Проданная под венец (СИ) - Фаолини Наташа - Страница 2

Утром простыню, как подтверждение безгрешности вывешивают перед гостями. И если на белой ткани нет красных пятен крови от потери девственности этой ночью —над женщиной на всю жизнь нависает клеймо позора.

В такой ситуации муж имеет право вернуть грешницу в родительский дом и найти себе другую жену.

Я должна получить противоядие от брата утром, после всего кошмара на супружеском ложе. Если сумею сбежать — яд убьет меня, а не сумею — буду навсегда привязана к лорду Даркасу.

Никто другой не захочет брать в жены девушку, опороченную другим мужчиной.

Мы выходим из общего зала и меня сразу под руки подхватывают служанки, чтобы увести и подготовить к вечеру.

- Куда вы ее ведете? — хмуро спрашивает мой муж и прислуга вытягивается, как по струнке.

Мой муж. Как странно это звучит.

- Лорд, нам нужно подготовить ее к консуммации, - щебечет одна из служанок, опустив взгляд в пол, - у нас здесь, на юге так принято.

- Я спросил не об этом, - грубо обрывает ее Даркас, - я хочу знать, в какую комнату вы ведете мою жену.

- Наверх, лорд. В ее комнату.

- Тагрос пойдет с вами, - Даркас подзывает к себе одного из гостей.

Насколько я понимаю, среди его приглашенных нет родственников или друзей, только слуги. И все они удивительно сильные драконы.

Тагрос такой же мрачный, как и его господин. Тоже дракон в черном одеянии.

Загадочный обитатель Севера.

- Но... но это невозможно, чужой мужчина при приготовлениях…

- Он постоит за дверью. Я хочу знать, что моя супруга никуда не денется. – Говорит Даркас и смотрит на меня.

Я боюсь поднять на него глаза и буравлю взглядом туфельки, выглядывающие из-под платья.

Он тоже уходит готовиться к ночи. У мужчин свои обряды.

Матушка рассказывала, что часто перед консуммацией мужчины проводят пару часов с другими женщинами, чтобы попрощаться с беззаботностью.

Хотя я знаю об этом с пятнадцати лет, подобные правила все равно остаются для меня дикостью. Если мужчина любит, он отказывается от других женщин навсегда и остается верным жене. Таков идеал отношений.

Но большинство мужчин даже после свадьбы не остаются верными супруге.

Меня ведут наверх через коридоры, украшенные цветами и свечами — за все это тоже платил Даркас, и по пути немолодая служанка бормочет под нос:

- Где это видано, чтобы посторонний мужчина ждал под дверью невесты?

- Не гневайтесь, - говорит младшая работница, - это лорд так за нашу Лайлу переживает, видно пришлась ему по вкусу невеста, боится, что от волнения сбежит.

- Эта может. Позорница, как и сестра ее, - шепчет служанка так тихо, чтобы я не слышала, но и так понятно, о чем они говорят.

Последние месяцы в поместье все обсуждают попытку побега сестры с мужчиной из обнищавшего рода — дальних родственников лорда Даркаса.

Это отбросило на семью такую тень, от которой вовек не отмыться. Может и хорошо, что придется уехать. В северном городе Олвирне обо мне ничего не знают и не станут клеймить за ошибки сестры.

- Кэйла, попридержи язык, - пресекаю старую прислужницу, - мы все еще дочери семейства Эккер!

Служанкам не позволю распускать сплетни. ИХ я все еще могу поставить на место.

Пожалуй, только их и могу.

- Ваша сестра — позор семьи, - фыркает Кэйла, - и потому вы отправляетесь на ледяные земли, где зима лютует десять месяцев в году, а из Темного леса постоянно происходят прорывы.

- Подождешь здесь, - чеканю я холодным тоном, когда мы останавливаемся напротив двери моей комнаты, - хотя нет, Кэйла, поможешь с приготовлениями на кухне. Это приказ.

Служанка скрипит зубами, но не может не повиноваться, тем более при Тагросе, который следует за нами все это время.

В своей комнате я устало падаю в кресло и надо мной принимается порхать Мисси — оставшаяся молоденькая служанка.

