Хозяин антимагии 6 (СИ) - Базаров Миф - Страница 16

Я поднялся по трапу в командный вагон «Могучего». Внутри пахло свежей краской и машинным маслом.

Раздался пронзительный свисток. С шипением и скрежетом поезд тронулся, набирая скорость.

Поднялся на смотровую площадку, окинул взглядом горизонт, потом оглянулся: вокзал, особняки центральной колонии, знакомые очертания моих алхимических производств и складов — всё это поплыло назад, удаляясь и уменьшаясь.

Ветер задувал через смотровые щели и трепал мне волосы.

Я вновь погружался в тяжёлые мысли.

Что я найду там, за телепортом в «Яковлевку»?

Горящие руины, выжженную землю и горы трупов?

Или, может быть, остатки сопротивления, людей, всё ещё ждущих помощи, цепляющихся за жизнь в аду, который обрушился на их дом?

Но я знал, что сделаю всё от меня зависящее, чтобы спасти своих.

Глава 8

Бронепоезд «Могучий» нёсся на полном ходу, не экономя топливо, за ним оставался густой шлейф дыма, который сразу же разбивал следующий по пятам «Дерзкий». Оба летели, словно чёрные метеоры, пущенные по стальным направляющим.

Я стоял на открытой площадке бронепоезда, и ветер свистел в ушах, не в силах сдуть с лица налёт усталости.

Пейзаж за окном сменялся быстро и стремительно: ещё недавно мелькали ухоженные поля, теперь были леса и холмы.

Внезапно небо на западе, прямо по курсу, пронзил гигантский луч света. Он ударил из-за облаков, словно копьё, и через секунду донёсся приглушённый, но зловещий грохот.

Ещё один, чуть ближе.

Это были не молнии.

Это были прорывы.

Точечные всполохи надвигающегося хаоса, прощупывающие слабые места. Их было не так много: три, от силы четыре за весь путь. Но каждая вспышка отдавалась тревогой в сердце, подтверждая худшие опасения: буря прорыва начинается и здесь.

Наконец впереди показался вокзал у телепорта. Но подъехать к нему не удалось. Путь преграждал основательный завал из мешков с песком и колючей проволоки, а перед ним — кордон солдат.

Моя стальная крепость на колёсах была вынуждена с шипением затормозить в сотне метров от цели.

— Что за безобразие? — проворчал я, спускаясь по трапу на землю. — Кто посмел возводить препятствия на моих рельсах? Дайте проехать к порталу!

Ко мне быстрым шагом направился молодой подпоручик, явно находившийся в смятении от огромных поездов с пушками.

— Ваше сиятельство! Приказ генерала Воробьёва: никакие поезда не пропускать.

Раздражение тут же закипело во мне. Я молча, сжав зубы, кивнул и, сопровождаемый Осипом, Иваном и Лёней, двинулся пешком через кордон. Солдаты расступились, пропуская нас.

То, что предстало перед глазами, показывало безалаберность, помноженную на человеческую беспомощность.

Прямо на территории железнодорожного вокзала раскинулся лагерь. Люди сидели на земле небольшими группами, у некоторых даже было что-то вроде навесов.

Воздух гудел от криков, плача детей, приказов санитаров-медиков. Доносился едкий запах дезинфекции. Медицинская палатка с красным крестом оказалась забита под завязку.

Это были беженцы. Те, кому удалось вчера вырваться из «Яковлевки» до того, как портал захлопнулся.

Протиснувшись сквозь эту толчею, я наконец добрался до вокзала. С платформы открывался вид на арку телепорта.

Портал не работал. Руны на столбах не горели, но они были целы, значит, кто-то просто отключил там магическую энергию, полностью обесточив.

Вокруг телепорта солдаты, под руководством магов земли, возвели фортификационные сооружения: невысокие стены из спрессованного грунта, стрелковые ячейки, блиндажи. Вся эта оборона была развёрнута лицом к порталу, стволы орудий и пулемётов смотрели в безмолвную арку.

Бред какой-то, я потряс головой, словно надеясь отогнать наваждение.

— Где штаб? — спросил ближайшего солдата.

Тот махнул рукой в сторону здания вокзала. И только тут я заметил на флагштоке не герб моей семьи или империи, а знак какого-то генерала, который тут всем командовал.

