Русская Америка. Голливуд (СИ) - Дорохов Михаил Ильич - Страница 12

«Вестерн Юнион» стал гигантом ещё за несколько лет до моего «попадания» сюда, в Калифорнию. Насколько я помнил, они первыми массово начали переводить деньги с помощью телеграфа, открывая счёт в другом банке и создавая дистанционно запросы на перевод денег между штатами и даже из одного банка в другой. А их телеграммы-запросы имели полную юридическую силу.

— Хорошо, мистер Абель, а штат Делавэр?

Абель удовлетворённо кивнул и ответил:

— С этого года там всё значительно проще. Своеобразный «налоговый рай». Если вы откроете какое-то предприятие в Лос-Анджелесе, но создадите его филиал в Делавэре, то вы будете платить налог с дохода компании здесь. Разумеется, когда начнёте зарабатывать. А в Делавэре — только фиксированный ежегодный сбор. Там максимально удобное законодательство о неразглашении финансовых сделок и состояния счетов. Не только вы, но и ваши акционеры тоже будут защищены от проверок налоговой. Тамошний суд встанет на вашу сторону в девяноста процентах случаев и не даст налоговикам залезть в бухгалтерию…

— А если я, наоборот, открою бизнес там, а франшизу в Лос-Анджелесе? — полюбопытствовал я.

— То основные деньги будут там. И ваши счета будет видеть только банк в Делавэре. Который обязуется не обнародовать операции и ними. Лос-Анджелес сможет запросить данные только в случае наличия у вас долгов здесь, на территории Калифорнии.

Вот оно! Да это же не что иное, как внутренний офшор! Вот же хитрые американцы, хлебом не корми — дай возможность заработать. Хотя чего я удивляюсь, надпись «Голливудлэнд», которую я видел сегодня — стала национальным символом уже в тридцатые. А её владельцы, которые продавали дома в районе, отрубили подсветку, и плевать они хотели на какие-то там достояния страны. А всё почему? Потому что вовремя оформили права на название и вывеску. А потом торговались с голливудскими воротилами, чтобы те выкупили надпись за дикие деньги. И не меняли её, из-за чего по итогу деревянные буквы после каждой зимы и дождей приходили в ещё более жалкое состояние. И это всё на самом виду прямо над сердцем киноиндустрии Америки, что очень не нравилось владельцам компаний, делающим из Голливуда и его холмов — «а-ля рай». По итогу прошло ещё больше десяти лет. Достояние — достоянием, а бизнес у них — по расписанию…

Абель продолжал дальше:

— Да, и ещё… Количество сделок, допустим, в Уилмингтоне сейчас такое огромное, что деньги принимают партиями на пересчёт. Но купюры почти не проверяют. В некоторых местах их не переписывают даже выборочно. Это на тот случай, если вы всё же остановитесь на Делавэре… — многозначительно посмотрел на меня Яков.

Точно за бутлегера меня принял. Или за кого-то в этом духе. Не зря же про купюры сказал. Это то, что мне сейчас нужно! «Растворить» сто двадцать тысяч долларов в общей массе финансовой системы Соединённых штатов без риска того, что их как-то свяжут с ограблением банка. И заиметь счета, на которых лежат… цифры. Ведь никто не положит мои средства в конкретную ячейку. Баксы уйдут в хранилища, а я получу документы, подтверждающие право снимать деньги в конкретных банках.

— Вы можете порекомендовать тех, кто может помочь мне открыть фонд или счёт в Уилмингтоне? — спросил я.

— Да. Есть вполне уважаемые конторы. Я напишу адреса. Могу набрать туда и попросить их принять вас вне очереди, — предложил Абель.

— Будьте добры. Скажите, что приедет Джон Франко, — ляпнул я первую попавшуюся фамилию актёра, которого помнил. Естественно, я не собирался нести свои деньги туда, куда меня направит Абель. Подставляться не стоило. Но осмотреться на месте в Делавэре — как эти конторы выглядят и работают — было бы неплохо. И найти похожие.

Получив адреса, я раскланялся с Яковом. Мы расстались в прекрасном настроении и уверенности, что каждый развёл друг друга. Я покинул «Адвокатскую практику Ригмана и Абеля» и залез в свой новенький «Фордик». Планы нужно было менять. Прежде чем я отправлюсь в Уилмингтон, требовалось погасить долг по ферме перед «Джи Пи Морганом». Разговор с юристом подсветил мне слабое место в моих расчётах: долги в Калифорнии могли привести к запросу информации по счетам в офшорах Делавэра. Значит, нужно будет одеться попроще, но не в старое тряпьё, и явиться в банк. И не в то отделение, которое грабили мои «напарнички». Вот не хочется мне туда, хоть убей.

