Фата-Моргана 7 (Фантастические рассказы и повести) - Табб Эдвин Чарльз - Страница 65

Он подошел к ней, взял ее руку. Найвес слегка прижалась к нему.

— Как давно ты здесь?

— Девять дней. У меня отпуск.

— Я специально установила приемник. Рено, как я думаю, откроет тайну.

Он кивнул.

Да. Но сегодня не будем говорить о работе — я здесь исключительно по личным делам. Очень личным.

— У тебя есть личная жизнь?

— Конечно, — улыбнулся он. — Насколько я тебя знаю, у тебя в холодильнике находится два литра сангрии. Это верно?

— Абсолютно, — подтвердила она, высвободив руку, и прошла на крошечную кухоньку. Корт любил сангрию. Красное вино, фрукты и коинтро, смешанные в надлежащей пропорции, образовывали великолепный напиток для усталого путника.

Корт вытащил старый трубчатый столик на террасу, поставил два кожаных кресла и закурил. Вернулась Найвес с коричневым кувшином и двум стаканами в руках; из кувшина высовывалась лимонная корка. Сангрия полилась в стаканы.

— За нас, — сказал Корт, и Найвес кивнула. Он одним глотком опустошил стакан. — Я должен тебе сказать, что сегодня заказал для нас обоих столик в Ситгесе, в Ла Кабана-Клубе. Этим будет выполнен ритуал наших вечерних прогулок.

— Это очень любезно и позволяет мне надеяться на многие часы приятного времяпрепровождения, — произнесла женщина. Он улыбнулся, глядя в разгоряченное лицо, предложил сигарету и закурил сам.

— Твоя наивность освежает, как стакан сангрии, — сказал он и указал на быстро темнеющее небо. Показались отдельные звезды, а на горизонте, над морем, пылала ярко-красная полоса.

— Кому же мне тогда верить? — спросила Найвес.

— Спасибо, — ответил он. — Я предлагаю одеться и спуститься вниз. Заседание завтра будет нелегким. Я жажду принять ванну.

— Разумеется, — кивнула она.

Двумя часами позже они сидели в плетеных креслах, смотрели на море и ели сэндвичи. Из динамика доносилась музыка, и Корт откинулся назад. Он освежился купанием, и мозг его снова работал так же точно и быстро, как и всегда. Подводя итоги, Корт смотрел на Найвес, чей ясный профиль вырисовывался на фоне темно-голубого моря с рассеянными по нему огнями рыбачьих лодок. Все это было взаимосвязано, хрустальный дворец в Гааге и слушание дела, около двадцати потерянных звездных кораблей и женщина с синими волосами, рыцарь Божу и Корт, Найвес и «Холм сломленных душ». Поток излился в море; это море было Вселенной, слишком большой, слишком темной и слишком тихой для людей. Вселенная наказывала людей сумасшествием за то, что Земля основала колонии далеко вовне.

Корт взял руку Найвес, поднес к губам.

— Однажды все это кончится, — сказал он. — Путешествия и все. Я жду этого мгновения.

Найвес удивленно подняла брови.

— Я не понимаю, — сказала она.

— В свое время я объясню это, — пообещал он.

Корт, который всю жизнь сохранял определенную позицию между собой и многими вещами, испытывал благоговение к некоторым из них, хотя редко показывал это; он был более чем просто холодным талантом. На Системе, которую он контролировал, некоторые вещи не подходили, так как противоречили порядку, как его представлял Хуан д. Корт. Можно ли будет восстановить порядок в ближайшие годы? Он этого не знал, но надеялся.

Пока Корт, накрытый простыней, вытянувшись лежал в кровати, во дворе выл и охал Исидоро Грилмаер. Он крутил ручку древней шарманки, звуковой тон и такт которой гармонировали с романсом Гарсиа Лорки, исполняемым Исидором. Было пыткой слушать его, но эта песня заряжала калеку жизненной силой на целый месяц. Наконец привратник замолчал. Корт взял походный будильник, поднес его к лицу и сказал:

— Шесть часов.

Корт постепенно уснул, и сон его был омрачен картинками из книги, называющейся «Звездные полеты»: взрывающиеся корабли, умирающие пилоты, ласково улыбающиеся сумасшедшие, прекрасная, как у тореро, сетка на лице рыцаря. Долгий зуммер разбудил его в шесть часов.

