Игры в личную жизнь - Романова Галина Владимировна - Страница 18

Наконец-то! Хоть какой-то проблеск сознания у нее наметился. Придется все-таки рассказать ей о деньгах в банке...

– Искали, скорее всего, вот это. – Мне пришлось достать из дамской сумочки документы, подтверждающие то, что я теперь являюсь обладательницей приличного состояния. – Наивные люди наверняка думали, что я все это храню дома в шкафу – между пододеяльниками...

Настя снова и снова всматривалась в цифры, даты и конечную сумму и не могла выговорить ни слова. Синюшная бледность разливалась по ее лицу, делая невидимыми родинки и веснушки на щеках.

– Шурик! – она судорожно сглотнула, возвращая мне бумаги. – Ты понимаешь, дура такая, что тебя за такие бабки вообще могут укокошить!

– Не такие уж это большие деньги, – попробовала я возразить, но неприятное чувство заставило оледенеть мой позвоночник. – Хотя убивают и за меньшее...

– Слушай, – она поднесла палец к губам и несколько раз стукнула им о верхние зубы, – с чего ты взяла, что этот придурок все еще был здесь, пока мы торчали во дворе? Только учти, что остановленный лифт для меня не аргумент. Попытайся убедить меня.

Хитрая бестия! Ох, какая же она все-таки хитрая. Но это, может, и к лучшему? Мне сейчас в одиночку не справиться со всем этим.

– Идем. – Я схватила ее за полу ситцевого халата и поволокла в прихожую. – Смотри наверх.

Настя послушно подняла голову и уставилась на потолок. Абажур, который сплела для нас в подарок из суровых ниток тетя Соня, отбрасывал причудливые узоры на стены.

– Что ты видишь? – спросила я у озадаченной донельзя Насти.

– Абажур... Плетеный абажур. Ну и потолок, конечно же. Который, кстати, давно пора побелить.

– И все?

– А чего еще-то? Плетеный абажур с каким-то шнурком, на котором что-то висит. – Она снова озадаченно пожала плечами и тут же пробормотала с раздражением: – Любишь ты, Шурик, мозги попарить. Ладно, сдаюсь. Чего я не разглядела?

– С абажура свисает шнурок. Шнурок хитрый, капроновый. На нем – чугунный человечек. Если его задеть, то он будет совершать маятниковые колебания еще ровно десять минут. Независимо от того, с какой силой его толкнули, он будет колыхаться ровно десять минут.

– Откуда ты?.. – Настя ошарашенно хлопала глазами, переводя взгляд с меня на крохотную фигурку и обратно.

– Я засекала. Ну не смотри на меня так! Был бы у тебя взрослый сын, не до такого бы додумалась.

– А при чем тут Славка, не пойму? Что-то ты совсем меня запутала.

– При том, что он постоянно задевал его головой, потому что у него рост – метр восемьдесят восемь. Человечек висит на расстоянии метра и восьмидесяти двух сантиметров от уровня пола, – терпеливо вещала я, вновь возвращаясь в разгромленную гостиную и усаживаясь на вспоротый диван.

– И? – Настя, словно большая курица-несушка, рухнула рядом со мной. – Что это значит?

– У лифта мы с тобой торчали минут пять. Когда он подъехал, минуту, не больше, поднимались на мой этаж. Когда вошли, то человечек покачивался. И телепался он еще минуты две-три, не больше. Я проследила. Сделала это машинально, почти не задумываясь. А сейчас вот вспомнила.

– И что это означает? – с завидным упорством не сдавалась Настя.

– А это значит, что этот высокий человек покинул нашу квартиру тогда, когда мы находились внизу. Именно тогда, а не часом и не двадцатью минутами раньше. Он дождался, когда мы загрузились, и только тогда пошел вниз! Теперь понятно?

– Ага, почти... – она с минуту думала, сильно морща лоб. – А почему высокий-то?

– Да потому что! Если бы он был нашего с тобой роста, то он бы не достал до этой фигурки. Не станет человек, обыскивающий квартиру с такой щепетильностью, играться с чугунной скульптуркой...

– А может, он со злости по ней ударил, – предположила въедливая Настя.

– Может быть, и со злости, но вряд ли...

Мы посидели немного молча, вслушиваясь, как поскрипывают под нами поролоновые клочья, потом одновременно тяжело вздохнули, и Настя спросила:

– Славке говорить будешь?

– Нет, – качнула я головой. – У него послезавтра свадьба. Ни Славке, ни в милицию сообщать не стану. Разберемся сами.