Плюс придётся заехать в оружейный и прикупить официальный ствол. Катить на поезде через всю страну на восточное побережье с тысячами долларов в чемодане без хотя бы пистолета? Такая идея совсем не приводила меня в восторг. Пока что ни о каких переводах через «Вестерн Юнион» не могло быть и речи. Такие вещи можно было совершать только после открытия счёта в «офшорной зоне», как про себя я окрестил Джерси и Делавэр.

«Форд» понёс меня по улочкам, когда солнце уже начало клониться к закату. Последние лучи заботливо обняли город, и стены зданий окрасились в мягкие жёлтые цвета. Люблю это время суток. Всё будто замедляется. Люди спешат домой, вокруг приятная суета. Синее небо подёрнулось длинными тёмными облаками. Я спустился к побережью и свернул, покатив вдоль пляжа Венис, с любопытством крутя головой по сторонам. Здесь столько фильмов будет сниматься в последующие сто лет!

Приходилось ехать не спеша, так как движение машин на этой улице не уступало даже тому, что было днём на Садовом кольце в Москве. Похоже, весь Лос-Анджелес собирался гулять в скверах вдоль береговой зоны, и на пляжах. Обочина была заставлена припаркованными автомобилями. Становилось прохладно, и гуляющие одевались потеплее. Уже не видно массы отдыхающих в воде. Хотя в одном месте попалась целая группа мужчин в смешных полностью закрытых «плавательных костюмах», если так можно было называть это полосатое недоразумение. И что самое смешное, вылезшие из воды сразу нацепили соломенные шляпы-канотье. Последний писк моды для южных штатов и не только.

Ряды пальм и кафешек, украшенных гирляндами, проносились мимо. Ещё не было гигантских вращающихся билбордов с подсветкой. Зато деревянных табличек и стоек посреди тротуара было великое множество. На одном из торцов зданий висела кабинка, в которой торчал маляр. Он завершал последние буквы рекламы мыла «Палмалив».

В моём времени такой текст было сложно представить. Сразу бы закидали обвинениями в сексизме. А здесь молодой парень вполне себе спокойно дорисовывал большие буквы фразы «Большинство мужчин задают вопрос: 'Она красива?», а не «Она умна?»…

Несколько дамочек в чопорных платьях и шляпках громко спорили, указывая на маляра. Но тот не обращал на них никакого внимания, слегка раскачиваясь под звуки саксофона, доносящиеся из соседнего окна. Он полностью погрузился в свою работу и музыку, и ему было не до суфражисток и прочих борющихся за права женщин.

Солёный запах с океана, аромат стейков и горячих обжигающих хот-догов из небольших павильонов вдоль набережной, резкого бензина и сладких духов — витали в воздухе. Лос-Анджелес начинал готовиться к своей ночной жизни, которая была намного ярче. Пожалуй, сейчас с ним мог посоперничать только Атлантик-Сити с его казино и фестивалями.

Меня обгоняли дорогие лимузины и кабриолеты с шумными компаниями молодёжи. На их фоне мой «Фордик» смотрелся как дворняга, затесавшаяся на выставке среди породистых собак. Но пока привлекать к себе внимание не стоило. Если всё пойдёт как надо — придётся брать себе дорогой автомобиль «для статуса». Без этого здесь никак. А сейчас я просто двигался в череде вечерних огней и наслаждался слабым бризом.

Углубившись в менее приметные кварталы, я припарковался возле оружейного магазина и спустя время вышел из него уже с «Кольтом 1911» и всем необходимым к нему. Простой и надёжный, достаточно узкий для ношения в кобуре под пиджаком, этот пистолет был мне более «понятен», чем весь остальной ассортимент.

Напоследок я спросил у продавца — где поблизости можно было вкусно и сытно поужинать, и тот подсказал мне небольшую кафешку «для своих», которую любят местные, и посоветовал взять фирменный стейк. Тем более что сейчас горожане отправились гулять, и в заведении пока не должно быть много народа. Туда начнут набиваться ближе к восьми часам.