Если бы не ты (СИ) - Ви Чарли - Страница 13

– Иди ложись, – говорит Добрыня, словно прочитав мои мысли.

Качаю головой.

– Мы оба устали. Надо передохнуть обоим. Так что давай ляжем вместе. Волки же дверь открывать не умеют, даже если выследят нас.

– Кровать одна, не поместимся, – возражает Добрыня.

– На двери как-то помещались, а на кровати не поместимся? Не вредничай, Добрынь. Нам надо отдохнуть, ты не супермен.

– Ну да, – нехотя соглашается. – А так хотелось. Ладно, ложись тогда к стене. Я на краю лягу.

Оказаться в горизонтальном положении, да ещё и без куртки, прижимаясь спиной к твёрдой мужской груди. Оказывается, счастье бывает таким простым и нетребовательным. Сытый желудок, возможность уснуть не на снегу, а на кровати и сильные мужские объятия – всего-то.

Глава 17

Просыпаюсь от ощущения тепла, разливающегося по всему телу.

Потягиваюсь, как же хорошо. Сначала не понимаю, где я. Но потом приоткрываю глаза, сквозь сонную дымку вижу, как проступают очертания бревенчатых стен, а по комнате разносится тихий мерный треск поленьев.

Добрыня уже печь затопил, видимо.

И лёг обратно ко мне.

Он спит, уткнувшись лицом в мои волосы. Его рука крепко обнимает меня за талию, прижимая к себе. Чувствую его ровное, спокойное дыхание на своей шее. Никогда не думала, что человеку может быть так хорошо в какой-то избушке посреди леса.

Вчерашний страх и отчаяние отступили, оставив место благодарности и… чему-то ещё. Чему-то новому, зарождающемуся где-то глубоко внутри.

Стараюсь не шевелиться, чтобы не разбудить его. Любуюсь его спокойным лицом. Во сне он кажется совсем другим. Более мягким, что ли. Нет привычной суровости и настороженности во взгляде. Просто мужчина, уставший, но есть в нём настоящая мужская красота. Прямой нос, густые брови со складкой между ними. Хорошо очерченные губы, прикрытые сейчас отросшей бородой. Осторожно касаюсь кончиками пальцев его щёки. Кожа гладкая, немного щетинистая. Он вздрагивает во сне и сильнее сжимает меня в объятиях. Мне становится неловко от собственного прикосновения, от этой внезапно нахлынувшей нежности. Отдёргиваю руку.

Мы знакомы с ним всего три дня, а мне почему-то кажется, что много лет.

Мне очень приятно лежать вот так, в его объятиях, но имею ли я право занимать место рядом с ним. Вдруг у него есть женщина, которую он любит. Эта мысль неприятно ёкает внутри.

Да ладно Леся? Ты, похоже, влюбляешься, – шепчет мне внутренний голос.

Ой, не говори глупостей. Я просто благодарна ему, – одёргиваю себя и стараюсь прогнать эти мысли подальше.

Я замужем, а засматриваюсь на чужого мужчину. Неправильно это. Неправильно. Да и не стоит льстить себе. Кто ты и кто он. По нему же видно, что не среднего достатка. У него телефон стоит как две моих зарплаты. Нам надо выбраться. Вот о чём я должна думать сейчас, а не лицо своего спутника рассматривать. Которого, скорее всего, и не увижу после того, как спасёмся. Вспоминаю его вчерашний взгляд, когда он делился со мной своим скромным ужином. Вспоминаю его заботу, когда он обнял меня, когда ложились спать, словно пытался закрыть собой от всех бед. Эти мелочи греют душу, как тепло от печи, и разжигают то самое «что-то новое» внутри.

Стоп, Леся! Прекрати! – одёргиваю себя. Медленно, очень осторожно, поворачиваюсь, чтобы выбраться из-под его тяжёлой руки. И замечаю, что он смотрит на меня. Ничего не делает, просто смотрит.

Его взгляд проникает прямо в душу, и я чувствую, как щёки начинают гореть. Пытаюсь что-то сказать, но слова застревают в горле.

– Проснулся? – наконец, выдавливаю из себя, стараясь, чтобы голос звучал ровно.

Он молчит, продолжая смотреть. В его глазах я вижу что-то, чего не замечала раньше. Интерес? Или… неужели тоже смущение? Мне кажется, он тоже пытается прочитать мои мысли.

– Не спится, – тихо произносит Добрыня, и его голос звучит немного хрипло после сна.

