Золотые апостолы - Дроздов Анатолий Федорович - Страница 8

– Аким! Акимушка! Открой! Ради Бога…

Я узнал голос Риты и, забыв, что на мне только трусы, побежал к двери. То ли спросонок, то ли не в себе от только что виденного, я никак не мог справиться со шваброй – руки дрожали. Наконец мне удалось ее вытащить.

Рита влетела в комнату так, будто ее изо всех сил толкнули снаружи, и сразу же забежала за спинку кровати, прячась от кого-то. Лицо ее было бледным и перекошенным от страха – я еле узнал. Недоумевая, я сделал несколько шагов к ней, прямо со шваброй в руке, и тут она завизжала так, будто на змею наступила. Ее вытаращенные глаза смотрели куда-то за мою спину, и я обернулся.

Какая-то неясная тень стояла на пороге комнаты. Полоса света из окна не достигала двери, и трудно было понять, кто или что это. Несколько мгновений я и тень были неподвижны, разглядывая друг друга. Наконец тень зашевелилась и вступила в освещенное пространство. Рита за моей спиной тоненько вскрикнула, а я ощутил, как заледенело внутри.

Это был человек, высокий и плечистый. Всклокоченные седые волосы, такая же белая длинная борода, бледное лицо… Белки глаз его были выворочены, будто у слепого, но я ощущал, что странный незнакомец прекрасно видит меня. На нем была какая-то необычная одежда вроде старинного мешковатого полукафтана из толстой светлой ткани, такого же цвета штаны-шаровары и высокие сапоги в частых складках мягкой кожи. Спереди на одежде, как и на бороде, расплывались темные пятна, жирно блестевшие в лунном свете. Свет от окна падал на него сбоку, и заметная, почему-то раздвоенная тень колыхалась на кирпичной стене.

– Кто вы такой? Что вам нужно?

Вместо ответа он оскалился. Зубы у него были огромные и широкие. За спиной у меня опять вскрикнули. Внезапно я ощутил мерзкий запах, будто кто-то втащил в комнату мусорный бак с гниющими отбросами. Бомжа мне тут еще не хватало!

– Пошел вон!

Но вместо того, чтобы испугаться, бомж бросился на меня. Я отшатнулся, но он внезапно замер, словно ударившись в прозрачную стену. Отскочив назад, он снова бросился, и снова ударился… Что-то прозрачное и непроницаемое стояло между нами, и мерзкая тварь, так напугавшая Риту, прыгала вдоль нее, без толку ударяясь в невидимую преграду всем телом. Поняв, наконец, что преодолеть ее не удастся, бомж вдруг протянул к нам руки и зарычал, глухо и страшно.

Позади меня мягко стукнуло. Я оглянулся – Рита недвижимо лежала на полу. В то же мгновение мерзкий запах обдал меня, и холодные сильные руки схватили за горло. Я толкнул его в грудь, что было сил, бомж отлетел на несколько шагов и снова рванулся ко мне. И тогда, не помня себя от ярости и отвращения, я наотмашь ударил его рукояткой швабры, которую все еще держал в руках…

Он упал ничком, словно мешок. Замер. Для верности я пнул его носком босой ноги – бомж не шевелился. Бросив уже ненужную швабру, я первым делом щелкнул включателем на стене.

Рита лежала на полу, недвижимая, я поднял ее и перенес на кровать. Лицо ее было бледным, дыхание – еле слышным. Я сбегал к умывальнику, набрал полные пригоршни воды и осторожно омыл ей лоб и щеки. Она пошевелилась, вздохнула и открыла глаза.

– Акимушка! Ты…

Она обняла меня за шею, и мы некоторое время сидели, крепко обнявшись, как давно не видевшие друг друга возлюбленные. И я готов был сидеть так вечность, но внезапно она мягко отстранилась.

– А где… Этот?

Лицо ее исказила гримаса отвращения.

– Он… безопасен

Я встал, открывая ей вид на комнату. Она увидела тело на полу и испуганно ойкнула. Подобрала под себя ноги. Только сейчас я разглядел, что она одета в джинсы и такую же синюю курточку, на ногах – кроссовки. Рита перевела взгляд на меня, и я словно увидел себя со стороны – растрепанного, помятого и в одних трусах. И бросился к стулу с одеждой.

– Ты убил его? – тихо спросила она, когда я закончил одеваться.

– Не знаю.

Я подошел к лежащему бомжу, с содроганием взял его руку. Она была вялой и холодной, как лед. Я с отвращением бросил ее.

