Дело о преследуемом муже - Гарднер Эрл Стенли - Страница 29

Хэнли начал:

— Мистер Хоман, вы владелец четырехместного легкового автомобиля «бьюик», номерной знак 8—У—7273, и были его владельцем девятнадцатого числа сего месяца?

— Да, сэр, все верно.

— Знаете ли вы, где находилась ваша машина вечером девятнадцатого?

— Она попала в аварию на Ридж-роуд.

— Вы вели эту машину?

— Нет, сэр.

— Вы знаете, кто ее вел?

— Нет, сэр.

— Управляли ли ею с вашего разрешения, выраженного или подразумевающегося?

— Нет, сэр.

— Когда вы последний раз видели машину перед столкновением, мистер Хоман?

— Мне неизвестно время столкновения, сам я при этом не присутствовал.

— Давайте сформулируем вопрос таким образом: когда вы последний раз видели эту машину девятнадцатого числа данного месяца?

— Около полудня. Я…

— Где?

— Перед моим домом на Мейпл-Гроув-стрит в Беверли-Хиллз.

— Постарайтесь уточнить время.

— Перед самым полуднем. Точное время мне неизвестно.

— А когда вы увидели ее после этого?

— Утром двадцатого числа, когда меня попросили опознать ее.

— Знаете ли вы или знали ли вы при жизни брокера по имени Эдлер Грили?

— Да, сэр. Эдлера Пейса Грили.

— Были ли у вас с ним какие-нибудь деловые связи?

— По моему поручению он совершил несколько сделок с акциями и облигациями.

— Видели ли вы мистера Грили девятнадцатого числа?

— Нет, сэр.

— Разрешали ли вы ему пользоваться вашей машиной?

— Нет, сэр. Определенно нет.

— Где находится ваша резиденция на Мейпл-Гроув, мистер Хоман?

— 25—19.

— Можете ли вы описать эту резиденцию? Расскажите нам, что она собой представляет.

— Дом в испанском стиле с патио, плавательным бассейном и прочими вещами, полагающимися при строениях данного типа. Я холостяк. Большую часть времени работаю. Этот дом мне необходим — там я могу спокойно работать, никто меня не прерывает. Кроме того, я могу и поразвлечься.

— Именно сюда я и клоню. Это большой дом?

— И да, и нет. Комнаты довольно большие. Здание хорошо спроектировано. Ну, «жилищем бедняка» его не назовешь.

— Как я понимаю, такой особняк требует большого штата прислуги?

— Нет, сэр. У меня есть приходящая прислуга — женщина, которая убирает в доме. Мой шофер, что называется, мастер на все руки. И слуга-филиппинец, он готовит коктейли, выполняет мелкие поручения и следит за порядком в доме. Женщина, которая убирает в доме, приходит два раза в неделю. Когда я развлекаюсь, я договариваюсь с поставщиком провизии, который берет все заботы на себя.

— Но, как я понял, мистер Хоман, девятнадцатого числа вы были в доме один?

— Правильно.

— Можете ли вы объяснить, почему?

— Я работал. Не хотел, чтобы меня беспокоили. Заперся у себя в кабинете. Когда я работаю, то стараюсь не отвлекаться. Я полностью сосредоточиваюсь на том, что делаю, и не хочу, чтобы мне мешали. Даже не ем регулярно. Работаю, пока не почувствую голода или усталости. Тогда и делаю перерыв. Что-нибудь перехвачу, несколько минут посплю и снова за работу. На столе у меня стоит электрокофеварка, через определенные промежутки времени я пью кофе.

— Я бы хотел услышать именно о девятнадцатом числе, мистер Хоман. Видите ли, было высказано предположение, что во время аварии за рулем сидел мистер Грили.

— Абсурд.

— Не обращайте внимания, мистер Хоман. Я специально изучил все действия мистера Грили в тот день, дабы убедиться, что в пять пятнадцать того вечера он находился в Сан-Франциско. Теперь я хочу показать, что ваша машина не могла…

Мейсон громко произнес:

— Ваша честь, это довольно необычное совещание между советником и свидетелем.

Хэнли огрызнулся:

— Я просто пытаюсь сэкономить время.

— Не возражаю, — заявил Мейсон. — Но я бы предложил вам продолжать в общепринятой манере.

Хэнли повернулся к продюсеру:

— Мистер Хоман, будьте добры, сообщите нам, чем вы занимались именно девятнадцатого числа и где находилась в тот день ваша машина или, скажем так, где она находилась в известное вам время.

