Счастье по собственному желанию - Романова Галина Владимировна - Страница 19

Он сидел совсем рядом с ней, сильно наклонившись вперед. Боялся, что ли, что она его коснется. Кто знает… Уперся локтями в коленки, сцепил пальцы под подбородком и, уставившись невидящими глазами в пол, говорил ей дикие страшные вещи.

– Это, в самом деле, правда, но это совсем не то, что ты думаешь. И о чем думают другие. А что там действительно было, разбираться не вам и решать тоже не вам. Тому, кто пытается тебя просветить, нужно держать язык за зубами. Все эти догадки могут дорого обойтись…

– Кому? – глухим, мертвым голосом еле вымолвила Люба, как не свалилась с дивана в нервном припадке, сама не поняла.

– И тебе, и тому, кто тебя для чего-то просвещает. – Ким чуть повернул голову в ее сторону, скосив взгляд. – Язык нужно держать на привязи. Это понятно, надеюсь?

Люба кивнула. Начать что-то говорить значило снова не справиться с подступившими слезами. Хватит, наревелась уже. Лучше уж молчать и кивать в ответ, как китайский болванчик.

Ким встал с дивана и прошелся по гостиной. Ее такой знакомый и такой новый и чужой Ким.

Все вроде бы как и прежде. Те же коротко стриженные темные волосы с редкой проседью, у них в роду все рано седели. Все тот же властный твердый рот, темные глаза, длинные ноги, сильные руки, плечи. Все вроде на месте, и все вроде, так же как и прежде, но все уже не то. Все!

Он стал другим, стал чужим, грубым, жестким, колючим, обветренным каким-то.

– Ты… Ты убивал?! – голос предательски сел, заставив сорваться почти на истеричный сип.

– Ой, вот только этого не надо, ладно! – Ким незнакомо взмахнул руками, словно отсекая от себя все, что могло от нее исходить. – Ты убивал? Ты воровал? Ты ругался матом? Какая разница?! Что это меняет, Любовь?! Я не собираюсь себя тебе навязывать, даже более того… Так разве имеет значение то, чем я там занимался. Просто решил немного ввести тебя в курс дела, чтобы ты не собирала обо мне сплетни по городу. Разве имеет значение то, чем я там занимался? Для тебя, во всяком случае.

– Нет.

Люба поднялась с дивана, старательно удерживая халат так, чтобы он не распахнулся. А то еще чего доброго этот самый новый хамоватый Ким заподозрит ее в совращении. Ей стало противно. Противно и от его присутствия рядом с собой, и от обстоятельств, что свели их вместе.

– Это значения не имеет, – проговорила она, открыв дверь в спальню.

Ким все еще стоял в центре гостиной, смотрел на нее с откровенным злорадством и усмехался. Рот кривился, уползая левым уголком вверх. Руки в задних карманах джинсов, тонкая футболка натянулась на груди. Высокий, красивый и по-прежнему желанный. А может, он врет ей все? Врет по какой-то причине и…

– Я говорю тебе правду, Люба, – пробормотал он вдруг, очевидно, что-то такое уловив в ее лице. – Не нужно никаких иллюзий, я же тебя предупредил.

– Я тебе верю. Но…

– Но?

– То, чем ты занимался раньше, для меня значения не имеет. Важно, чем ты занимаешься теперь.

Он ничего не сказал. А она не стала настаивать на его ответе. И так наслушалась, на всю оставшуюся жизнь хватит.

Заперлась в спальне. Улеглась на широченную кровать прямо в халате. Укуталась по самые глаза одеялом и часа два вела бесконечный счет двухзначным числам. Только поползет в голову шальная мысль о диком прошлом бывшего возлюбленного, так она тут же скороговоркой про себя: двадцать девять, тридцать, тридцать один, тридцать два. Начнут донимать сомнения насчет его честности, как тут же наготове следующий десяток: сорок один, сорок два, сорок три…

Потом она задремала. Дремать, дремала, но, кажется, слышала все. Ким ходил за стеной. Гремел, не стесняясь ее присутствия и совсем не желая ограждать ее от неудобств. Кажется, куда-то выходил. Она точно помнила стук входной двери. Та теперь стала железной и тяжелой, не хлопнуть ей было невозможно. Значит, выходил. А ближе к утру по подоконнику застучал дождь. Вот вам и суббота. Вот вам и свидание на озере. Ей так хотелось поехать, а тут погода.

