Дело беспокойной рыжеволосой - Гарднер Эрл Стенли - Страница 27

– Вы можете поклясться в этом?

– Конечно, сэр.

– Ваша честь, я прошу принять это оружие в качестве вещественного доказательства номер один.

– Я бы хотел задать еще несколько вопросов, относящихся к этому револьверу, – проговорил Мейсон.

– Пожалуйста.

– Вы говорите, что оружие сейчас находится в том же состоянии, что и раньше.

– Да, сэр.

– Вы ничего в нем не меняли?

– Мы его не трогали. – Голос Голкомба звучал вызывающе.

– Вы отдавали револьвер в отделение баллистики, не так ли?

– Да, сэр.

– И вы знаете, что там из него был произведен контрольный выстрел? Вы присутствовали при этом?

– Да, сэр.

– Для того, чтобы выстрелить из револьвера, из барабана необходимо было вынуть заряды?

– Ну да, конечно. Патроны – это тоже улика. Нам надо было доказать, что пуля, убившая этого парня, ничем не отличалась от тех, которые остались в барабане. Поэтому мы не собирались использовать эти заряды.

– Вы совершенно правы, – продолжал Мейсон, – следовательно, вы разрядили револьвер, произвели контрольный выстрел и вложили обратно вынутые патроны?

– Так оно и было.

– Кто этим занимался?

– Я сам.

– Не могли бы вы объяснить, откуда вам известно, что патроны сейчас в тех же отделениях, что и раньше?

– Но… но какая, собственно, разница?

– Таким образом, когда вы утверждаете, что оружие находится в том же самом состоянии, что и во время передачи его вам, вы имеете в виду, что в основном в нем ничего не было изменено?

– Пожалуй, так.

– Не пытались ли вы идентифицировать револьвер по его номеру?

– Конечно.

– И что вы обнаружили?

Судья Киппен собрался было что-то возразить, но передумал, проговорил только:

– Пожалуй, вы правы, Мейсон. Со стороны адвоката вопрос действительно закономерен.

– Спасибо, ваша честь, – ответил Мейсон. – В принципе защита могла бы опротестовать некоторые выводы полиции как недостаточно наглядно обоснованные, но пока я не вижу необходимости ни вызывать продавца из магазина в Ньюпорт-Бич, ни просить представить выписку из картотеки шерифа. Я вполне доверяю добросовестности сержанта Голкомба.

– Весьма признателен, – саркастически улыбнулся Голкомб.

– Мне было бы чрезвычайно интересно услышать от сержанта рассказ о результатах его поиска. Итак, сержант, что вам удалось обнаружить?

– Мы установили, что этот револьвер был продан некоему Мэрвиллу Алдриху. Он купил его в магазине спортивных товаров. Мистер Алдрих имел разрешение на ношение оружия и использование его в целях самообороны. Он хранил револьвер в машине, откуда тот и был украден.

– Подождите, – вмешался судья Киппен, – я не вижу необходимости в более подробном изложении фактов. Мистер Алдрих присутствует на сегодняшнем заседании, господин прокурор?

– Да, ваша честь.

– Я думаю, мы предложим ему самому рассказать нам о том, что произошло.

– Хорошо, ваша честь.

– Мне бы хотелось тогда заслушать сейчас показания свидетеля Алдриха, – проговорил Мейсон.

– Я не имею ничего против, – произнес Страун, – мы можем вызвать мистера Алдриха. Он будет выступать в качестве свидетеля обвинения. Должен заметить, однако, что я не вижу никакой необходимости нарушать порядок допроса и прерывать выступление сержанта Голкомба. Что же касается револьвера, то для того, чтобы он был признан вещественным доказательством, достаточно двух условий: он должен был находиться у обвиняемой и из него должен был быть убит Стивен Меррил.

– Я хочу выслушать мнение защиты, – взглянув на Мейсона, произнес судья Киппен.

– Позиция обвинения вполне понятна, – проговорил Мейсон, – мне хотелось бы, однако, высказать два замечания. Первое: обвиняющей стороной не было доказано, что револьвер – то самое оружие, из которого совершили убийство. И второе: мы не можем с уверенностью утверждать, что этот револьвер был у обвиняемой.

– О чем вы говорите? – прервал его Страун. – Вы же сами отдали револьвер Голкомбу?

