Переезд (СИ) - Волков Тим - Страница 7

— Всенепременно!

— Может, тебе даже удастся заглянуть в Зарное! Хотя, туда, наверное, еще не проехать — грязь.

Завязывая галстук, Иван Палыч пожал плечами:

— Может, и подсохло уже. Эвон, солнце-то! Прям июнь.

Снаружи донесся шум подъехавшего авто. Тот же «Руссо-Балт», что заезжал утром. И тот же водитель. Только чекистов не было.

Взяв саквояж, Иван Палыч поцеловал жену и бегом спустился по лестнице.

Бурдаков жил недалеко от Кремля, и уже ждал автомобиль во дворе, в компании двух своих помощников: пожилого, с седенькой бородкою, в светлом летнем пальто и сутулого белобрысого парня в накинутой поверх толстовки тужурке. Оба считались отличными счетоводами.

— Акимов, Виталий, — залезая в машину, представился парень.

— Резников, Павел Викторович, — протянул руку пожилой.

Устроившись на переднем сиденье рядом с водителем, Бурдаков по-хозяйски махнул рукой:

— Поехали!

Кивнув, водитель вырулил на Садовое кольцо… Ярко светило нежное апрельское солнышко, и легкий ветерок будто бы шептал: весна — время любви! Судя по довольной физиономии, именно так и считал уважаемый Михаил Петрович. Оказывается, он все-таки был женат, правда — гражданским. Впрочем, после декрета об отделении церкви от государства иного в стране и не признавали.

— Ой, смотрите, смотрите — свадьба! — пожилой счетовод Резников непроизвольно дернулся и показал рукой.

И в самом деле, навстречу катила коляска, запряженная парой белых коней. Кучер сидел в цилиндре, а в гривы лошадей были вплетены красные и голубые ленты. Ну и остальное все, как полагается — жених в черном смокинге, невеста в белом платье. Позади — еще коляски и даже автомобили.

Иван Палыч с любопытством обернулся поглазеть на «свадебный поезд»… и вдруг заметил позади автомобиль. Спортивное белое купе! То самое? А если бандиты сейчас начнут стрельбу?

Впрочем, «Руссо-Балт» ехал достаточно быстро, делая где-то километров семьдесят в час, и купе спокойно держалось себе сзади, не предпринимая никаких попыток нагнать или обогнать. Да и что им до какого-то «Руссо-Балта», каких, наверное, в Москве несколько десятков.

— Интересно, а много автомобилей в Москве? — ни к кому конкретно не обращаясь, спросил доктор.

— В газетах писали, до войны насчитывалось ровно одна тысяча двести восемьдесят три штуки! — тут же отозвался белобрысый. — А сейчас, думаю, куда как больше. Может быть, тысячи две, а то и три даже!

Резников покачал головой:

— Три тысячи! Этак скоро и совсем лошадей не останется. Будут одни авто да трамваи.

Иван Палыч снова обернулся назад: купе что-то не было видно. А, нет — вот! Э, что же они делают? А вдруг…

Доктор нащупал в кармане браунинг…

Белый спортивный автомобиль с рычанием пронесся мимо и затормозил на углу.

Не тот! Синий капот, и синие же дверцы. И водитель, кажется — девушка! Хотя… кто их там разберет? Тем более, на ходу. Из-под шлема с очками-консервами вроде как выбивались длинные темные пряди… И что с того? Парни тоже частенько с такими патлами ходят, косят под Карла Маркса. Одежда же — черная куртка из «чертовой кожи», темные брюки-галифе. Поди, пойми… Номер, ага! Вон он мелькнул на левом крыле, как и предписано недавним декретом. На белом прямоугольнике надпись «Москва» и ниже — пять черных цифр. Последние — две «пятерки».

Подъехав к Казанскому вокзалу, водитель остановил машину у тротуара, едва отыскав свободное местечко. Подхватив вещи, товарищи командировочные отправились на платформу. Подходящий поезд отходил через полчаса.

У самых дверей вокзала доктор все же обернулся, поискал глазами белое спортивное купе. Да-а, найдешь тут! И машины, и извозчики и вон, даже мотоциклет с коляской! «Дукс»! Точно — «Дукс». Такой, какой остался в Зарном… Эх, не худо б его да в Москву!

А вон, сразу за «Дуксом» — белое авто! Впрочем, нет — показалось. Не купе… что-то побольше. Или все же… Да черт-то с ним! Едут люди по своим делам, никого не преследуют, ни в кого не стреляют.

