Секрет исчезающей картины - Вильмонт Екатерина Николаевна - Страница 13

– С чего ты так уверен? – хмыкнула Алка.

– А какая у них гарантия, что мы все-таки в милицию не заявим, а? Никакой! А милиция первым делом попытается перекрыть им возможность вывоза. Нет, они, по логике, должны спрятать ее где-то тут, надежно спрятать, чтоб она, как говорится, остыла! А уж потом, если понадобится, они ее вывезут.

– А если по дипломатическим каналам? – испуганно спросила Наташа. – Они же могут передать ее какому-нибудь дипломату, их ведь не досматривают на таможне, или они могут вовсе дипломатической почтой ее отправить?

– Ну, в таком случае и милиция не поможет! Но это вряд ли… О пропаже картины такого уровня можно уведомить Интерпол, и где бы она ни всплыла… А вообще, что это вы о самом плохом думаете? Надо верить, что мы найдем картину! Обязательно найдем! Я, например, верю! Ладно, хватит болтать, Наташе пора в больницу! Я ее провожу, а у вас какие планы?

– Мне надо к Юлии Арсеньевне! – заявила Степанида.

– А мне домой пора! – опомнилась Алка. – Людка небось уже меня с собаками ищет.

– Хорошо, сейчас разбежимся, а потом… Степа, ты не могла бы сегодня переночевать у Наташи?

– Ой, Степочка, правда? – заверещала Наташа. – Мне даже подумать жутко одной ночевать!

– Могу, – ответила Степанида. – Правда, Матильда может позвонить после спектакля… И перепугаться, куда я подевалась.

– А ты ей сама позвонить не можешь? – спросил Валерка.

– Могу!

– Вот и отлично! Значит, после больницы встретимся и все обсудим.

– Что? – не поняла Наташа.

– Как что? План действий! А кстати, интересно, этот Филя приведет кого-нибудь под видом ментов? Ты последи, Степа, ладно?

– Попробую!

И они разошлись.

Глава VII

ТЕ ЖЕ И КОСТЯ

– Стешенька, что случилось? Ты такая бледненькая! – забеспокоилась Юлия Арсеньевна.

– Да нет, ничего…

– Ты раздевайся, раздевайся, сегодня «гонять» никуда не нужно. Леночка заезжала, привезла продукты. А ты что-нибудь ела?

Степанида вспомнила, что у нее с утра маковой росинки во рту не было, но сказать постеснялась.

– Спасибо, я ела… А что надо делать?

– Сейчас мы с тобой все-таки поедим, я проголодалась, а одной есть скучно. Ты ведь составишь мне компанию, правда?

– Хорошо, – улыбнулась Степанида.

– Вот и славно. Иди поставь чайник.

Когда они уже сидели за столом, Юлия Арсеньевна спросила:

– Стеша, у тебя ничего не случилось?

– Нет, а почему вы спрашиваете?

– Мне показалось, что ты сегодня какая-то не такая… Глаза грустные. Ты не заболела?

Юлия Арсеньевна протянула руку и пощупала Степанидин лоб.

– Нет, температуры, слава богу, нет. Ты, Стешенька, не стесняйся, если у тебя какие-то неприятности, вдвоем мы с ними легче справимся. Что-нибудь в школе?

И такое неподдельное участие звучало в ее голосе, такая забота, что Степанида не выдержала:

– Юлия Арсеньевна, я вам одну вещь скажу! – прошептала она. – Только вы никому не говорите, ладно?

– Обещаю!

– Юлия Арсеньевна, у Натки Истоминой страшная беда!

– Боже мой, что-то с ее мамой? Она умерла? – в ужасе воскликнула старая дама.

– Боже сохрани! Нет, что вы…

– Что-то с отцом?

– Ни боже мой! Нет! Но… У нее картинку уперли!

– Сислея? – испуганно проговорила Юлия Арсеньевна.

– Ага, то есть да. Сислея.

– Какой кошмар! Но как? Каким образом? Кто?

Степаниде не хотелось рассказывать странную историю с первым исчезновением картины, и она рассказала только то, что случилось сегодня.

– Филипп Аркадьевич? Нет, я его не знаю. Но, по-моему, необходимо заявить в милицию.

Степанида привела ей все доводы, которые выдумал Валерка, чтобы не заявлять в милицию, и, как ни странно, они показались Юлии Арсеньевне достаточно убедительными.

– Но неужели вы надеетесь сами вернуть картину?

