Подонки! Однозначно (СИ) - Матвиенко Анатолий Евгеньевич - Страница 17

Работа с делегатами продолжалась и 2 июня, иногородние начали разъезжаться, вдохновленные идеей объединения и шелестом ассигнаций, кроме оставшихся ради заседания 1-го Съезда Советов. Он открылся в здании 1-го кадетского корпуса на Василевском острове, и уже регистрация принесла сенсацию, а Седов впервые ощутил, что меняет историю, досрочное выселение благородных мамзелей из Смольного — не в счёт. Он помнил, что из тысячи с чем-то делегатов около восьми сотен заявили о партийной принадлежности, и где-то две трети партийцев — меньшевики и эсеры, сотня с хвостиком большевиков, остальное — мелкотравчатые и беспартийные. Сейчас случилась беспрецедентная вещь, Каменев, Фрунзе, Урицкий и ещё два десятка делегатов объявили о двойной партийности — РСДРП(б) и СПР! Причём общее число ставших под знамёна социалистов-центристов на две дюжины превзошло ленинцев.

Их срочную летучку-совещание Седов застал на одном из коридоров корпуса, спорили несколько членов ЦК. Издалека долетела фраза Свердлова:

— Речь уже не о том, чтоб межрайонцев Седова включить в РСДРП(б). Коль так и дальше пойдёт, он тихим сапом присоединит нашу партию к своей и не подавится.

— Мегзавец! Надо сгочно что-то делать! Тс-с, товагищи, эта политическая пгоститутка шагает к нам.

Седов распахнул объятия.

— Здравия желаю, товарищи по борьбе! У меня образовалось неожиданного много голосов. У нас вместе — больше, чем у меньшевиков. По резолюциям о войне и мире, по доверию Временному правительству всё ясно. А по другим в повестке дня? Дорогой Владимир Ильич, будьте любезны распорядиться — подготовить мне шпаргалку за что голосовать. Партия новая, два дня отроду, управляется пока так себе…

Ульянов, одарив Седова самой братской и нежной улыбкой с добрыми ленинскими глазами, повернулся к Зиновьеву.

— Голубчик! Уважьте пгосьбу товагища.

На короткое время разногласия и трения сгладились, но совершенно очевидно, что на верхушке социалистического олимпа с проникновением туда попаданца из 2022 года стало слишком тесно, и кому-то придётся подвинуться. А поскольку верхушка крохотная, подвинуться означает скатиться вниз.

В целом Съезд прошёл примерно так, как описано в многочисленных учебниках истории КПСС. Возросшее левое представительство не дало перевеса, прошли решения, подготовленные тандемом меньшевики-эсеры. Ленин под общий смех прокричал «есть такая пагтия», имея в виду, что РСДРП(б) готова взять на себя всю полноту власти, изрядно повеселив публику — как большевики собираются контролировать страну, если даже на Съезде занимают лишь 4-е место по числу сторонников.

Резолюции известны: полная поддержка министров-социалистов, то есть легитимизация Временного правительства, и продолжение «революционной войны» с Германией, Австро-Венгрией и их соучастниками.

Съезд избрал свой постоянный орган, Всероссийский центральный исполнительный комитет Советов рабочих и солдатских депутатов (ВЦИК) в составе 320 штыков с Чхеидзе во главе. Большевики и центристы получили места во ВЦИК примерно в той же пропорции, что была в принадлежности делегатов.

Ульянов расстроился, хоть не ожидал другого, а Седов поздравил его с победой, обнаружив, что левоэсеровская оппозиция энергично выступила против войны, скандальная резолюция проскочила с минимальным перевесом.

— Владимир Ильич! Нам бы перетянуть от Чернова левых эсеров на свою сторону да нескольких колеблющихся, и большинство во ВЦИК — наше! Предложу вашу кандидатуру вместо Чхеидзе.

— Вы оптимист, батенька, — скривился Ульянов.

