Проданная под венец (СИ) - Фаолини Наташа - Страница 3

Тут задний разрез на палатке расширяется и через тайный ход в шатер протискивается Тагрос — правая рука Даркаса.

Что он здесь делает?! Если почтенные дамы узнают, что в моем шатре было двое нет, это будет не позор. Они на лоскутки меня разорвут за очернение всего женского рода.

Нет уж, если он подойдет, то я стану кричать и отбиваться и... выбегу из шатра. Уж лучше позор, чем то, что лезет сейчас в мою голову. С двумя?! Нет! Никогда. Это противоестественно.

Я сильнее кутаюсь в плед по самый подбородок и затравленно смотрю на Тагроса.

Все это какая-то беззвучная пантомима. На Тагросе нет ботинок и гости не слышат его шагов — он крадется и при этом старательно на меня не смотрит, как будто от этого зависит его жизнь.

Он идет в сторону застеленной кровати. К супружескому ложу!

Даркас не сводит немигающего взгляда с подопечного и поворачивается ко мне, ловит мой взгляд и на дне его холодно-синих глаз я снова замечаю смешинки, а на щеке проступает ямочка.

То, что случается дальше я и представить не могла... о таком мне никогда не рассказывали.

Тагрос склоняется, упираясь в простыню руками и помаленьку толкает кровать достаточно сильно, чтобы та скрипела.

От удивления мои глаза расширяются, и приходится стиснуть челюсти, чтобы рот не открылся — было бы совсем некультурно в присутствии двух благородных мужчин показать такую реакцию.

Я слышу смешок сбоку, но когда резко поворачиваюсь, то на лице Даркаса не обнаруживаю улыбки, он вообще на меня не смотрит, откинув голову он глазеет в потолок и, кажется, отсчитывает секунды.

Тем временем за шторой начинается обсуждение: женщины едко комментируют каждый звук, просачивающийся в зал из-под тонкой занавески.

- Быстро приступили, - слышу брезгливый голос одной из своих тетушек, - не к добру такое распутство.

- Но стоит отдать должное, Лайла тиха и скромна, как и подобает.

- Если бы ее заботила скромность, она бы позаботилась об этом ужасном скрипе, не позволила бы нашим ушам слышать звуки непотребщинь! — выплевывает тетушка.

- Да-да! Как она в глаза нам утром будет смотреть? — подхватывает настроение тетушки одна из дальних родственниц.

- Уверяю вас, он воспользуется ею и утром вернет семье.

Я вздыхаю и закрываю уши руками, нет сил слушать.

Что же такого я должна сделать, чтобы их мнение обо мне стало другим?! Я всхлипываю и вдруг чувствую шевеление в стороне.

Тагрос уходит и к ложу подходит мой муж, вытянув руку над простыней он одним резким движением делает надрез на своей ладони и алая жидкость капает вниз, впитываясь в ткань.

Слезы градом начинают льются из глаз, то ли из-за перенапряжения, то ли из-за крови, я испуганно вскрикиваю и поднимаюсь, чтобы подбежать к нему и отнять из рук острое лезвие.

- Что вы творите? — шепчу я, оглядывая глубокую рану на его руке.

- Не волнуйтесь, - окидывая меня взглядом сумрачных глаз тихо отвечает он, - это случится только когда вы сами захотите, и уж точно не под носом у кучки южных сплетниц.

Даркас стискивает руку, и я вижу легкое свечение, просачивающееся сквозь пальцы, а когда он разжимает ладонь рана становится в два раза меньше и уже не кровоточит.

- Слышали?! — зашумели женщины в зале. — Мне показалось или она вскрикнула?!

- Точно. И я слышала. Вот же позорница, дух разврата вселился в Лайлу, и она посмела почувствовать вожделение, не иначе! Обе дочери этого рода с гнильцой.

Я жмурюсь, чувствуя, как щеки опекает огнем из-за стыда. Даркас ведь тоже слышит все это, слышит, как старые женщины меня обсуждают.

- Идем, - слышу шепот возле уха, а когда отрываю глаза, то вижу перед собой протянутую руку.

Хватаюсь за его ладонь, чувствуя, как печет под ребрами от невыразимой благодарности. До выхода из шатра смотрю на его мужественный профиль и сердце пару раз трепыхается, как птица с подбитым крылышком.