– Я-то нет, а вот Валерка… Но он здорово в таких делах разбирается. Он с Мотькой и с Асей сколько дел раскрыл![1]

– Да-да, я слышала об их подвигах… Но неужели это все правда, а не девчоночьи фантазии?

– Какие фантазии? Что вы! Я сама уж в двух делах участвовала… Ну, вернее, в одном, другое просто уже при мне было, и его Аська с Валеркой раскрыли.

– Ты уже участвовала в каком-то деле?

– Еще в каком! Мы такую матерую бандитку выследили!

И Степанида рассказала Юлии Арсеньевне историю с салоном красоты.

– Невероятно! – воскликнула та. – Просто невероятно!

– Вы не верите? Вот Матильда вернется, спросите у нее!

– Да что ты, Стешенька, я, разумеется, верю тебе. Да, чего только в наши дни не бывает! А ты храбрая. И еще мне знаешь что понравилось?

– Что?

– Что ты не преувеличила свою роль в сегодняшней истории. Честно призналась, что все проспала, – ласково улыбнулась Юлия Арсеньевна. – Другая на твоем месте могла бы такое развести…

– Зачем? – удивилась Степанида. – Я же и вправду проспала!

– Стешенька, а почему вы так убеждены, что эти двое замешаны в ограблении? Быть может, это просто роковое стечение обстоятельств?

– Но как же? Он ведь не позвонил в милицию! А только притворился!

– Понимаешь, он мог испугаться именно того, что его в чем-то заподозрят, если застанут в квартире Истоминых, мог сделать это просто по первому побуждению… Не исключено, что у него есть действительно знакомый милиционер…

– Но откуда же тот тип, ну, который с пистолетом, мог знать про картинку? И почему он ворвался именно тогда, когда они были тут?

– Мне, Стешенька, кажется, что именно это обстоятельство и свидетельствует в пользу э… Филиппа Аркадьевича.

– Почему?

– Потому что на его месте присутствовать при ограблении – глупо! Чрезвычайно глупо!

– А если он – дурак?

Юлия Арсеньевна глянула на Степаниду и от души расхохоталась.

– Действительно, а если он дурак?

– Почему вы смеетесь? Разве преступники не бывают тупые?

– Видишь ли, я как-то не очень хорошо знакома с преступниками, но теоретически, безусловно, бывают. Послушай, Стешенька, смех смехом, но это же опасно! Разве могут дети…

– Могут. Именно дети и могут! – перебила ее Степанида. – Потому что их никто всерьез не принимает! И очень хорошо, что я задрыхла в шкафу!

– Это почему же?

– Потому что они меня не видели, и Алку тоже! А Валерка засветился!

– Засветился? Это что, уголовный жаргон?

– Ну, не знаю, только все так говорят…

– Да, язык сейчас так замусорен… Постой, Стеша, выходит, вы собираетесь выслеживать преступников вдвоем с Аллой?

– Нет, конечно, просто нам с Алкой удобнее…

– Но это же немыслимо!

– Почему? Очень даже мыслимо! Ой, да вы не думайте, Юлия Арсеньевна, я к вам все равно ходить буду!

– Стеша, я вовсе не об этом беспокоюсь. Я боюсь за тебя! Ты же еще совсем девочка… А тут преступники, с пистолетом…

– Вот вы, Юлия Арсеньевна, говорите, что этот Филя невиноватый… А между прочим, он обещал, что к Натке милиция приедет, сыщики там какие-то, а никто не приходил… Он думает, мы идиоты, а на самом деле все наоборот!

– Но как же вы намереваетесь искать картину?

– Я еще не знаю… Вот Натка с Валерой вернутся из больницы, и тогда мы все будем обсуждать!

– Стешенька, а мне можно будет присутствовать?

– Нет! – отрезала Степанида.

– Почему?

– Потому что вам нельзя волноваться!

– Но я в неведении еще больше буду волноваться!

– Юлия Арсеньевна! Так нечестно!

– Нечестно? Почему?

– Потому что… Они же меня со свету сживут, если узнают, что я вам проболталась…

– Но почему?

– Как вам сказать… Ну, мы обычно взрослым ничего не говорим. Или уже только потом, когда все кончится…

– Ты полагаешь, что тебя сочтут предательницей?

– Ага! Иудой!

– Боже ты мой! – рассмеялась Юлия Арсеньевна. – Ну и каша у тебя в голове. Ты хоть знаешь, кто такой Иуда?