– Страшно-то как, Шурик! – Настя горестно поджала губы и даже вздрогнула, начав говорить: – А ну как тебя похитят и начнут пытать, требуя деньги? Пусть по теперешним временам это не так уж много, но сама говоришь, убивают и за меньшее. И как Славке не говорить, ума не приложу? Придет домой, а здесь такое...

– Вывезем все к чертовой матери! – лихорадочное возбуждение продолжало набирать силу, и я понесла бог знает что. – Я собиралась сделать ремонт, поменять мебель, купить машину. Покупкой машины мне сейчас заниматься недосуг, а вот все остальное... Короче, прекрасный способ все это выбросить к чертовой матери!

Настя моих порывов не разделяла. Она продолжала корчить скорбные рожи, кусать губы и горестно мотать головой.

– Э-эх, Настюха! Нам ли жить в печали? У нас мальчик женится послезавтра, и нам с тобой надо выглядеть на все сто. А если будем забивать голову тем, кто осмелился посягнуть на мое святая святых, то непременно наживем себе головную боль и лишние морщины накануне празднества.

– Ага, оно, конечно... Слушай, Шурик, а ты не думаешь, что это мог быть твой сват? Ну, этот, как его там...

– Иван Семенович? Не знаю...

Мне совершенно не хотелось сейчас думать об этом. Поразмыслить обо всем, что случилось, придется несколько позже. Тогда, когда глаза мои уже больше не будут видеть всего, что сотворили с моей квартирой. Когда не будет так тревожно и пакостно на сердце, а в голову прекратят лезть нахрапом сотни всевозможных вариантов, объясняющих происшедшее. Я подумаю об этом, непременно подумаю, но несколько позже. Может быть, даже завтра. Когда буду расслабляться в кресле у косметолога и педикюрши. Но сейчас... Нет, это было выше моих сил. А то еще, чего доброго, разревусь, голосить начну во все горло на целых три этажа. Нет... Надо просто переждать, не впадать в раж, и всему непременно найдется объяснение. А вопрос, устроит ли меня это объяснение, нужно точно так же оставить на потом.

– Если честно, то видела я его единожды, и то сидящим, – пришлось объяснить мне, потому что Настя не сводила глаз с моего лица и подбадривающе кивала подбородком. – Какого он роста, я не знаю. Может, он карлик. И на стул его Славка подсаживал, а он ножонками сучил при этом. Может, высокий...

– Еще какой! – тревожно выпалила она. – И если он карлик, то из страны Гулливеров. В нем все метр девяносто! Так что тюкнуться своей лысой башкой об этого чугунного уродца он мог вполне.

Опять двадцать пять! Тюкнулся – и тюкнулся, и черт с ним! Искал? Искал... Нашел? Черта с два... Пришлось уйти несолоно хлебавши? Скатертью дорога!

– Ты его видела здесь сегодня? – с трудно объяснимой злобой я тряхнула Настю за плечо.

– Нет. Его не видела, – со стопроцентной уверенностью отрапортовала Настя

– А кого видела?

– Шурик! Чего ты от меня хочешь? Я просидела на этой скамейке часа полтора. Знаешь, сколько народу мимо меня прошествовало? У нас ведь девять этажей. На каждом этаже по четыре квартиры. Вот и считай... Откуда мне знать, к примеру, кто к кому в гости пришел, а кто пришел квартиру грабить? Вот если бы... Нет, на свадьбе мне быть просто необходимо. Если там мне попадется знакомое лицо, то я его непременно узнаю. Сегодня проскочил мимо меня... Возможно, Шурик! Возможно... так вот, сегодня проскочил мимо меня, я и внимания на него не обратила. А если увижу его рядом с Ваньком этим, то в голове мгновенно все прояснится. Так и знай! А сейчас – давай-ка я ребят знакомых вызову из конторы по уборке квартир. Пусть они все это к чертям собачьим вытащат отсюда. Не дай бог, Славка завтра заявится домой, как ты объяснишь ему все...

Резонно... Даже очень. Противиться я не стала. Мы вызвали парней из этой службы и замерли в ожидании.

С ужасным хаосом здоровенные парни в синих комбинезонах справились за час. Выволокли из квартиры всю развороченную мебель. Пропылесосили все углы и, выписав мне счет и заручившись моей подписью на платежном документе, отбыли. Ни единого вопроса, ни возгласа удивления, ни одного лишнего телодвижения. Все слаженно, профессионально и быстро.