дави на психику, и так тошно. Слушай, а что Дашка обо всем этом говорит?

– Она много чего говорит. Практически вы теперь у нас тема номер один. Я к тебе часам к десяти подгребу. Расскажу, что и как. Ты только по-черному там не квась, а то соображалка работать не будет, – предостерег приятель.

– Обижаешь. И в мыслях не было бухать.

– Вот за это уважаю, – бросил Белый и отключил связь.

До десяти нужно было чем-то заняться. Борька полез в холодильник и удивился прямо-таки райскому изобилию, радовавшему глаз. И балычок тебе тут, и икорка черная. Неужели мать решила его подкормить, восстановить, так сказать, его физические и душевные силы? – криво усмехнулся Борька и, недолго раздумывая, отрезал пару кусков сдобного хлеба. Затем он налил себе кофе, один бутерброд сделал с икрой, другой – с балыком и умял все это с большим удовольствием. Насытив свой желудок, Борька поставил мобильник на зарядку и пошел прогуляться. Дома сидеть не хотелось, стены как-то давили.

Бродил Борька долго и бесцельно. Часам к девяти, прикупив очередной голливудский шедевр с погонями, стрелялками и душилками, отправился в обратный путь. Уже вставляя ключ в замок, Борька догадался, что дома праздник. Мать играла на пианино. Что-то вдохновенное и классическое. Кажется, какой-то концерт Рахманинова. Только вот по какому поводу? Не успел Борька задаться этим вопросом, как сразу же получил на него ответ. Из кухни с бутылкой «Наполеона» появился отец под приличным градусом.

– Ну наконец-то Шустов-младший объявился! – На его лоснящемся лице появилась хмельная улыбка. – Заждались тебя тут, сынок.

– Кто? – нахмурился Борька.

– Я, – ответила улыбающаяся Алена.

Музыка в гостиной оборвалась, и Борька услышал сочный баритон Вадима Петровича:

– Я понятия не имел, что вы такой виртуоз, Людмила Романовна. О карьере пианистки в свое время не думали?

– Вы мне льстите, Вадим Петрович, – рассмеялась довольно мать.

А отец Борьки, как в кино, громко прокричал:

– Тебе все льстят, золотце! – и, махнув ребятам рукой, чтобы они присоединялись к столу, скрылся в гостиной.

Борька и Алена остались одни. И вроде бы звуки были рядом – разговор, звон посуды, шаги, а они словно от всего света отгородились.

– Твои отца в гости пригласили, а я за ним увязалась, – сказала Алена, объясняя свое внезапное появление.

– Ну и правильно. Чего одной дома сидеть? – ответил Борька.

Здесь все было ясно как божий день. Отца с Вадимом Петровичем связывал общий бизнес – строительство горнолыжного курорта где-то в Алтайске. Странно было бы, если бы они не собрались о грешных делах покалякать. Обычно подобные застолья случались в столичных ресторанах. Но опять же, как говорится в народе, из всякого правила есть исключения. Борька, конечно, не ожидал увидеть Алену так скоро, но и проблемы из этого не собирался устраивать. Пришла и пришла. Они же договорились вычеркнуть из памяти вчерашний поцелуй и остаться друзьями. Просто друзьями. Тут Борька невольно прислушался к себе: а не свернул ли он на старую, хоженую тропинку? Нет, не свернул. Сердце билось размеренно и глухо и не пыталось вспороть грудную клетку и вырваться на свободу. Ему там было уютно. Оно спокойно взирало на Алену. Замечало ее красоту, но при этом больше не млело.

– Ну что, ко мне в комнату пойдем или ко всем присоединимся? – спросил Борька, влезая в тапочки без пяток.

– Как хочешь, – пожала плечами Лена, и ее кофта в золотистых чешуйках заискрилась.

Ну, чисто золотая рыбка, если бы она еще и желания умела исполнять, промелькнуло в сознании у Борьки. Он бы загадал одно: чтобы Варюха его простила. Ну, желания не желания, а одну не дававшую ему покоя вещь Борька вскоре выяснил. Они болтали с Ленкой о том о сем, и тут она случайно проговорилась:

– Прикинь, мне Светка Калинина позвонила.