Все это металось в голове в полудреме, иногда казалось явью, а иногда и впрямь сном. Но когда встала и откинула тяжелую портьеру с окна, поскучнела.

В самом деле, шел дождь. Мелкий и нудный, это на весь день. Значит, ни о каком пикнике не могло быть и речи. А она купальник купила, шорты…

Люба открыла свой чемоданчик и порылась там в поисках подходящих вещей. Сражать наповал Кима не было нужды. Ее узкоколейка с его магистралью в параллельных мирах пересечению не подлежит, так что чухать ей по своей в полном одиночестве и в надеждах на лучшую, может быть, более счастливую жизнь.

Выбрала тонкие брюки в мелкую – коричневую с бежевой – полоску. Белую широкую майку до пупка, а на ноги решила сегодня надеть кроссовки. Достала их с самого дна чемодана и отнесла, одевшись, в прихожую. Ким громыхал на кухне посудой и даже насвистывал какой-то веселенький мотивчик.

– Привет, как спалось? – с довольной улыбкой приветствовал он Любу, когда она вошла в кухню.

– Спасибо, – кисло поблагодарила она, слегка завидуя и его настроению, и здоровому аппетиту.

Ким с удовольствием завтракал, навалив на тарелку гору макарон и две котлеты. Ей вот лично сейчас бы кусок в горло не полез. Ночные происшествия и откровения Кима при свете дня обнажились безжалостно и уродливо. И с чего конкретно начинать сегодня жить, она просто не представляла.

– Кушать будем? – поинтересовался Ким и кивнул ей на плиту. – Еще не успело остыть, можешь накладывать.

– Спасибо. – Люба потрогала бок чайника, тот был горячим, и потянулась к полке над столом за чашкой.

Она совсем забыла, что надела широкую футболку. И что футболка едва достает до живота. Протянула обе руки к полке, где красовался пузатыми чашками и чайником новехонький дулевский фарфор, и тут же услышала ехидное:

– Соблазняешь? Ну, ну… Настырная ты, как погляжу.

– Чего? – не опуская рук, Люба скосила взгляд в его сторону.

Ким нагло заглядывал ей под футболку. Мало того, он разглядывал все, что там увидел, и при этом снова противно и незнакомо ухмылялся, оттянув левый уголок рта кверху.

Она поставила чашку на стол, одернула на себе футболку, села напротив него и, возвращая Киму его ехидство и ухмылку, проговорила с выражением:

– Не очень-то и хотелось, дорогой. Кстати, от тебя позвонить можно?

– Телефон не работает, – тут же соврал Ким без зазрения совести и продолжил крошить в тарелке котлету. – А что?

Телефон работал, Люба на ходу снимала трубку и слышала в ней привычный слуху гудок. Хотелось позвонить Хелину так, чтобы Ким не слышал, но теперь вдруг она передумала.

– Мне позвонить нужно одному человеку. – Люба налила кипятка из чайника и привычно заболтала в чашке пакетиком. – Нужно отменить свидание.

– А что так?

На его вилку накручивались спагетти. А на выдержку ее нервы. Ну, невозможно же было выдержать такое откровенное равнодушие. Чужому человеку стало бы интересно, а здесь эмоций – ноль!

– Погода нелетная. – Люба отхлебнула из чашки и белозубо улыбнулась. – Собирались за город.

– С Серегой, что ли? Все никак не можешь от него отвыкнуть? – Ким принялся корочкой хлеба, нанизанной на вилку, вычищать подливку с тарелки. – На вот, с моего мобильного позвони.

– Ага, а ты станешь подслушивать! – Люба продолжала скалиться из-за края чашки, хотя с большим бы удовольствием разбила ее сейчас о его гладкий лоб.

– Что я узнаю для себя нового, Любовь? – искренне изумился Ким и, достав из заднего кармана джинсов телефон, протянул его ей. – На вот, пользуйся моей добротой. Может, на сегодняшнюю ночь он тебя приютит. Хотя… Хотя там такая Анна на шее…

И об этом он знает. Люба изумилась, хотя и не подала вида.

Взяла телефон из его руки и начала набирать знакомые цифры.

Этот номер был записан в регистрационном журнале, и она давно знала его наизусть. Этот телефон находился в гостиничном номере Хелина, и она должна была звонить ему либо туда, либо в кабинет генерального, если что-то вдруг пойдет не так в их общем производственном процессе. Пока что обходилось без звонков.