Я – контрабандист - Неклюдов Андрей - Страница 18

– Да что ее слушать! – вновь заорал «истец». – Я же сам видел, как было! – и он вплотную подступил к своему врагу, чувствуя за собой силу. – Меня не трогает, что у тебя «крыша». Шмотки свои можешь выгружать. У меня личная на тебя обида. И ты так просто отсюда не уйдешь! Штука баксов – и тогда забыто.

– А нам ты платил?! – ощетинились на Сашка «алексеевцы».

– Да, я платил, – промямлил тот. – Собирали… тогда и я платил.

– Сколько?

– Тридцать долларов.

Рослый парень, наиболее прилично выглядевший, взял его двумя пальцами за отворот рубашки:

– Мы не проститутки, чтобы брать по тридцать долларов. Стольник!

«А мы и вовсе не платили», – подумал я.

– Ладно, не о том базар, пацаны. Надо кончать с этим делом, – высказался кто-то из дальних рядов.

– Надо разобраться, – твердил защитник Сашка.

– Ты что себя ставишь?! – набросились теперь на него.

– Я не ставлю.

– Судно наше, понял?!

Этим было все сказано: «судно наше».

– Теперь, даже если капитан захочет отказаться от них, у него ничего не выйдет, – с мрачным лицом проговорил вполголоса Олег.

– Ребята, вы здесь тоже замешаны? – подступили к нам двое из толпы, подозрительно нас оглядывая.

– Нет.

– Тогда вам лучше тут не находиться. Это и в наших, и в наших интересах. Вы сторона нейтральная, а так вы становитесь причастными. Уйдите.

– Здесь наша каюта, – ответил Олег (видимо, самолюбие не позволяло ему сразу подчиниться и уйти).

– Ну дак проходите в каюту! – последовал приказ. – Или поднимитесь! – и нас уже без обиняков стали подталкивать к лестнице.

– А вы платили за охрану? – спросил тот высокий, приличного вида.

– Нет, я не платил, – твердо произнес Олег. – Я другим плачу.

Я приготовился к худшему. Но, вероятно, слова Олега пропустили мимо ушей или решили пока не отвлекаться, и мы беспрепятственно покинули коридор.

На палубе, слабо освещенной фонарем, Олег закурил, что бывало с ним нечасто. Рука его, держащая сигарету, слегка вибрировала, дым он выпускал мелкими толчками.

– Всякое ожидал, только не такое, – поеживаясь, словно от стужи, проговорил он сквозь зубы. – Баба-то эта, из-за которой сейчас разборки, – бывшая номерная, – презрительно пыхнул он дымом.

– Что это значит? – не понял я.

– Ну, номерная на судне. Убирает в номерах. Уборщица! А теперь, видишь, крутой коммерсанткой заделалась…

Я вспомнил надменное, неестественно белое лицо этой «крутой коммерсантки». Не скажешь по ней, что она бывшая уборщица. Хотя неизвестно, буду ли я походить на себя к концу своего здесь пребывания.

– Они пробудут до утра? – спросил я, имея в виду «алексеевцев».

– Двое суток, – хмуро ответил друг. – Капитан – ублюдок! Нашел, кому доверить судно. И Эмилия тоже… Хотя ей-то лично что? Кресла на этот раз не украли, значит, все хорошо.

И тем не менее Олег собирался уходить.

– Ну, Вадик, тебя не должны тронуть. Если что, если доберутся до груза, говори: «Работаю с макаровцами». – «С кем конкретно?» – «С Владом Захаровым. Фирма „Уссури“, „стрелка“ – казино „Ассоль“». И следи за словами. Каждое слово они могут поставить тебе в вину.

Незадолго перед этим Олег прикидывал, не съездить ли за Пашей-«макаровцем».

– Наверное, ни к чему, – рассуждал он, – только лишних сто баксов за экстренный вызов. Завтра к разгрузке он будет. Ты как считаешь, Вадим?

– Обойдемся, наверное, – поддакнул я.

Теперь же я сознавал, что, отказавшись от охранника, я как бы взял ответственность на себя.

– Если уж начнут убивать… ну, покажешь, где товар, – получил я последнее «успокоительное» наставление. – То есть, то же, что и я сам сделал бы в таком случае.

