Инженер 3 (СИ) - Тыналин Алим - Страница 5

Я умылся, переоделся в рабочую куртку, снял запыленный сюртук, надел что попроще. Взял портфель с инструментами, вышел.

В столовой накрыли чай. Баранов, Анна Павловна и управляющий сидели за столом. Самовар шипел, на столе стояли пироги, варенье, сливки.

Я сел, выпил стакан крепкого чаю с медом. Анна Павловна тоже пила чай, молча, задумчиво.

Баранов разговаривал с управляющим о хозяйстве, о севе, о скотине, о ценах на хлеб.

Допили чай. Баранов встал:

— Ну что, Александр Дмитриевич? Поехали на мельницу?

— Поехали.

Анна Павловна тоже встала:

— Я тоже поеду. Если позволите, конечно.

Баранов улыбнулся:

— Разумеется! Одевайтесь потеплее, там у речки прохладно.

Через десять минут мы ехали на бричке, легкой повозке на двух колесах. Управляющий правил лошадью. Баранов сидел рядом с ним, я с Анной Павловной на заднем сиденье.

Дорога шла через село, мимо изб, огородов, выгона, где паслись коровы. Потом свернула в поле, спустилась к речке.

Речка Упа текла медленно, широко. Вода темная, берега заросшие ивами и камышом. Посередине течения торчали сваи старой запруды.

А на левом берегу стояла мельница.

Я увидел ее и замер.

Здание деревянное, двухэтажное, почерневшее от времени. Крыша провалилась с одной стороны, бревна покосились. Окна выбиты, ставни свисают на одной петле.

Сбоку огромное водяное колесо. Три сажени в диаметре, как говорил Баранов. Но половина лопастей сгнила, отвалилась. Вал, на котором держится колесо, потрескался, покрылся мхом.

Запруда прорвана, вода течет мимо колеса, не крутит его.

Внутри мельницы что-то скрипело, потрескивало. Ветер гулял в пустых проемах окон.

Бричка остановилась у мельницы. Мы слезли.

Баранов обвел рукой:

— Вот она, мельница дедовская. Видите, Александр Дмитриевич?

Я молча смотрел на разруху.

Анна Павловна тихо сказала:

— Боже мой. Как запущено.

Баранов вздохнул:

— Да. Запущено. Но вы, Александр Дмитриевич, скажите честно, можно восстановить? Или проще новую строить?

Я медленно обошел здание, осматривая со всех сторон. Потрогал бревна, прогнили насквозь. Заглянул в окно, внутри хаос, обломки жерновов, сгнившие мешки, мусор.

Повернулся к Баранову:

— Иван Петрович, восстанавливать эту мельницу бесполезно. Она развалилась полностью. Нужно строить новую. С нуля.

Баранов нахмурился:

— Дорого выйдет.

— Выйдет. Но по-другому никак.

Анна Павловна подошла ближе:

— Александр Дмитриевич, а если построить новую, но не такую, как была? Современную, с паровой машиной, как вы говорили?

Я посмотрел на нее, потом на Баранова:

— Можно. Даже лучше. Паровая мельница производительнее, надежнее. Работает круглый год. Но будет дороже.

Баранов задумался, глядя на развалины:

— Насколько дороже?

— Три тысячи рублей. Может, три с половиной.

Баранов молчал, обдумывая. Потом кивнул:

— Ладно. Осмотрите все подробно. Сделайте расчеты, чертежи. Потом решим.

Я кивнул, достал из портфеля записную книжку, карандаш:

— Начнем.

Осмотр мельницы занял несколько часов. Я обмерил здание, зарисовал расположение, спустился к запруде, осмотрел русло реки. Анна Павловна помогала, держала конец рулетки, когда я измерял ширину фундамента, записывала в книжку цифры, которые я диктовал.

Управляющий Громов показывал, рассказывал:

— Вот тут раньше амбар стоял, для зерна. Сгорел лет десять назад. Тут желоб, по которому вода на колесо шла. Прорвался позапрошлой весной, не чинили. А вот жернова, французские. Один треснул, второй цел, но сточился.

Баранов ходил следом, рассматривал, вздыхал. Видно, тяжело ему смотреть на разруху дедовского хозяйства.

К полудню закончили. Солнце поднялось высоко, жара началась. Я вытер пот платком, убрал инструменты в портфель.

— Все, Иван Петрович. Осмотрел. Данных достаточно.