Она оставляет мои волосы распущенными, одевает меня в легкий полупрозрачный наряд, который муж сможет снять с меня или оставить на свое усмотрение.

Под балдахин в общем зале меня проводят скрытно. Отныне никто не может видеть меня в таком виде, кроме мужа и прислуги из женщин.

Внутри еще никого нет. Все украшено в красно-белых тонах, кровать застелена шелковой простыней, на столике догорают ароматные палочки из бамбука.

Я сажусь на мягкий диванчик в углу и принимаюсь ждать

Слышу голоса, то, как подвыпившие гости обсуждают меня, какие-то дамы неподалеку шепчутся, смогу ли я сдержаться и не закричать в свой первый раз, чтобы еще больше не опозорить семью. В противоположной от них стороне кто-то утверждает, что я давно уже не девственна, а потому никакой крови на простыне не будет.

От несправедливости таких заявлений хочется расплакаться. В свои девятнадцать я даже с парнем за руку не держалась и осталась девственной до свадьбы, как того и требуют обычаи.

Скоро все стихнет. Когда шторка отодвинется и сюда зайдет Даркас, чтобы разделить со мной ложе — гости перестанут болтать. Они будут прислушиваться к нам .

Я чувствую, как по щеке скатывается слезинка. Мне страшно. Я совсем не знаю этого дракона.

Знаю, что брат с отцом не отдадут противоядие просто так, они настроены решительно избавиться от меня. Любым способом. Только так можно вернуть доброе имя, хотя бы частично, чтобы смочь смотреть в глаза соседям и друзьям семьи.

И если мы консуммируем брак, скорее всего это станет концом для меня. И началом горькой взрослой жизни уже другой Лайлы. Потому что я теперешняя умру навсегда.

3.

Минут через двадцать, когда я от ожидания мужа уже вся продрогла в тонкой льняной сорочке, край занавеси отодвигается и я вижу его.

Даркас не стал переодеваться и не убрал меч с пояса. И еще он абсолютно трезв, хотя мама рассказывала, что перед тем, как идти к невесте жених с друзьями распивают как минимум пару бутылок эльфийской настойки.

А еще редкие мужчины моются после того, как отпускают беззаботность с другими женщинами и идут на консуммацию с запахом чужих женщин на теле.

Так было у мамы с моим отцом. Вообще, у папы есть как минимум двое бастардов, но к великому облегчению матушки он их не признал.

Даркас опаляет меня обжигающим взглядом, проходит мимо и усаживается в соседнее кресло. Я тяну носом воздух рядом с собой, но улавливаю лишь тонкий шлейф одеколона, который чувствовала еще в зале.

Поворачиваю голову к мужу и замечаю тонкую усмешку на его губах.

Он тянется к мечу на своем поясе, отстегивает ножны и откладывает оружие в сторону, за кресло.

Я испуганно зажмуриваюсь и отворачиваюсь. Сейчас... сейчас все начнется. Тот ужас и та боль первого раза, о которых мне рассказывали старшие подружки, уже вышедшие замуж.

Нельзя кричать. Нужно просто перетерпеть, все женщины переживают это мгновение — боль и смирение наша плата за слабость.

Маму стали уважать лишь после рождения сына — моего старшего брата Алека. И со мной будет также, и со всеми другими женщинами по всему югу.

Повезет, если понесу от Даркаса в первую же ночь, это будет значить, что наш брак благословили боги, но если долго не смогу родить наследника, то стану позором семьи, как и моя сестра.

Чувствую легкое прикосновение к плечам и ногам, вздрагиваю, но тут же понимаю, что это не руки Даркаса.

Открываю глаза и вижу плед. Муж укрыл меня и не стал прикасаться — вернулся в кресло. Он отвернулся и не смотрит в мою сторону — задумчиво постукивает пальцами по подлокотникам, совсем как делал отец, когда выбирал как наказать меня или сестру за провинности.

Грудь опаляет испугом. Что я сделала не так? Почему он не стал раздевать меня?

Почему отвернулся?

Если он не возьмет меня, то крови на простыне не будет и все решат, что были правы - я не невинна. С холодной обреченностью я понимаю, что в таком случае отец не даст мне противоядия.

Сейчас моя жизнь в руках самого богатого дракона континента.