– Да? – насторожился Борька. – А откуда она знает, что ты в Москве?

– Они с Алиской видели нас позавчера.

– Ну точно: не было печали, черти накачали, – зло хмыкнул Борька. – Кто ее, эту куклу Барби, спрашивается, за язык тянул? Зачем Варьке все выкладывать? Вроде и парень у нее теперь есть, а все никак не успокоится, любой повод использует, лишь бы нашей четверке насолить. Не может Белого с Дашкой достать, так на мне с Варькой отыгрывается.

В эти дни Борька посвятил Алену во все подробности из жизни класса. Почти во все.

– Выходит, Варька не знала, что я в Москве? – спросила Алена, как-то странно взглянув на него.

– Теперь знает, – досадливо потер шею Борька. – Я сегодня ей все рассказал. Все! – со значением повторил он.

– Понятно, – медленно проговорила Алена. – А знаешь, я ведь догадывалась, что у тебя кто-то есть.

– Откуда? – поинтересовался он, удивленно приподняв брови.

– Да все просто, как авокадо. Ты перестал меня Аленой называть. Все Лена да Лена…

Борька опять почувствовал укол совести. Верно. Мысленно он называл ее по-прежнему – «Алена», а вот вслух не мог. Язык прямо к небу приклеивался. Он попытался сейчас, и опять ничего не вышло. С губ слетело:

– Лен, я…

– Да ладно, Борь, это я так, к слову сказала, – как-то уж чересчур живо откликнулась Алена и грациозно поднялась из кресла. – Пошли лучше кофе пить с тортом. А то неудобно, нас уже третий раз зовут.

Борька не стал возражать. Чай так чай. Спустя час он даже вышел проводить ее и Вадима Петровича к персональному авто. Вадим Петрович попрощался с ним за руку и тактично исчез внутри салона за тонированными стеклами. А Борька взглянул на Алену:

– Хочешь, я завтра заеду к тебе, провожу?

– Не нужно, Борь. Считай, что мы уже попрощались. – Алена огляделась вокруг и мечтательно произнесла: – Хороший был сегодня вечер, правда?

– Да, хороший.

Борька замялся, а потом наклонился и поцеловал Алену в щеку.

– Увидимся, – тепло попрощался он.

– Конечно увидимся. Я обязательно весь класс соберу, как хотела. Да, Варе от меня привет передай.

– Если получится, – неопределенно отозвался Борька.

– Я виновата? – полуутвердительно-полувопросительно сказала Алена.

– Нет, я.

– Ничего. Помиритесь. А вот интересно, – вдруг произнесла Алена. – Если бы мы смогли вернуться на год назад, нам бы удалось все снова повторить? Как ты думаешь?

– Не знаю, – растерянно отозвался Борька. – Трудно воскресить что-то подобное. Все может быть совсем не так, как сохранилось в нашей памяти.

По лицу Лены скользнула грустная улыбка:

– А может, все было бы лучше, чем мы помним?

– Может, и так, но мы не будем этого выяснять, – уверенно ответил Борька.

Лена на это ничего не ответила. Она открыла заднюю дверцу, села в машину и через минуту пропала в темноте.

А Борька вернулся домой и принялся ждать Белого. Что за новости он принесет?

Серега появился минут через двадцать.

– О! У тебя сегодня аншлаг! – сказал развеселый отец и пригласил друга в комнату.

– Это он о чем? – приподнял брови Сережка.

– Да я тоже днем не понял, когда икру черную уплетал в скоромный день. Короче, Ленка сегодня с отцом в гости приезжала.

– О как!

– Прощальный визит, – объяснил Борька и взглянул на друга с потаенной надеждой: – Ну не тяни!

– А тянуть нечего. Дашка Варьке позвонила, сказала, что зайдет, а та ответила, что хочет побыть одна. Голос зареванный. А на твое имя наложен запрет.

Борька мгновенно скис. Нет в жизни счастья. Даже погода, вторя его настроению, резко изменилась. Небо внезапно потемнело, но не от близившейся ночи, а от налетевшей тучи, поднялся ветер, и крупные капли дождя забарабанили по крышам и стеклам.