Когда вошел и сел последний, двадцать четвертый ученый, Корт встал, слегка поклонился и сказал:

— Дамы и господа, я надеюсь, что ежегодный контроль пройдет очень быстро. Я приветствую вас и благодарю от имени Совета. Отдел Психологии Земной Империи выражает вам признательность за то, что вы сделали и продолжаете делать.

Тихий гул согласия был ему ответом. Здесь присутствовали ученые Холмов. Они сидели в помещении группового обучения последнего класса. Сложные приборы были укрыты или убраны, во всяком случае, из сложной техники мало что было видно.

— Сегодня утром я получил книги, но не успел даже бегло посмотреть их, — продолжил Корт, — и был удивлен безупречным введением к этим книгам. Понадобилось предоставить дотации. В ближайшую неделю мы переведем необходимую сумму на следующий год.

Замершая Найвес улыбнулась, так как знала, что Корт сделал в этой ситуации все, что было в его силах. Ее взгляд скользнул по лицам психологов, терапевтов и воспитателей, ненадолго задержавшись на белом лакированном роботе, контролировавшем нейроаппаратуру, и потом остановился на узком черепе координатора. Корт поднял руку.

— К предлагаемым расчетам, — сказал он, — вам понадобится большая сумма, меньшая или такая же?

— Нам понадобится на четверть миллиона больше, потому что нужна обучающая аппаратура для последних классов. Как мы знаем, управляющие системы изменились.

Корт кивнул инструктору и быстро ответил:

— Новые игровые машины уже созданы. — Он заглянул в свои записи. — Вы получите экземпляр ровно через четырнадцать дней.

— Очень хорошо.

— На станции, по моим подсчетам, находится в настоящее время четыреста человек. Это так?

— Ровно четыреста, — ответила Найвес.

— Сколько человек прибыло в этом году?

— Сорок пять. Но один, несмотря на все наши старания, умер, значит, сорок четыре.

— И они, — спросил Корт, — в первую очередь абсолютно пригодны для нашего учреждения?

Ему ответил другой ученый.

— Мы должны установить отклонения от нормы двух десятилетий дебилов; их сознание становится слишком широким. По опыту известно, что их интеллект с возрастом уменьшается. Игры, развивающие интеллект, нужно ликвидировать и заменить игрой мысли. Во всяком случае, наши прогнозы до сих пор оказывались весьма неплохими.

— Вы правы, — ответил Корт, не заглядывая в свои записи, — до сих пор ошибка в прогнозах составляла меньше одного процента.

Он снова повернулся к Найвес, руководящей этой станцией.

— Сколько полностью обученных учеников может выпустить станция в этом году?

— В ближайшее время мы заканчиваем обучение сорока человек.

Корт удивленно поднял брови.

— Сорока?

— Да, — кивнула Найвес, — и все мужского пола — слабоумных женщин подозрительно мало — в возрасте от двадцати двух до двадцати четырех лет. Коэффициент интеллекта между двадцатью четырьмя и тридцатью двумя. Три невротика, два искусственных монголоида, восемнадцать…

— Спасибо! — устало махнул рукой Корт.

Спустя некоторое время он сложил перед собой листы бумаги, закрыл папку.

— Горько, конечно, — сказал он, — что у сотрудников психологической службы нет никакого другого задания, кроме как искать по всему миру слабоумных детей и душевнобольных со здоровым телом.

Мы делаем это, потому что мы разочарованы и у нас не осталось выбора. Если бы общественность узнала, для каких целей нам нужны наши подзащитные, поднялась бы целая буря протестов. И эта буря начнется через несколько часов — судья Рено де Божу объявит долго ожидаемый приговор. Насколько мне известно, убитый был отсюда?

Найвес молча кивнула.

— Мы нашли Альваро четырехлетним ребенком, — сказала она, — цыганом из Манчи. Это было еще до меня, но его освобождение три года назад происходило под моим наблюдением. Он был обученным идиотом.

— Все мы знаем больше, чем общественность, — продолжил Корт, — и постоянно находим ученых, которые добровольно присоединяются к нам. И все в порядке. Только мне кажется, что аварии происходят слишком часто, поэтому привлекают слишком много внимания. И я должен это изменить, потому что лучше Координатора никто не сможет это сделать. Благодарю вас.