– Идем отсюда!

Она сползла с койки и осторожно обошла бесформенный куль одежды на полу. Я торопливо обогнал ее у двери и стал спускаться по лестнице первым, чтобы она могла опереться на мою руку.

Снаружи все также светила луна, огромная, круглая, было тихо и – ни души вокруг. Мы медленно двинулись прочь. Рита шагала рядом, вцепившись в мою руку.

– Мы попрощались уже с Татьяной Сергеевной, – торопливо заговорила Рита, когда мы вышли на пустынную улицу, – и я пошла к гостинице. Вдруг слышу – крик! Оборачиваюсь – кто-то схватил ее, потом упали оба… Я побежала на помощь, но когда была уже близко, этот встал… – легкая дрожь пробежала по ее телу. – Лицо и одежда в крови, сам жуткий… Увидел меня и бросился… Я сразу вспомнила, что в башне неподалеку ты, побежала. А он погнался…

Она остановилась и указала рукой.

– Это было там!

Я понял ее недосказанную мысль.

– Побудь здесь, я схожу, посмотрю.

Она кивнула, но через пару шагов догнала меня.

– Лучше я с тобой!

Мы вместе свернули с освещенной центральной улицы в узкий переулок, и метров через двадцать я увидел на земле что-то темное. Рита ойкнула и спряталась мне за спину. Уже понимая, что увижу, я пошел вперед и в свете одинокого фонаря рассмотрел лежавшую навзничь женщину. Лицо ее, грудь и вся одежда впереди были залиты кровью. Кровь темной лужей растеклась у рванной страшной раны на шее. Мне не раз уже приходилось видеть смерть, но при виде этой на мгновение стало дурно.

Пересилив себя, я склонился и взял руку женщины. Рука была холодной, пульс не прощупывался. Я аккуратно положил руку на землю, распрямился. Рита смотрела на меня сухими глазами.

– Ну что?

Я покачал головой.

Она закатила глаза и пошатнулась. Одним прыжком преодолев разделявшее нас расстояние, я подхватил ее на руки. Она слабо обхватила меня за шею и прижалась щекой к плечу.

Она оказалась совсем легкой – пушинка. Я вынес ее из переулка на освещенную дорогу, и пошел дальше. Она не делала попытки освободиться, а я не собирался ее отпускать. Она тихо дышала мне в щеку, я чувствовал, что она в сознании и может идти сама, но продолжала обнимать меня за шею, и, несмотря на все, что произошло этой ночью, я ощущал себя почти счастливым. Лишь бы не кончался никогда этот путь до гостиницы, лишь бы она продолжала так доверчиво прижиматься ко мне, а я был тем единственным человеком на земле, который может защитить ее от всех ужасов и бед…

Однако дорога к гостинице оказалась короткой, и перед крыльцом она соскользнула на землю. Мы вместе вошли в дверь (к моему удивлению та оказалась незапертой, несмотря на позднее время). Дежурная сонно подняла голову над барьером, но ничего не успела сказать – мы мгновенно прошмыгнули мимо.

На лестнице Риту опять качнуло, и я поддержал ее за талию. Так, в обнимку, мы поднялись ко мне в номер. Она не стала спрашивать, почему мы зашли сюда, а я не стал объяснять. Ее номер был двумя этажами выше, и там не было того, что имелось здесь.

Усадив Риту за стол, я открыл холодильник. Мгновение раздумывал, но оставил шампанское в покое – сейчас оно было не к месту, и сила воздействия у него была не та. Хорошо, что я подготовился днем, хотя совершенно для другого. Я поставил перед Ритой тарелку с бутербродами, стакан и налил в него водки. Наполовину.

Она выпила ее глотком, и я тут же налил еще.

– А ты? – тихим голосом спросила она.

– Мне нельзя, – строго ответил я, и она согласно кивнула.

Я не стал объяснять, почему мне нельзя, хотя больше всего в эту минуту мне хотелось влить в себя всю бутылку – и прямо из горлышка. Но в нашей стране совершение преступления в состоянии опьянения отягощает вину…

Она выпила и взяла с тарелки бутерброд. Мгновение смотрела на него и положила обратно.

– Не могу!

– Ну и не надо.

Я взял оставленный ею бутерброд и стал медленно жевать. Мне, как и Рите, есть не хотелось, кусок не лез в горло, но в милиции задержанных первые сутки не кормят. Рассчитывать, что меня отпустят после всего случившегося, было наивно. Рита сонно смотрела на меня – водка начала действовать. Вдруг она зевнула, затем еще.