Он инстинктом, видимо, чувствовал, что Седов доставит ему больше проблем, чем окажет помощи. Но пока съезд продолжался, противоречий не возникло. Депутаты от СПР сидели молча не крутили пальцем у виска, когда сорвавшийся с резьбы Ильич потребовал с трибуны съезда немедленного ареста десятков крупнейших промышленников по единственному обвинению: они богаты. Наконец, центристы вышли с ленинцами на демонстрацию 18 июня, вопреки позиции верхушки ВЦИК она прошла под левыми лозунгами — против Временного правительства и войны. Участвовало более полумиллиона человек! Многие с оружием, после разгрома арсеналов каждый желающий обзавёлся револьвером, винтовкой, патронами. Силища! Позже пришли сообщения о подобных демонстрациях в Москве, Киеве, Харькове, Минске, Иваново-Вознесенске, Твери, других губернских городах. Наверно, созерцание этого человеческого моря создало иллюзию у Ульянова, что поддержка большевикам достаточно сильна, и пора браться за свержение правительства.

На фронте началось стратегическое наступление, один только Седов наверняка знал, каким оно закончится провалом, как следствие — взрывом возмущения. Большевики предпримут столь же неподготовленную акцию на внутреннем фронте, и придётся решать — расставаться с ними сразу или позже.

Глава 7

В какой мере средний городской обыватель интересуется политикой? В спокойное время — примерно никак. Летом 1917 года даже самых безучастных одолевала тревога от неопределённости, что будет дальше, куда заведёт страну Временное или какое иное правительство, не назначенное императором и не избранное народом, откуда ни возьмись возникшее, малоуважаемое и ни на что не способное. Это беспокойство выплёскивалось, кроме всего прочего, в иррациональных страхах, не только в панике из-за пресловутого чёрного автомобиля. Питерцы куда сильнее, чем в довоенные годы, принялись за оккультную чушь, всласть пугаясь на спиритических и им подобных мошеннических сеансах.

Евдокия уговорила сожителя сходить на сеанс синематографа, под тревожное бренчание фортепьяно они посмотрели немой фильм «Пражский студент», где у главного героя забирают его отражение в зеркале, чушь полная, но жуткая. По совету революционных товарищей парочка посетила революционный же спектакль «Большевик и буржуй», где сознательные пролетарии от радости победы над буржуазией начали всей труппой совокупляться прямо на сцене, безыскусно, пошло и не эстетично.

Пока ехали назад, к Смольному, Евдокия обратила внимание спутника на изобилие китаянок, буквально наводнивших Петроград, раньше, даже прошедшей весной, столько азиатских лиц на улицах города не бросалось в глаза. Ватаги вооружённых рабочих или матросов, а то и вообще непонятных личностей, подходили к китаянкам, отбирали пару-другую посмазливше и уводили, не обращая внимание на крики и сопротивление девиц. Распутство из пьесы «Большевик и буржуй» ничуть не отличалось от мерзости столичных проспектов.

— Я всегда любила Петербург, — призналась Ева. — А сейчас что ни день ловлю себя на мысли скорее покинуть его, решительно и как можно дальше.

— В Аргентину или Австралию, радость моя? Я несколько лет прожил в САСШ, поверь, на чужбине не сахар. А в России везде сейчас примерно так же. Разве что в Петрограде безобразия достигли чудовищной концентрации. Как только докатятся известия, что наступление Русской армии провалилось, германцы наступают, паника утроится. Если ничего не исправить, через несколько месяцев кайзеровские войска приблизятся к Петрограду!

— Порой меня настолько пугает происходящее, что кайзеровские патрули, расстреливающие грабителей и насильников прямо на наших улицах во имя восстановления порядка, кажутся мне меньшим злом, что виденное нами только что.

— Для любого ординарного городского жителя любая упорядоченная власть с понятными правилами, пусть иноземная, несправедливая, уродливая, куда удобнее, чем анархия и безвластие. Мои матросы внаглую перестреляли милицейский наряд в Пскове, к ним рискнули приехать вести дознание и едва унесли ноги из Кронштадта, я теперь использую милицейский трофейный грузовик, не боясь, что обратят внимание. Власти нет, порядок поддерживать некому, а большевикам всё это на руку, вызывает восторг.

— Почему? — возмущённо спросила Ева.

Но при водителе, даже в шуме автомотора, Седов предпочёл не развивать щекотливую тему. Они вернулись «домой» в Смольный, если домом можно называть дворец, построенный не для тебя. Там, когда остались одни, продолжил прерванный диалог.