Ну и что они тут все сидят? Военных — охотников на монстров, стражников телепорта, да и пехотных — было больше тысячи человек.

Я шёл через эту толпу служащих, восседающих на платформе: кто-то откровенно спал, кто-то играл в карты. Мне казалось, что я слышу, как тикают невидимые часы, отсчитывая секунды до чьей-то смерти в «Яковлевке».

В голове чётко и холодно щёлкнуло, как на лекциях по медицине катастроф в прошлой жизни: «золотой час». Критическое время, когда помощь наиболее эффективна.

Почему они все бездействуют? Я не понимал.

Я был не один. Позади следовал начальник охраны, Ильич. Он лично отобрал в охрану два десятка опытных бойцов, таких же, как он, ветеранов-охотников. Эти люди не знали, что такое паника. Они видели худшее, что только могут предложить пограничные миры, и выжили. Сейчас бойцы шли плотной группой, окружив меня, Осипа, Ивана, и Леонида Гурьевых.

Проследовав через перрон, мы наконец добрались до здания вокзала, где разместился штаб. Пока я с Гурьевыми пробивался внутрь, Ильич коротким кивком отдал распоряжение своим людям. Охранники без лишней суеты расположились по внешнему периметру у штабного входа, встав так, чтобы контролировать все подходы. Они не проявляли агрессии, но позы и взгляды, бдительно скользившие по окружающим, ясно давали понять: ближе подходить не стоит.

Пробиться к генералу Александру Ивановичу Воробьёву оказалось задачей непростой.

Здание вокзала превратилось в укреплённый бункер.

Перед входом в штаб была очередь из офицеров, каждый со своим «срочным» донесением, и она двигалась со скоростью больной улитки.

Я воспользовался тем, что меня узнал один служащий, с которым, по всей видимости, мы вместе освобождали Балтийск. Протиснулся в кабинет.

Помещение, которое выбрал для себя Воробьёв, было тесным и душным.

Генерал сидел за массивным столом, по обе стороны адъютанты. Ещё один офицер стоял у двери.

Воробьёв был подтянутым мужчиной лет пятидесяти, с усами-щёткой и идеально отутюженным мундиром. Но за этой вышколенной внешностью читалась паника, которую он маскировал раздутым до нелепости самомнением.

— Ваше сиятельство, — мужчина кивнул, не вставая из-за стола. — Чем обязан? Время дорого.

О, как он меня взбесил этой фразой!

Время, видите ли, у него дорого, что же ты тогда со своими орлами штаны тут просиживаешь, вместо того чтобы людей спасать?

— Генерал, портал необходимо активировать. Немедленно, — начал я, отсекая все церемонии. — Мои бронепоезда зайдут в «Яковлевку» и организуют оборону по периметру портала, чтобы вы смогли немедленно заняться эвакуацией людей. Мы можем спасти тысячи!

Воробьёв смерил меня взглядом, полным холодного неприятия.

— Невозможно. Не могу подвергать «Екатеринино» риску. Я руководствуюсь инструкцией № 42 по охране пограничных телепортов в условиях кризиса. Ресурсы ограничены, приказа свыше нет. Малейшая брешь — и сюда хлынет орда. Моя задача — удержание этого рубежа, а не создание новых угроз.

— Какие угрозы⁈ — голос сорвался, и я с силой упёрся ладонями в стол. — Там, за этой аркой, люди! Если мы откроем портал, они хлынут сюда, и мы их спасём! Вы что, не понимаете? Вы своими руками хороните тех, кто ещё может быть жив!

Перед глазами встали образы вассалов, оставшихся по ту сторону портала. Старый Пётр Бадаев и находившиеся там сыновья: Николай — бывалый вояка, Сергей — архитектор-фортификатор. А также Виталий Кучумов, которого я накануне отправил туда, чтобы он помог наладить новые литейные печи.

Вся надежда была на них, на их ум и стойкость.

Воробьёв оставался невозмутим.

В нём я с яростью узнал тип, хорошо знакомый по прошлой жизни. Был у меня такой же нерешительный заведующий кафедрой, который боялся ответственности больше, чем провала всей миссии.

Такой тип людей никогда не примет решение, не имея под ним спасительной бумажки с печатью. Аргументы были идеальным круговоротом бюрократического идиотизма: «Не могу, потому что нельзя. Нельзя, потому что не было приказа. Приказа не было, потому что нельзя».