Я – контрабандист - Неклюдов Андрей - Страница 17

«АЛЕКСЕЕВЦЫ»

Рано утром вошли в бухту Золотой Рог (далеко не оправдывающую название из-за плавающих по ее поверхности нефтяных пятен и разнородного мусора). Теперь, в отличие от подхода к Пусану, большинство пассажиров вывалило на палубу, маша и выкрикивая приветствия встречающим. Встречающих оттеснили, и парнишка-пограничник натянул уже знакомую мне желтую ленту. У борта встали несколько «омоновцев» в высоких ботинках и серых бушлатах (здесь не Пусан, не жарко). Вновь, как и десять дней назад, подъехал передвижной мост, и внутрь огражденного пространства опустилась, словно из крепости через ров, массивная лестница. Все происходило, как при отправке, только в обратном порядке: отметки в паспорте, проверка ручной клади и так далее. Меня тревожило не это, а то, что происходило на «Турбидите», где находился весь наш груз.

Нас проводили обратно на судно, и дальше началось самое удивительное.

Итак, наведена граница. Вдоль нее прохаживается пограничник с автоматом и овчаркой. У трапа дежурит милиция. Никого из пассажиров или команды, никого из встречающих не пропускают через ленточку ни в ту, ни в другую сторону. Идет таможенный досмотр… А по всему теплоходу уже разгуливают боевики Алексеева! Повсюду маячат бритые головы, кожаные куртки, обвисшие спортивные штаны.

– Мы сейчас уходим! На «пески»! – кричит кому-то на берегу похожий на гориллу парень, перегнувшись через перила. «Мы» – это, надо полагать, они вместе с нами.

Еще больше обалдел я, заглянув в кают-компанию. Моим глазам предстала такая картина: за столом сидят таможенники, в форме, разложив бумаги, насчитывают пошлины, а за соседним преспокойно устроились бандиты и жрут, обслуживаемые буфетчицами. Я застыл в дверях, не веря в реальность происходящего. Получалось, что турфирма не отказалась от услуг «алексеевцев» (или уже не могла отказаться). Но почему же ни милиция, ни таможенники словно не замечают их? Как будто это бактерии, которые, проникнув в организм, не замечаемы, пока не начнут свое пагубное действие. А может, они все заодно? Или таможне просто плевать, главное – получить пошлину? А для милиции главное – чтобы никто из нас не покинул судно во время досмотра (да еще с мешком товара па плечах)? Я ломал голову, но не мог найти этому явлению нормального объяснения.

Проявилась еще одна странность. Таможенники (те самые, наижесточайшие) насчитали кое-кому довольно ощутимые пошлины (Толе, например, которому и так не повезло с его чипсами), а затем, сообщив, что отправляются обедать, исчезли навсегда.

Мне еще при досмотре на морвокзале инспектор, просмотрев мой липовый список товаров, сказал:

– Придется платить пошлину. За сто коробок чипсов.

Я пожал плечами.

И все. Так я ничего и не уплатил.

Это совсем не походило на то, о чем рассказывал Олег. Сегодня можно было решить, что таможенники – добрейшей и доверчивейшей души люди. Хотя, может, они действуют по настроению? Или выборочно: кого вздувают, а кого пропускают не глядя? Ну, а вдруг это дает себя знать моя положительная в этом месяце «аура», согласно прогнозу Шуры Безбережного, подумал я с усмешкой.

Перед тем, как отчалить, дали тридцать минут желающим для выгрузки. Толкаясь в проходах, люди поволокли тюки, коробки, заработали лебедки. С верхних палуб на берег полетели какие-то вещи. Пробежала по трапу на пирс буфетчица Алла, бледная, растерянно оглядывающаяся по сторонам.

– У Аллы два холодильника украли, – сказал кто-то.

– Ничего себе. Вот так охрана!

Холодильники, больше человеческого роста по высоте, украли, словно спичечные коробки! Алле повезло: она вовремя спохватилась и успела найти холодильники уже загруженными в товарный вагон, стоящий метрах в двухстах от борта «Турбидита».

– Все надписи уже оборвали, – бормотала она, пробегая мимо меня.