— Ну и как? — спросил Баранов. — Что скажете?

— Скажу за обедом. Подробно, с расчетами.

Баранов кивнул:

— Правильно. Поехали обедать. Проголодались небось.

Мы вернулись в усадьбу на той же бричке. Анна Павловна сидела рядом со мной, молчаливая, задумчивая. Платье у нее запылилось по подолу, на руках следы от веревки рулетки. Но она не жаловалась, не капризничала. Работала наравне.

В усадьбе накрыли обед в столовой. Комната большая, светлая, окна в сад. Стол дубовый, длинный, на двенадцать персон. Накрыли только на четверых, Баранова, меня, Анну Павловну и управляющего.

Сели. Баранов во главе стола, я справа от него, Анна Павловна слева, управляющий в дальнем конце.

Подали обед обильный, деревенский. Щи со сметаной, жареный гусь с яблоками, картофель печеный, огурцы соленые, грибы маринованные. Пироги с капустой, с мясом, с вишней. Квас в глиняных кувшинах, водка в графине.

Баранов налил себе водки, мне предложил. Я отказался:

— Спасибо, Иван Петрович. Не пью днем. Голова потом тяжелая.

— Правильно! — одобрил Баранов. — Офицерская выдержка! Егор Матвеевич, а ты составь компанию.

Управляющий налил себе, они выпили, закусили огурцом.

Анна Павловна пила воду с лимоном, ела мало: немного щей, кусок гуся, пирожок.

Я ел с аппетитом. После утренней дороги и нескольких часов работы на воздухе проголодался изрядно.

Баранов отхлебнул кваса, вытер усы салфеткой:

— Ну, Александр Дмитриевич, докладывайте. Что с мельницей?

Я отложил вилку, вытер рот, откинулся на спинку стула:

— Иван Петрович, старую мельницу восстанавливать нельзя. Здание сгнило, фундамент просел, колесо развалилось. Даже если починить, через год-два снова развалится.

Баранов нахмурился:

— Это я понял. Дальше?

— Нужно строить новую мельницу. С нуля. На новом фундаменте, из кирпича или камня.

— Дорого.

— Дорого. Но по-другому никак.

Управляющий вмешался:

— А водяное колесо новое поставить? Плотину починить?

Я покачал головой:

— Водяное колесо устаревшая конструкция. Зависит от воды. Летом речка мелеет, колесо еле крутится. Зимой замерзает, совсем встает. Весной половодье прорывает плотину, как прорвало несколько лет назад, я слышал.

— А что тогда? — спросил Баранов.

Я помолчал, собираясь с мыслями. Потом заговорил четко, обдуманно:

— Предлагаю построить паровую мельницу. Современную, производительную. С паровой машиной вместо водяного колеса.

Баранов поднял брови:

— Паровую? Это как?

— Объясню. — Я достал из кармана карандаш, взял со стола чистую салфетку, начал чертить. — Вот здание мельницы. Каменное, прочное. Два этажа. Внизу котельная, там паровой котел, топка. Наверху машинное отделение, там паровая машина, жернова, механизмы.

Баранов, Анна Павловна и управляющий придвинулись ближе, смотрели на рисунок.

— Паровая машина приводит в движение главный вал. От вала идут ремни к жерновам. Жернова крутятся, мелют зерно. Мука высыпается в мешки.

Я нарисовал схему передачи движения: вал, шкивы, ремни, жернова.

— Преимущества паровой машины, — продолжал я, загибая пальцы. — Первое: работает круглый год, не зависит от воды. Второе: мощность постоянная, можно регулировать. Третье: производительность выше водяного колеса вдвое, а то и втрое.

Баранов слушал внимательно, кивал.

— Четвертое преимущество, — продолжал я, — можно установить несколько пар жерновов. Например, четыре пары вместо двух. Производительность увеличится вдвое. Вместо тридцати мешков в день будете молоть шестьдесят.

Управляющий присвистнул:

— Шестьдесят мешков! Это же…

— Триста шестьдесят пудов в день, — подсчитал я. — Десять тысяч восемьсот пудов в месяц. При десяти процентах с помола получите тысячу восемьдесят пудов муки в месяц. По три рубля за пуд — три тысячи двести сорок рублей дохода.

Баранов откинулся на спинку стула, задумался. Губы шевелились, считал.

— Три тысячи в месяц… Тридцать шесть тысяч в год…