Он проводит меня до спальни и останавливается рядом с дверью.

- Завтра утром мы отправимся в Олвирн, у вас есть ночь, чтобы попрощаться с домом.

Он на минуту застывает, словно ждет еще чего-то, в полутьме, разбавляемой лишь тусклым светом Луны из коридорного окна я вижу, что он смотрит на меня, отпускает мою руку и разворачивается уходить, когда я чувствую, как с диким ревом меня пронзает чувство одиночества, словно взмывший в небо дракон, потерявший свою истинную.

Хотя истинных пар не встречалось уже три сотни лет, с тех пор, как последний дракон, способный полностью контролировать две ипостаси был повержен, а его истинная убита на алтаре. С тех пор драконы могут оборачиваться только наполовину, отращивать крылья и когти, но взмывать в небо им больше не позволено.

Но одиноко мне не поэтому. Просто Даркас оказался не настолько ужасным, как я думала, а еще мне не хочется оставаться одной после той грязи, в которую меня макнули тетушки. После того, как родители меня продали, а родной отец заставил глотнуть яду.

А Мелика, моя младшая сестренка ради которой я пожертвовала всем даже не появилась на свадьбе, вчера утром отъехала в поместье к бабушке, остерегаясь косых взглядов и сплетен. Мы даже толком не попрощались, а завтра я уезжаю.

- Останьтесь, лорд... пожалуйста, - выпаливаю, пока не передумала, - мне страшно одной.

4.

Несколько секунд лорд Даркас молчит, я вижу только его ноги, освещенные яркой Луной, все остальное тело скрыто в темноте, моему глазу доступны только темные, будто задымленные очертания. Ладони его засунуты в карманы брюк, видны только большие пальцы, пиджак расстегнут и сбился на спине, видно белоснежную рубашку, плотно обтягивающую его тело, торс кажется твердым.

И когда становится уже почти очевидно, что он откажет, Даркас вдруг делает шаг ко мне.

- Посплю в кресле, если позволите, - решает он.

- В моей комнате нет кресла, - обескураженно шепчу я, уже жалея о том, что отяготила его своей просьбой, - извините, я понимаю, что вам совсем не до моих проблем.

- Вы плохо обо мне думаете. Постелите в ванной, дверь оставим открытой, чтобы вам не было страшно.

- Ванной комнаты тоже нет, тут одна на этаж, - говорю я и чувствую, как краснеют уши.

Теперь он подумает, что подобрал нищую оборванку. Нет, он и до этого так думал.

Как удивительно, самый богатый человек мира живет на Севере, где ничего не выращивают и не пасут скотину, не шьют и не изобретают. Я не знаю, что есть на Севере, кроме бескрайних заснеженных степей и Темного леса, в который лучше не соваться.

А большинство людей плодовитого юга живут в достатке ниже среднего. Как, например, моя семья.

Все потому что драконы всегда входили в привилегированную касту. Их мало Драконы — вымирающий вид, пусть даже и такие, что могут обращаться только наполовину.

А мы, люди, как муравьи заселяем все вокруг и быстро размножаемся.

Тогда лягу на полу, - решает он, - хоть ковер у вас есть?

- Старый и протоптанный.

- Мне нравится ваша честность, леди Лайла, - говорит он с обреченным вздохом.

- Я отдам вам свое одеяло, раз уж вы будете спать на полу, а я на кровати, -бормочу расстроенно, отходя в сторону, чтобы он смог пройти внутрь комнаты.

И только тогда понимаю, как оплошала. Он увидит мою комнату. Скрипучую кровать, стол, одна из ножек которого обмотана тряпкой, не давая развалиться всей конструкции и туалетный столик с потрескавшимся зеркалом.

- У вас, наверное, много дел даже ночью, - говорю я, переполненная стыдом, пока он не разглядел комнату, - можете не оставаться, если не хотите.

- Нет, все нормально, никаких дел нет.

Он входит в комнату, я не успеваю его остановить, но замечаю странную реакцию —Даркасу будто все равно как тут все выглядит:

Однажды в мою комнату зашел один из наших дальних родственников примерно моего возраста, их семья несколько богаче и парень тогда был крайне удивлен условиями и не сковывал себя в выражениях, обозвал нашу семью убогими бедняками и больше не приезжал в гости.