Тени зимы (СИ) - Волков Тим - Страница 37

— Выходи!

Собака. Цепь. Крыльцо.

— Осторожно — порог.

Спасибо, хоть предупредили.

Сняли повязку.

Та же богато обставленная комната.

— Ну, здравствуйте, доктор, — привстав с дивана, хищно улыбнулась брюнетка.

Бледное жуток красивое лицо с тонким чертами, демонические глаза, повелительный голос… Прямо Мэри Пикфорд в роли женщины-вамп!

— День добрый… Как мне вас называть?

— Ах, да, не представилась. Варвара Платоновна. Фамилия моя, надеюсь, вам не нужна?

— Да пока нет… С вашего разрешения — вымою руки.

Иван Палыч подошел к рукомойнику. Первый нервяк его давно прошел, и доктор нынче держался спокойно-уверенно, как и подобает врачу.

— Так… ну, что, давайте осматриваться! Э… лишних я бы просил удалиться.

— Прочь пошли! — властно махнула рукой Варвара Платоновна.

Бледнолицый и молодой испарились.

Напротив дивана стояла шикарная японская ширма с Фудзиямой и цветущей сакурой.

Без всякого стеснения скинув халат, бандитская содержанка улеглась на диван.

— Опять будете во мне копаться? Или все же решились на операцию?

Все же хорошо держится. Хладнокровно, что для женщины — редкость. И — красива, красива — не отнимешь. Точеное тело… не тело, а мраморная античная статуя.

— Посмотрю ваше общее состояние, — Иван Палыч вытащил из саквояжа фонендоскоп. — Для начала — послушаем… Так… так… Руки поднимите… ага… Что-то ваши глаза мне не нравятся…

— А с глазами-то что не так?

— Слезятся… Ладно! Займемся укреплением вашего состояния. Сами понимаете, без этого на операцию — никак.

— Что ж. Надо, так надо! Однако, имейте в виду…

Приготовив ватку и спирт, Иван Палыч отломил кусочек ампулы сальмовина и набрал препарат в шприц:

— Ну, что Варвара Платоновна, поворачивайтесь!

— Что?

— Ягодицы, говорю, подставляйте!

Сделав укол, доктор положил шприц на стол.

— Что, одеваться-то можно?

— Можно! Сейчас вы уснете… и постарайтесь поспать подольше. А я завтра приеду, посмотрю.

— Э, нет, доктор! — накинув халат, женщина сверкнула глазами. — Шалишь! Так не пойдет. На глазах будешь. И на все про все тебе — три дня! А дальше — хоть сдохну. Но и тебе и твоей Анне Львовне — не жить. Семен!

На зов тут же явился щуплый узколицый брюнет лет сорока с породистым, с горбинкою, носом и небольшим усиками. Наверное, этот именно его видели тогда в трактире, с парнями и здоровяком. Андрюшка определил его за главного.

Организатор убийства милиционера…

— Семен… Делай, как договаривались. А я пока отдохну… Да! Через пару часов разбуди.

— Идем.

Глянув на доктора, Семен повелительно кивнул на дверь, ведущую с соседнюю комнату, гостиную или обеденную залу, обставленную в стиле «цыганский шик» — богато и чтоб в глаза бросалось. Украшенная мишурою рождественская елка. Большой, со слониками на подлокотнике, диван, обитый темно-голубым бархатом, большой овальный стол, разномастные, обитые шелком, стулья, яркие обои, картины в золоченых рамах — все больше натюрморты, в углу — бюро в стиле модерн, совершено не гармонирующее со всей остальной мебелью. Рядом — стул, на откинутой крышке — чернильный прибор и листы бумаги. Похоже, все было приготовлено заранее. За большим столом сидели двое уже знакомых Ивану Палычу людей — бледнолицый соглядатай и молодой парень — и лениво перекидывались в карты, кажется, в «буру». На вошедших они особого внимания не обратили.

Семен кивнул на бюро:

— Садись, доктор — пиши.

Усевшись на стул, Иван Палыч окунул перо в чернильницу…

— Пиши так… Я в Колядове. Тяжелый случай. Вернусь дня через три. Написал? Распишись теперь…

— А что же, я не…

— Здесь останешься! На все три дня, — жестко отозвался бандит.

А вот это был неожиданный поворот! Иван Палыч все же рассчитывал вернуться сегодня в Зарное, тем более, что и бандиты вчера про это говорили. Видать, переиграли… Почему? Решили еще больше подстраховаться? Скверно… Теперь возможность маневра была сильно ограничена не только временем, но и пространством. Скверно!