Моё сердце начинает биться быстрее. Я чувствую его тепло, исходящее от тела, прижатого к моему.

– Я хотела встать, – бормочу я, пытаясь выпутаться из его объятий.

Он не отпускает. Наоборот, его рука сжимается крепче, притягивая меня ещё ближе. Моё дыхание перехватывает.

– Леся, – шепчет он, я упираюсь руками ему в грудь.

Меня пугает отклик собственного тела, как тяжелеет внизу живота и наливается желанием грудь, как хочется ощутить его ладонь на ней.

Бред, полнейший бред!

Встряхиваю головой, чтобы прогнать остатки сна и странного наваждения.

– Отпусти, – шепчу. – Я…я в туалет хочу.

И он отпускает.

Прихрамывая, опираюсь на стену, выхожу из избушки как есть, только в ботинки успеваю надеть. Сегодня погода не такая солнечная. Идёт снег, небо затянуто серыми тучами. Справляю нужду в сугробе за ёлочкой, чтобы подальше, а когда встаю, замечаю жёлтые буквы на снегу ЛЕСЯ.

Меня даже смех пробирает. Как-то по-детски. Кому-то, может, это было бы неприятно, а мне смешно. Я просто представила себе, как он стоит, облегчается и тщательно выводит своей живой ручкой моё имя.

И понимаю, что про его живую ручку лучше не думать. Слишком живот рисуется картинка. А судя по тому бугру, которым он прижимался ко мне десять минут назад, то…

Алеся! – возмущается моя нравственность и совесть.

Возвращаюсь в избушку. Добрыня уже и чайник где-то отыскал, а на столе стоят тарелки с поджаренной тушёнкой и солёные огурцы.

– Ты где там пропала? Я думал, уже идти за тобой. Вдруг волки напали, – ворчит он.

– Любовалась художествами на снегу. Изящно получилось, – не могу удержаться от замечания, губы растягиваются в улыбку. Оттого, что я вижу самое настоящее смущение на лице Добрыни.

– Н-да, нехорошо получилось, – смущённо бормочет Добрыня и отворачивается к печке. – Я умывальник залил. Если хочешь умыться…

– Очень хочу, – киваю я и направляюсь к старенькому умывальничку, как у бабушки в деревне стоял. Вода льётся тонкой струйкой, но как же это круто, когда можешь умыться не снегом, а просто водой. Мою руки с обмылком хозяйственного мыла. Хотя я бы с удовольствием бы вся помылась. Может воды нагреть и попробовать как-то ополоснуться? – размышляю я.

– Боже, как же хорошо, – бормочу тихонько, в очередной раз, ополаскивая лицо. – У меня ощущение, что на мне килограмм грязи.

– Там, оказывается, за домом маленькая банька есть. Могу протопить, – сообщает Добрыня, вызывая во мне приступ восторга.

– О, это было бы очень здорово, – радуюсь я, словно мне миллион долларов пообещали.

– Значит, протоплю, правда, она неказистая, чёрная вся. Садись завтракать, – приглашает к столу, и я с удовольствием отпиваю глоток какого-то ягодного чая, который Добрыня также нашёл на полке в шкафу.

– Надеюсь, хозяин не сильно разозлится, что мы у него тут похозяйничали, – делюсь своими мыслями и смотрю на Добрыню.

Он тоже выглядит лучше, чем вчера. Пропали круги под глазами, и лицо не такое серое.

Глава 18. Баня

– Откуда огурцы? – спрашиваю у Добрыни.

– Из погреба, – отвечает он и указывает взглядом на железное кольцо на полу.

Приглядевшись, замечаю, что это квадратная дверь.

– Здесь, видимо, кто-то жил довольно давно. Не просто останавливался.

Нюхаю огурец на всякий случай и только после этого аккуратно надкусываю. Соленый-чесночный вкус огурца наполняет мой рот, кажется, я никогда такой вкуснотищи не ела. Этот домик с его погребом, настоящее спасение для нас.

– Вкусно, – подтверждаю я. Стараюсь не торопиться и много не есть, но всё равно съедаем за один присест половину трёхлитровой банки. И я в который раз радуюсь, что вокруг снег и воды достаточно. Главное – прокипятить, не забыть.

– Надо попробовать силки поставить, – делится Добрыня, в руках у него какая-то тонкая нить. – Вот тоже нашёл. Может получится поймать кого-нибудь, а то тушёнки только на сегодня. Больше нет.