— А ведь поезда-то наладили! — проходя мимо билетных касс, хвастливо хмыкнул Михаил Петрович. — Почти до самых «беляков» ходят, и почти по расписанию. Вот что значит Викжель пол свой контроль взять.

Иван Палыч спрятал улыбку. Идею не разгонять профсоюз железнодорожников, а мягко взять его под свой контроль подсказал Совнаркому именно он, через товарища Семашко.

Нужный экспресс отходил от третей платформы. Билеты были уже оформлены, два купе первого класса. Иван Палыч с Бурдаковым расположились в одном купе, счетоводы — рядом, в другом.

— Павел Викторович… Может, партеечку в вист? Эдак по маленькой? — еще в коридоре предложил Михаил Петрович. — До ночи еще далеко, спать ложиться рано.

— До можно и партеечку, — пожилой счетовод потер руки и оглянулся на своего коллегу. — Ты как, Виталий?

— Я б лучше в шахматы, честно сказать, — отмахнулся парень. — В карты я как-то не очень. Тем более — в вист.

— А ты, Иван Палыч? — Бурдаков глянул на доктора.

Тот тоже махнул рукою:

— Я — пас. Почитаю лучше.

— Экие вы скучные! Газеты, что ли, купить?

В шахматы все-таки сыграли. Через полчасика после отхода поезда в купе заглянул Виталий с шахматной доскою подмышкой. Иван Палыч пождал плечами — что ж…

Первую партию доктор проиграл вчистую, вторую свел вничью, а третью… опять проиграл.

— Ну, Виталий! Ты прям Ласкер, чемпион мира.

Акимов ничуть не смутился:

— А я б и с Ласкером сразиться не прочь.

За окном проносились деревья, какие-то сонные городки и деревни. От нечего делать уселся за шахматы и Бурдаков. И, к удивлению доктора, выиграл!

Иван Палыч только руками развел:

— Михаил Петрович! Ну, ты удивил.

— А то! — горделиво приосанился совчиновник. — Знай наших! И мы кое-что могем.

Молодой счетовод лишь покачал головой:

— Зря я вам ладью пожертвовал. Надо было рокировку делать.

— Надо — не надо, тут, как сказать! — потер руки Михаил Петрович. — А давайте-ка, братцы, обедать! А вечером в вагон-ресторан пойдем. Он тут имеется, я уточнял. Вот только что там подают, черт его знает.

В ресторане подавали постные щи, соленые огурцы и ржавую селедку с луком и отварным картофелем. И жуткий самогон под видом водки. Что ж — уж что было. По тем временам — шикарно!

Виталий идти в ресторан отказался, экономил командировочные, так что сидели втроем. Повезло, пришли вовремя — почтив все столики были заняты делегацией обувщиков и недавно призванными красноармейцами — тех кормили по карточкам.

— Ну, за наш с вами успех! — понял рюмку Бурдаков.

Выпив, закусил селедкой… и зашарил глазами по вагону, словно высматривающий жертву хищник. И ведь высмотрел же!

— О, вот та фемина ничего… Руки, правда, толстоваты. Зато какой бюст! А и вон та брюнеточка в лисьей горжетке. Тощевата, конечно, но… Ого! А рядом-то… Вот это формы! Иван Палыч, ты только взгляни, какие тут обувщицы!

— Товарищи, у вас местечко свободно?

Вся компания разом обернулась. В проходах между столиками стояла симпатичнейшая блондиночка лет двадцати с длинными загнутыми ресницами и чудными ярко-голубыми глазами.

Глава 4

Среднего роста, изящная, стройная, девушка словно бы сошла с иллюстрированного журнала для работниц. Модная причесочка «каре», синяя, с белым воротничком, блузка, черная плиссированная юбочка, фильдеперсовые чулки, желтые весенние бурки.

— Место? Конечно же, есть! — словно охотничий пес, старый «юбочник» Бурдаков тот час же сделал стойку. — Прошу, садитесь! Товарищи, примем в нашу компанию товарища девушку? Кстати, как вас зовут?

— Черникова, Елена. Можно просто — Лена, — присаживаясь, девушка смущенно улыбнулась и одернула юбку. — Я из Вольска, знаете?

— Гм-гм, — на правах старшего представив всех, покачал головой Михаил Петрович. — Как-то не довелось… в Вольске… Может, ты, Иван Палыч, был?