— А вот те — король!

— А мы — тузика!

— А ну, цыц! — Семен махнул рукою на игроков. — Хозяйка почивать изволит.

Хозяйка… ну-ну…

— Вот доктор, располагайся, — кинув на диван, ухмыльнулся бандит. — Хочешь — спи, хочешь — газеты читай, но ходу тебе отсюда нету! Только, когда хозяйка изволит позвать. Ну, а в уборную коли, скажешь — проводят.

Иван Палыч послушно сел на диван и вытянул ноги. Скосив глаза, глянул за окно — плечистый здоровяк со светлой бородкою ловко колол дровишки. Похоже, это именно он и убил Ефремова — задушил подушкой. Вообще, мужик видный, сильный — настоящий самец! Вот хозяйка и не устояла…

Что еще во дворе? Высокий забор, ворота, цепной пес, баня, кажется… дальше не видно. Вообще, сколько здесь бандитов, не считая самой хозяйки? Картежники, здоровяк, Семен — четверо. Еще тот молодой парень с подводой… и шофер. Ни того, ни другого пока что не видно. Но, дом большой, купеческий, по крайней мере, имеется еще пара таких комнат…

Так… пусть пока — шестеро. Шестеро посвященных. Или, в тайну хозяйки посвящены вовсе не все? Доктора привезли — ну, так приболела, вот и привезли. Мало ли, простудилась. Шофер, скорее всего, о предстоящем аборте не знает, да и парни с бледнолицым — тоже. Им приказали — он исполнили. А вот Семен… и тот дровосек-убийца…

С другой стороны — а если догадаются про аборт, да донесут Хорунжему? Варвара Платоновна на дуру отнюдь не похожа, не станет она возле себя случайных людей держать. Нет, не станет… На коротком поводке они у нее, вот что! И ее боятся, и самого Хорунжего… Ох, если тот узнает — им точно крышка! Тогда чего же не разбегутся? Что их здесь может держать? Личная преданность хозяйке? Ну, это, скорее — здоровяк и, быть может, Семен. Что остальные? На простом шантаже далеко не уедешь… Должно быть что-то еще… Что? Деньги? Очень может быть. А еще — ненависть к атаману, желание поквитаться. Чем-то он их всех обидел. Все ж парень крутой, вон, как на болотах с проштрафившимися соратниками расправлялся! Таких боятся, но не любят, лишь до поры до времени терпят. Пока удача есть.

Итак… эти все — между хозяином и хозяйкой, как между Сциллой и Харибдой! И ту боятся, и того… Но, Варвара им явно что-то обещала. А Хорунжий? Вряд ли они к нему сейчас — со всем уважением и любовью.

Так… теперь немого о другом подумать-порассуждать. Тайный аборт на дому. Интересно, атаман про это гнездышко знает? Да не может не знать! Наверняка, сам денежки на все это и давал. Однако, тем не менее…

Три дня. Три дня… Значит, они точно знают, что в течение трех дней Хорунжий здесь точно не объявиться. Как видно, в Зареченске его сейчас нет! В отъезде. На тех же болотах, в Москве — да где угодно.

А как Варвара Платоновна собирается обставляться? Что любимому другу говорить? Да просто! Приболела, доктора вызвала… вылечилась, но еще слаба. Эти все подтвердят. А доктор… Доктор к тому времени уже ничего никому не расскажет.

Так! Этих надо нейтрализовать — однозначно. Все угрозы, вся опасность сейчас исходят вовсе не от Хорунжего, а именно от роковой красотки Варвары Платоновны и от ее людей. Не столь уж и многочисленных. То, что они болтали о тотальной слежке в Зарном — блеф. Да, там, несомненно, есть люди Хорунжего, но использовать их любвеобильная мадам может только втемную. Та-ак…

А что, если бы атаман нагрянул бы завтра с утра? Или прямо сегодня? Хм… Тогда б, Иван Палыч, тебя бы сразу бы и грохнули, без вопросов! Но, если нейтрализовать хозяйку… и Семена… Остальные ни Спинозу ни Марка Аврелия не напоминали.

— Доктор! — в комнату заглянул Семен. — Хозяйка зовет. Живо.

Вскочив с дивана, Иван Палыч тут же отправился в спальню.

— Доктор, что-то мне хреново… — роковая красотка хотя и старалась держать себя в руках, но дрожащий голос выдавал ее с головой. Боялась!

Ну, все правильно: бледность, дрожь, потливость, замедление пульса.