– Сержант достал револьвер из моей машины. Обвиняемая при этом не присутствовала.

– Вы ее представляете?

– Я представляю ее интересы. Но как бы там ни было, сержант не спросил у меня ничего об этом револьвере. Возможно, ситуация прояснится, если сержант Голкомб ответит еще на несколько дополнительных вопросов. – Приветливо улыбнувшись Голкомбу, Мейсон продолжал: – Послушайте, сержант, когда я подъехал к «Горной Короне», вы подошли и предложили отдать револьвер, который я получил от мисс Багби, не правда ли?

– Да. По-моему, я сказал тогда, чтобы вы вернули револьвер, из которого было совершено убийство.

– Может быть, вы помните, что произошло потом: вы оттолкнули меня от машины и взяли тот револьвер, который сейчас предлагается в качестве вещественного доказательства.

– Вы тянули время, а я не мог ждать. Мне ничего не оставалось, как…

– Мне кажется, нам не обязательно останавливаться на подробностях, не имеющих прямого отношения к сути дела, – вновь вмешался судья Киппен. – Почему вы так настойчиво возвращаетесь к этой проблеме, мистер Мейсон? Разве в этом деле роль защиты не сводится к тому, чтобы доказать, что убийство было оправданно – то, что подсудимая стреляла, по-видимому, ни у кого сомнения не вызывает.

– Мне бы хотелось, – проговорил Мейсон, – иметь доказательства того, что револьвер, представленный сержантом Голкомбом, то самое оружие, которым было совершено преступление.

– Могу я узнать, зачем вам понадобились эти доказательства? – Судья Киппен был явно удивлен. – Вам прекрасно известно, мистер Мейсон, что в любом деле существуют факты, бесспорность которых признается обеими сторонами.

– Револьвер прошел экспертизу. Мне было бы любопытно узнать ее результаты. Я прошу всего-навсего сообщить нам, к какому выводу пришли специалисты, сравнив контрольную пулю с пулей, найденной в теле жертвы. Это даст мне возможность выбрать нужную линию защиты.

– Понимаю, – проговорил судья, – возможно, вы и правы. Мистер Страун, у вас, без сомнения, есть доказательства, представленные баллистическим отделом, почему бы вам не ознакомить нас с заключением экспертов и покончить раз и навсегда с этим спорным вопросом? Потом, доказав, что револьвер действительно находился у обвиняемой, вы сможете…

– Дело в том, – прервал его Страун, – что пуля, найденная в теле, сильно повреждена. С одной стороны она почти полностью расплющена, а другая была слегка деформирована, когда пулю извлекали из головы жертвы.

– Вы хотите сказать, что она не может быть идентифицирована? – спросил судья.

– Видите ли, я… Могу ли я задать еще несколько вопросов сержанту? Надеюсь, после этого ситуация несколько прояснится.

– Задайте.

– Я признаю, что, по-видимому, поторопился предложить в качестве вещественного доказательства револьвер, но думаю, что мне позволено будет предложить вниманию суда еще два-три свидетельства, настолько очевидных, что они, по-моему, не нуждаются в специальных доказательствах. Сержант Голкомб, скажите, принесли ли вы с собой наволочку, которая закрывала голову покойного?

– Да, сэр, принес.

Сержант Голкомб открыл портфель и достал из него наволочку, в нескольких местах испачканную пятнами засохшей крови.

– Ответьте, пожалуйста, сержант Голкомб, нашли ли вы на этой наволочке какую-нибудь метку?

– Да, сэр.

– Вы выяснили, кому принадлежит эта метка?

– Да, сэр.

– Вы нашли какое-либо другое белье, помеченное так же?

– Да, сэр.

– Где?

– В «Горной Короне», в бельевой.

– Вы осмотрели кровать обвиняемой?

– Осмотрел, сэр.

– Когда?

– Почти сразу после того, как приехал в ресторан.

– Что вы обнаружили?

– На кровати было две подушки. Одна в наволочке, другая – без.

– Скажите, пожалуйста, когда была надета наволочка на голову покойного, до или после смерти?

– Она была надета после смерти.

– Одну минуту, – произнес судья Киппен, – это собственное предположение свидетеля, а не изложение фактов, и защита…