Калинов мост - Шведов Сергей Владимирович - Страница 12

Возможно, кого-нибудь шокирует поведение гостей замка Шаузель, пирующих чуть ли не на костях хозяев. Но во-первых, благородный Антуан был жив, хотя и тронулся умом, а во-вторых, в средневековую эпоху хмельной пир после кровавой драмы был столь же обыденным явлением, как в наши дни поздний ужин после голливудского фильма ужасов. И в том, и в другом случае пережитый страх способствует выделению желудочного сока.

– Возможно, сир де Руж назовет нам имя прекрасной дамы, которая прислала ему письмо с просьбой о свидании.

– Какая еще дама? – удивился я, глядя на порозовевшую то ли от выпитого вина, то ли от затаенной ревности Маргариту. Про письмо я, честно говоря, уже забыл, увлеченный беседой, но благодаря дорогой женушке вспомнил. Письмо было написано на бумаге, что само по себе было странно, ибо этот привычный для нас писчий материал в Апландии большая редкость. Здесь предпочитают по старинке марать пергамент. Да и грамотных людей среди местных феодалов раз два и обчелся. Дабы не вступать в конфликт с Маргаритой я протянул ей листок бумаги, забыв, что моя драгоценная половина ни в школе, ни в гимназии не обучалась. Письмо перехватил менестрель де Перрон, который на мою беду научился грамоте у монахов, он и зачитал его содержание вслух публике, сгорающей от любопытства:

– Сиру Вадимиру де Ружу барону де Френу. Встретимся на Калиновом мосту, дорогой папа. Твой непобедимый и сияющий сын Аполлон Гиперборейский.

– Мама дорогая, – прошептал побелевшими губами сидевший неподалеку от меня Сенечка-Мордред, уцелевший во время адского загула монстров.

– Я так и знала, – в сердцах воскликнула Маргарита.

– Эй, любезный, – окликнул я слугу, скромно стоящего у входа, – кто передал тебе это письмо?

– Молодой человек лет двадцати, сир. Он назвал себя вашим сыном.

– А ты ничего не напутал, – рыкнул на затрепетавшего слугу де Меласс.

– Никак нет, сир.

– Это глупая шутка, – махнул рукой менестрель де Перрон. – Сиру Вадимиру едва исполнилось тридцать лет, откуда же взяться двадцатилетнему сыну.

Мне оставалось только поблагодарить монахов, научивших Бернара де Перрона не только писать, но и считать. Вдохновленная его примером, благородная Маргарита тоже произвела в уме несложные подсчеты и слегка успокоилась. Во всяком случае, красные пятна с ее прелестных щечек исчезли, а глаза перестали прожигать мою богатырскую грудь в области сердца. Ожидаемый скандал к большому разочарованию благородной публики так и не состоялся. Впрочем, рыцари и дамы недолго пребывали в расстроенных чувствах, и пир покатился к закономерному финалу.

– Не нравится мне это письмо, – сказал Марк, когда мы с ним вышли на террасу.

Мне тоже многое в этом замке не нравился, а потом, я никак не мог взять в толк, о каком Калиновом мосте идет речь.

– Ты что же сказок в детстве не читал, Вадим? – удивился Ключевский.

– Я читал Жюля Верна.

– Калинов мост– это место где Иван Быкович или Иван Сучич встречаются с драконами. Драконов они убивают, сначала трехглавого, потом шестиглавого и затем девятиглавого, но далее им приходится вступать в переговоры с папой и мамой поверженных врагов. Мамой драконов оказывается, естественно, баба Яга, а папой волосатое чудище с такими чудовищными веками, что их приходиться поднимать с помощью вил. Зато взгляд этого волосатого папы убивает неосторожного оппонента, вздумавшего вступить с ним в дискуссию. Так вот если верить компетентным источником в роли главного чудища в этой сказки выступает сам бог Велес.

– А почему у главных героев такие странные я бы даже сказал непристойные прозвища?

– Потому что Ивана Быковича рожает корова, а Ивана Сучича собака. Впрочем, все те же компетентные комментаторы полагают, что Ивана Сучича рожала не собака, а волчица. Улавливаешь сходство?

– Не совсем, – честно признался я.

– В роли Ивана Сучича сына женщины из клана Белых волков выступаю я, а тебя можно смело назвать Иваном Быковичем.

– Нет уж позволь, любезный Марк, моей матерью, а точнее матерью Вадимира сына Аталава была женщина из клана Беров то есть Медведей.

– В данном случае это не играет особой роли, ибо культ Велеса вырос из древнего культа медведя, а позднее уже в земледельческую эпоху звериным воплощением Скотьего бога стал тур. Так что если ты не хочешь быть Иваном Быковичем, смело можешь называть себя Иваном Медвежье Ушко. Это тоже сказочный персонаж со сходными функциями. Кстати, празднества в честь медведя у наших братьев белорусов называются комоедицами, а вот древние греки называли эти культовые мероприятия комедиями.

– И какой финал будет у нашей комедии?

– Вероятно, очень смешной.

Мне нравятся оптимисты. К сожалению, сам я не принадлежу к этому разудалому племени, а потому всегда жду от жизни каких-нибудь гадских сюрпризов и, увы, очень часто оказываюсь правым в своем непроходимом пессимизме.

– Одного не могу понять – с какой стати этому типу вздумалось называть меня папой? Это, что же, в переносном смысле? Быть может бог Велес действительно был папой Аполлона Гиперборейского? Или, скажем, мама нагуляла его с Бером или Туром?

– Боюсь, что мифология тут не причем, Чарнота.

– А кто причем?

– Ты. А возможно и Люцифер.

– Я тебя умоляю, дорогой де Меласс, у меня и без того трое детей, один из которых, возможно, Мерлин, а ты подсовываешь мне еще четвертого.

– Я думаю, Вадим, что этот молодой человек сын Медузы Горгоны, самой старшей дочери Морского царя. Она была невестой Люцифера и любовницей Дракулы, от которых родила дочь Анастасию. Точнее, реальная дочь морского царя родила там в Атлантиде Артемиду от Люцифера, а ее средневековое подобие родила от Дракулы Анастасию. А теперь с помощью Артемиды она родила еще и Аполлона, но уже от тебя Чарнота, хотя, возможно, посильное участие в его зачатии и утробном развитии принял Люцифер, носитель космического семени дракона Крада.

– Ты сам-то понял, что сказал, Марк? – участливо спросил я у зарапортовавшегося актера. – Что ты мне лепишь групповуху. Леди Моргана погибла на наших глазах. Люциферу я лично снес голову, и оба они рухнули в чудовищную пропасть. Боюсь, что им было уже не до сексуальных утех.