Дело беспокойной рыжеволосой - Гарднер Эрл Стенли - Страница 29

– Хорошо, я попробую, – согласился Нили, – дерните меня за пиджак, если начну говорить что-нибудь не то.

Между тем допрос свидетеля продолжался.

– Вы безусловно знаете, что это за револьвер. Это так называемый «кольт-кобра». Мы хотели бы поместить его среди вещественных доказательств под номером один.

– Да, сэр.

– Вы производили контрольный выстрел из этого револьвера?

– Да, сэр.

– Опишите эту процедуру, мистер Рэдфилд.

– Во время произведения контрольного выстрела дуло револьвера было вставлено в коробку с паклей, так что пуля застревает в ней, оставаясь при этом неповрежденной.

– Что происходит потом?

– Затем производится анализ пули.

– Какова цель этого анализа?

– Его цель – выявление характерных отметин на поверхности пули. Они подразделяются на две группы: общего свойства и индивидуального.

– Что значит «общего свойства»?

– Это царапины, которые появляются на пуле при прохождении через внутреннюю поверхность ствола. Все они имеют характерную ширину и глубину и слагаются в определенный рисунок. Отметины общего свойства позволяют узнать марку и калибр оружия, из которого был произведен выстрел.

– А что такое «индивидуальные характеристики»?

– Это углубления, появляющиеся на пуле из-за неровности ствола. Невозможно представить себе идеально гладкую поверхность, и, разумеется, ствол каждого револьвера по-своему шероховат. То или иное сочетание этих выступов или углублений встречается только однажды, таким образом, каждый ствол оставляет на пуле свои микроскопические отпечатки, по которым она может быть безошибочно идентифицирована.

– Скажите, было ли произведено сравнение контрольной пули с пулей, извлеченной из столба ограды?

– Да, конечно, сэр.

– Что вы можете сказать о результатах этого анализа?

– Мы провели экспертизу общих свойств, равно как и индивидуальных. Как специалист, я могу со всей уверенностью заявить: оба выстрела сделаны из одного и того же оружия.

– А пуля, найденная в теле жертвы? Ее доставили к вам в лабораторию?

– Да, сэр.

– Вы имели возможность осмотреть ее?

– Должен сказать, что она оказалась в достаточной степени повреждена. Состояние ее не позволяет провести детальный анализ, но можно утверждать, что и на этот раз стреляли из револьвера того же типа – кольта тридцать восьмого калибра.

– Вы изучали ее индивидуальные характеристики?

– Да, но в настоящее время их недостаточно, чтобы идентифицировать пулю. Вы знаете – она была наполовину расплющена…

– Итак, ваша честь, – торжествующе провозгласил Страун, – я повторяю свое предложение: объявить револьвер, представленный сержантом Голкомбом, вещественным доказательством номер один.

– Я протестую, – внезапно проговорил Нили, вставая, – это заявление некорректно и не может быть принято во внимание. Оно не имеет под собой достаточных оснований. Оно никак не вытекает из показаний свидетеля.

С высоты своего места судья Киппен с любопытством взглянул на молодого адвоката.

– Правильно ли я вас понял, мистер Нили, – доброжелательно, но с оттенком легкого недоумения проговорил он, – основываясь только на том факте, что пуля не может быть достаточно тщательно исследована, вы предлагаете не включать оружие, по всей видимости находившееся у обвиняемой, в число улик?

– Обвинение не доказало, что револьвер находился у обвиняемой. Он был изъят у мистера Мейсона.

– Разумеется, можно придираться к мелочам, – судья пожал плечами, – но я не хотел бы быть излишне пунктуальным. Вы можете представить свидетельство, доказывающее, что револьвер находился у другого лица. Если же такого свидетельства не существует, выводы обвинения должны быть приняты во внимание.

– С позволения суда, я хотел бы высказать еще одно замечание: несмотря на заявление свидетеля, мы пока не знаем, из какого оружия было совершено убийство.