ДЕЖУРСТВО

И я остался одни. Запер дверь каюты. Потом подумал, что смысла в этом нет, поскольку не я сам, а наш груз представляет для бандитов интерес, и отомкнул замок. Подошел к темному иллюминатору. Глухой стеной двигался вверх-вниз борт соседнего судна. Настороженно хлюпала вода. Сверху доносился смутный шум, точно там плясали или избивали кого-то. Пересилив себя, я вышел наружу, прошел на бак, то есть на нос теплохода.

Палуба имела странный вид. Казалось, здесь громили магазин или склад: все было усеяно рваными, раздавленными, мокрыми картонными ящиками, россыпью валялись пачки чипсов, коробки с шоколадными пирожными «Чоко-пай» и сами пирожные в полиэтиленовых пакетиках, так что невозможно было ступить, не давя их ногами. Мне вспомнилась из детства сказка о волшебном горшке, который безостановочно варил кашу, так что каша эта расползлась по всем улицам города, и жители могли передвигаться, не иначе как проедая дорожки в этой каше. Так же и наш «Турбидит» был завален чипсами и пирожными, и надо было проесть в них проход, чтобы пробраться к другому борту.

Затем я осмотрел, подергал двери наших помещений. В коридоре столкнулся с поварихой Олей – той, что хохотала накануне, как чайка.

– Ты каюту не бросай без присмотра – все утащат, – прошептала она, жарко дыша на меня винными парами. – К нашим морякам уже залезли, часы украли…

Едва я прилег, не раздеваясь, на кровать, как раздался стук. Медленно, сдерживая дыхание, я подошел к двери и, взявшись за холодную ручку, резко распахнул ее. Передо мной стоял, смущенно улыбаясь, электромеханик Гена.

– Начеку? – спросил он (надо думать, видок у меня был слишком бодрый для двух часов ночи). – Я тоже сейчас глядел. Пока все в порядке. – Он уселся на край кровати, помолчал.

– Посматривать-то я буду, – проговорил он, глядя на пол, – но охрану на себя не беру. Я так Олегу и сказал. Однажды я уже погорел из-за этого. Олег тебе, наверное, рассказывал…

«Так, пошла вторая версия истории», – улыбнулся я про себя.

– Он мешки на палубе оставил, сказал: посмотри, Гена. А мы стали швартоваться. А при швартовке я должен быть в машине, порядок такой. Пока я там находился, эти махновцы успели несколько мешков утащить. А все претензии ко мне…

«Ничего себе – несколько мешков! – подумал я. – Весь груз, что был на палубе, стащили, по стоимости равный квартире! Но, с другой стороны, выходит, что Гена не совсем виноват, раз он должен был находиться в машинном отделении. А весь долг на нем…»

Приблизительно через каждый час я выходил из каюты и прохаживался по судну – до нашей «кладовки», мастерской и обратно, встречая по пути пьяных «алексеевцев» и ярко раскрашенных девиц, которых прежде на «Турбидите» не было.

РАЗГРУЗКА

В шесть утра, так и не сомкнув за ночь глаз, я стоял на палубе, вдыхая сырой, насыщенный туманом воздух, высматривая своих и следя, чтобы кто-нибудь не потащил к трапу наши мешки.

Появились первые грузовики. Пятясь задом, урча и пуская облака едких солярных выхлопов, они ползли к судну с вожделенно раззявленными дверцами фургонов и откинутыми бортами кузовов. Через час у трапа уже была толчея. Одни с мешками и коробками на плечах двигались вереницей к трапу, другие пытались проскочить обратно за новой поклажей. Над головами у всех летели с верхних палуб картонные коробки с чипсами и лапшей. Их ловили, кидали дальше. Где-то на машинах росли штабеля.

– Это что вы несете? Чей товар? – слышалось со всех сторон.

Мне было странно, что таможенники не являются сюда, чтобы «накрыть» всех с незаконным грузом. Подумалось, что все это до поры до времени, и смутное тревожное предчувствие шевельнулось в душе.

Появился наконец Олег со своими ребятами.

– Мы уж гадали, живой ты или нет, – смеясь, приветствовал меня Максим Румянов.

Олега сопровождал плечистый широколицый парень лет двадцати. Я обратил внимание на отсутствие какого-либо выражения на его лице и широкую зубастую (прямо-таки акулью) улыбку. Это был тот самый Паша, представитель «крыши». Никак не реагируя на творящийся хаос, он сразу прошел в каюту Гены и по-свойски расположился там на диванчике.