Коробки с холодильниками зацепили лебедкой и вновь подняли на палубу. «Охранники» окружили похитителя. Им оказался подравшийся накануне ночью Симон. Через минуту я увидел, как они уже пожимают друг другу руки и едва не обнимаются. Одна компания, догадался я.

Олег в это время прохаживался возле наших помещений.

– Ничего не понимаю, – разводил он руками. – Таможня все, что ли? Я такого не помню.

«СУДНО НАШЕ»

Пришвартовались наконец на законном месте «Турбидита» – на сорок четвертом причале. Одни из пассажиров тут же продолжили выгрузку, другие отправились домой, третьи остались охранять свой товар до следующего дня.

По судну шастали бандиты. Я с опаской и в то же время с любопытством присматривался к ним. Большинство из них были молодые парни и не очень-то крепкие с виду (хотя встречались и спортивного сложения), но почти все имели ужасные физиономии. Отвисшие губы, корявые уши, бритые, в шрамах головы, и глаза такие, что инстинктивно избегаешь встретиться с ними взглядом, как избегаешь обычно касаться оголенных электропроводов. Правда попадались среди них и вполне нормальной и даже располагающей наружности ребята, но такие были редкостью, и даже у них угадывалась какая-то жестокость в глазах. «Пацаны», – обращались они друг к другу.

Среди «пацанов» находился бородатый пожилой человек, с животиком, в черной кожаной куртке. Судя по тому, с каким подобострастием вились вокруг него «пацаны», как негромко, в двух-трех словах давал он какие-то распоряжения, то был их «папа».

– Это и есть Алексеев? – спросил я Олега.

– Наверное, – ответил тот.

– А я думал, они работают на Алексеев из магазина «Алексей», – пошутил я не очень весело.

Один из матросов, вероятно, что-то высказал против пришельцев – его мгновенно окружили толпой, стиснули.

– А ну говори фамилию, адрес! Быстро! – услышал я их отрывистые голоса.

Тотчас я вообразил себя на месте этого несчастного и ощутил нервный озноб. Я вдруг ясно осознал, что судьба моя в ближайшие часы может оказаться в руках этих головорезов. «А ну говори, где товар, быстро!» – отчетливо прозвучали те же голоса, пока что лишь в моем воображении.

Дело в том, что Олег собирался на ночь уйти домой, с тем, чтобы утром прибыть с ребятами и с машиной, а мне выпадало дежурить на теплоходе. И теперь мне думалось, каково будет, если я не услежу. Конечно же, Олег не станет напускать на меня «макаровцев», как на Гену, но что буду испытывать я сам! Нет, если уж на то пошло – пусть бандиты забирают меня вместе с товаром!

– Гене я тоже сказал, он тоже будет присматривать, – как бы в успокоение мне проговорил Олег.

Мы сидели в каюте. Олег достал из коробки бутылку и свернул ей головку. Запахло можжевельником, тайгой.

– Джин «Лондон»! – провозгласил он, наливая в стаканы и добавляя из другой бутылочки шипучий «топик». – Как говорил мой знакомый американец Рэнсем, джин действует прямо на мозг, ослабляя его функции, а «тоник» – сплошная синтетика, зашлаковывает клетки. Но почему так вкусно?

Джин и «тоник» предназначались для «своей» смены.

Внезапно за дверью послышались топот многочисленных ног и выкрики. Джин с «тоником» потерял свою прелесть, я допил его, как воду. Шум еще более усилился, что-то громко ударило в стенку. Не выдержав, мы вышли в коридорчик. Он оказался до предела набит людьми. Пахло табачным дымом и кожаными куртками.

В самом центре толпы я разглядел Симона. На губах у него играла улыбочка, не предвещавшая ничего хорошего. Напротив него стоял Сашок, лицо и лысина его были совершенно белыми.

– Я ее вот так только слегка взял за шею, – бормотал он, обращаясь к окружившим его «алексеевцам».

– Как ты ее взял?! – гнусаво выкрикнул его противник, презрительно скривив губы. – А ну покажи. Свинья! Ты ее схватил, как свою б…

Было ясно, что Симон намерился свести счеты со своим соперником с помощью дружков-«алексеевцев».

– Надо пригласить эту женщину, и пусть она сама скажет, – вежливо настаивал (впрочем, не совсем уверенно) неприметный паренек, представлявший, как можно было догадаться, «крышу» Сашка.