– Я не вижу никаких оснований не доверять очевидным фактам: обвиняемая показала, что у нее был револьвер и что из него она произвела два выстрела в направлении движущейся следом машины, которой управлял человек с лицом, закрытым наволочкой.

– И мы можем с уверенностью сказать, что ни одним из двух этих выстрелов человек этот не был убит, – вмешался Мейсон.

– Почему?

– Потому что из показаний свидетеля следует, что наволочка была надета на жертву после совершения преступления.

– Именно. Этот вывод и дает возможность обвинению настаивать на виновности подсудимой, – проговорил судья.

– Совершенно верно. И именно этот вывод позволяет утверждать, что убитый не является тем человеком, в которого стреляла обвиняемая.

– Как? Что вы сказали? – Судья Киппен даже привстал от неожиданности. – Вы считаете, что в тот день на дороге было два человека в масках из наволочек?

– А почему бы и нет? – улыбнулся Мейсон. – Мы предлагаем обвинению доказать обратное.

– Если это очередной спектакль, – покачал головой судья, – вам не удастся заставить меня принять ни одно из ваших возражений, но если у вас есть доказательства…

– Они есть, ваша честь, – произнес Мейсон. – Я попросил бы суд провести повторный осмотр того места, где была найдена машина.

– Что нам это даст, мистер Мейсон?

– Защита сможет представить реальные доказательства, подтверждающие ее правоту. Я думаю, эти доказательства покажутся суду достаточно убедительными.

– Ваша честь, – голос Страуна дрожал от негодования, – всем давно известно, что во время предварительного следствия адвокаты нередко стараются отвлечь внимание суда подобными эффектными выходками. Между тем функции нашего сегодняшнего разбирательства четко определены: мы должны установить, было ли совершено преступление, и если да – есть ли вероятность, что подсудимая является его участницей. Я уверен, что, принимая во внимание доказательства, представленные обвинением, суду следует ответить на оба поставленных вопроса утвердительно.

– Суд склонен согласиться с мнением прокурора, мистер Мейсон, – проговорил судья.

– Разумеется, – произнес Мейсон, вновь занимая свое место за столом защиты.

– Простите, мистер Мейсон, – обратился к нему судья Киппен, – я не собирался лишать вас возможности отстаивать свое мнение.

– Мне нечего сказать, – произнес Мейсон, – имеющиеся свидетельства показывают, что убийство было совершено и что виновна в нем, по-видимому, подсудимая.

– Вы… Вы так считаете? – с недоумением проговорил судья.

– Да, конечно. Но мне бы хотелось, чтобы уважаемый суд согласился с тем, что имеющихся свидетельств недостаточно для всестороннего рассмотрения дела.

– Я, кажется, начинаю понимать, – улыбнулся судья.

– Я протестую, – проговорил Джофри Страун. – Я считаю…

– Вы хотите лишить обвиняемую права представлять доказательства своей невиновности? – не дав ему договорить, горячо произнес Мейсон.

– Нет, разумеется, нет, но… Я так и знал: нас снова втянули в эту игру. Я не понимаю, что может извлечь суд из повторного обследования места происшествия. В конце концов, у нас есть фотографии.

– Что ж, дайте мне взглянуть на них, – решительно произнес судья, – если мне покажется, что в этом есть необходимость, мы сами осмотрим место происшествия.

– Надо ли мне приглашать фотографа, чтобы он засвидетельствовал подлинность снимков, ваша честь? – спросил Страун.

– Это необходимая процедура, если только…

– О, в этом нет необходимости, – проговорил Мейсон, – мы разделяем стремление суда, насколько это возможно, сократить время предварительного расследования. Если господин прокурор даст слово, что эти снимки были сделаны под его руководством опытным фотографом и что они правдиво освещают изображенную на них действительность, у нас не будет оснований не принять их в качестве допустимой улики.

– Очень хорошо, ваша честь, – произнес Страун и с улыбкой обратился к Мейсону: – Возможно, я был к вам несправедлив. Меня радует ваше стремление к сотрудничеству.