— Я работал над крайне важным сценарием. Не хотел, чтобы меня беспокоили. Работал почти без перерыва сорок восемь часов.

— У себя в студии или в резиденции?

— И там, и там. Уехал из студии днем восемнадцатого. Приехал домой, отпустил и филиппинца, и шофера — я хотел, чтобы мне абсолютно никто не мешал. Заперся в кабинете и приступил к работе.

— И все время оставались в своем доме?

— Нет, сэр. Восемнадцатого числа вечером я отправился пообедать, затем работал часов до четырех утра, лег спать, проспал до семи, поднялся, принял душ, побрился, выпил кофе, ну, и снова принялся за работу. Около одиннадцати поехал в ресторан, чтобы перекусить. Вернувшись оттуда, снова взялся за сценарий. Был уже практически полдень.

— Вы не взглянули случайно, была ли ваша машина на месте? — спросил Хэнли.

— Считаю этот вопрос неуместным и несущественным, — возразил Мейсон. — Он не касается сути дела, его можно рассматривать как попытку нанести ущерб подзащитной, обвинив ее в другом преступлении.

— Я хочу подчеркнуть, что постановка данного вопроса определяется одной целью — выяснить местонахождение машины, — пояснил Хэнли.

— При этом условии разрешаю ответить на данный вопрос, — произнес судья Кортрайт. — Отвечайте.

— Да, сэр. Около четырех часов дня мне захотелось проветриться. До этого я трудился без отдыха и неожиданно почувствовал, что безумно устал. Я вышел и направился к машине, чтобы проехаться вокруг Малхолленд-Драйв. Моя машина исчезла.

— Ну и что вы предприняли, чтобы отыскать свою машину?

— Возражаю, данный вопрос считаю несущественным и не относящимся к делу, — сказал Мейсон.

— Возражение принято.

— Полагаю, вы можете приступить, — сказал Хэнли, слегка поклонившись Мейсону.

Хоман поднялся с места и собрался покинуть возвышение.

— Одну минуточку, — остановил его судья Кортрайт.

— Разве со мной не закончено?

— Мистер Мейсон имеет право на перекрестный допрос.

— Ох! — вздохнул Хоман и раздраженно посмотрел на адвоката.

— Всего лишь несколько вопросов, — сказал Мейсон, — относительно характера вашей работы, мистер Хоман. Когда вы сосредоточиваетесь, полагаю, вас страшно раздражает все, что отрывает от дела?

— Очень.

— Вы отвечаете на телефонные звонки?

— Нет. Я отключаю телефон.

— Как?

— У меня на аппарате есть небольшой выключатель. Его специально вмонтировали по моей просьбе.

— Однако же вы иногда и сами звоните?

— Крайне редко. Характер моей работы таков, что несведущий человек едва ли может о ней судить. Она требует наивысшей степени сосредоточенности. — И Хоман взглянул на судью.

— Не можете ли вы припомнить какого-нибудь разговора или ситуации, которые бы объясняли, почему мистер Грили взял вашу машину?

— Абсолютно ничего такого, Я убежден, что мистер Грили не брал моей машины.

— И в тот период, когда вы сосредоточенно работали, вы никому не звонили?

— Нет, сэр. Не звонил.

— А какие дела были у вас с Л.К. Спинни в Сан-Франциско? — небрежно спросил Мейсон.

Хоман молча уставился на него.

— Вы не можете ответить на этот вопрос?

— Я его не понимаю. У меня нет никаких дел с мистером… как вы его назвали?

— Спинни, Л.К. Спинни.

У меня нет никаких дел с мистером Спинни в Сан-Франциско. Я никогда не слышал о таком человеке. Теперь я припоминаю, один раз вы уже упоминали это имя.

— Вы не звонили ему ни во вторник, ни в среду?

— Нет, конечно.

— И он вам не звонил?

— Нет.

— А вот это, мистер Хоман, может оказаться исключительно важным. Не забывайте, что счета телефонной компании всегда можно проверить и…

Хоман прищелкнул пальцами — характерный жест нервного человека, которому пришла в голову неожиданная мысль.

— В чем дело? — спросил Мейсон.

— Мистер Мейсон, я не знаю, куда вы клоните, но вот что я хочу вам сказать. Если вы сумеете доказать, что с моего телефона был заказан и состоялся какой-то междугородный телефонный разговор во вторник или среду, вы окажете мне огромную услугу, поистине огромную.