Случайная мама. Чудо под Новый год (СИ) - Беж Рина - Страница 9

Немного постояв у зеркала в прихожей, возвращаюсь на кухню и неторопливо перемываю немногочисленную грязную посуду. Следом смахиваю крошки с велюрового сидения, – грызя печенюшки, зайчик Я-я был не особо аккуратен, – и всё время улыбаюсь. Ника покорила своим дружелюбием и непосредственностью с первого взгляда.

Не то чтоб я не любила детей – все же в педагогический поступала не с большого бодуна, а по собственному желанию. Но любить детей абстрактно – это одно. А так сходу проникаться симпатией к одной конкретной малоговорящей кнопке – совсем другое.

У меня невероятнейшим образом это вышло. Без каких-либо усилий.

Телефон в ладони вспыхивает сообщением. Мама отчитывается, что уже дома и жарит папе котлеты. Чуть позже планирует готовить в мультиварке плов. Приглашает завтра заехать к ним на ужин.

Обещаю подумать. Плов я люблю, а не стоять у плиты – люблю еще больше.

Окинув беглым взглядом кухню, делаю шаг, чтобы ее покинуть, но торможу возле календаря. До нового года остается чуть больше трех недель. Кажется, времени еще – вагон и маленькая тележка, но с вариантом выбора подарком – не так уж и много.

– Надо будет обдумать, – делаю пометку в голове.

И тут раздается звонок в дверь.

Первая мысль: ребята что-то забыли, вот и вернулись. Вторая: Никуся захотела забрать коробку с парой печенек, которые остались у меня.

Усмехнувшись, иду открывать. То, что это могут быть не они, почему-то не думается. Отпираю замки, распахиваю дверь и с изумлением смотрю на незваного гостя.

Казаков собственной персоной.

– А вот и моя непогрешимая женушка, – выдает почти бывший, слегка растягивая гласные. – При-и-иве-е-ет.

– Ты пьян? – оцениваю его дикцию и внешний вид.

Глаза блестят, щеки красные. Шапка сдвинута на затылок, куртка расстегнута, спортивная кофта под ней расстегнута, рубаха под ней тоже расстегнута. И только футболка нет. Ей никак. Пуговицы отсутствуют.

– Трезв, как стеклышко, – заявляет мне многослойная капуста.

– А если еще подумать?

– Пф-ф-ф… писярик не в счет, Ксюх. С тобой иначе сложно разговаривать, – заявляет Казаков глубокомысленно и подается всем корпусом вперед. – Пустишь?

– Нет, – складываю руки на груди и прислоняюсь плечом к коску, а ногой подпираю дверь, закрывая проход. – Зачем пришел?

– Я тебя люблю.

Шумно выдыхаю и морщусь.

– Попытка не засчитана.

– Соскучился.

– Ложь.

– Оксан, мы муж и жена.

– До конца недели.

– Черт! Какая ты тугая.

Слава богу, дошло.

– Пока, Миша, – машу рукой и начинаю закрывать дверь.

– Стой! Погоди! – тормозит мою попытку. – Я пришел договариваться.

– Договариваться?

Хмурю брови.

– Да. Я согласен. Я дам тебе развод, добровольно, но только в следующем году. Даже адвоката своего крутого отзову, обещаю, Ксюх.

– И что взамен? – проявляю любопытство. Не то, чтоб вот так сходу собралась соглашаться, но до чего еще успел додуматься Миша, очень уж интересно послушать.

– Мне временная регистрация нужна. На год. А лучше два… с половиной. Я на новую работу собираюсь устраиваться.

– А прежняя чем плоха стала? – растягиваю губы в улыбке.

– Уволился.

Стягивает шапку и чешет макушку.

– Сам?

– Да. Там… в общем, проблемы. Я понял, что был неправ, когда тебе изменил, и всё высказал заведующей. Сказал, что расстаемся. Ты мне важнее. А она, меркантильная стерва, велела писать заявление по собственному.

Боже, какой же брехун. Сказочник семидесятого левела. Да это ему, а не мне надо детские книжки писать. Вон как ловко сочиняет.

– Бедненький, – цокаю языком. – Получается, ты сам свою любовницу бросил, а ее муж совсем не при делах? И переломать тебе ноги он не обещал?

– Откуда ты?.. Это ты ему рассказала?! – вспыхивает от недовольства.

– Не-не-не, Миша, меня в ваши игрища не приплетай. Не надо, – выставляю руку и машу перед его носом указательным пальцем. – Я к вашей песочнице никакого отношения не имею. А знаю откуда… так из-за вашего дружного коллектива. Любящего дружно разносить сплетни. Вот и до меня они докатились.

– Оксан, да не слушай ты их. Я…

– Тебе пора, почти бывший муж, – заявляю твердо.

– А прописка?

– А с пропиской сам решай. Сам-сам-сам… – развожу руками, после чего, ловко оттолкнув наглеца, захлопываю дверь.

Хватило же совести припереться?! Договариваться он пришел. Обалдеть, не встать. Дайте, пожалуйста, попить... А то так кушать хочется, что даже переночевать негде.

Глава 11

ОКСАНА

– Ксюх, и как? На луну выть не хочется? Все-таки вы с Мишаней год вместе прожили, а теперь развод, и ты одна остаешься? – интересуется Жамнова, одна из тех подружек, кто рано выскочил замуж, к счастью, удачно и с головой утонул в браке и семейной жизни.

– Девять месяцев, Тань. До года мы не дотянули, – укорачиваю срок «любви» до правдивого и обвожу взглядом небольшое кафе, где мы решили выпить по чашечке кофе.

Встреча вышла спонтанной. Как говорится, ничто не предвещало, но мы одновременно пришли за посылками в пункт выдачи заказов известного маркетплейса и, естественно, зацепились языками.

Учитывая, что сто лет не виделись, как начали болтать в очереди, так, болтая, и вывалились на улицу. Пять минут разговора перешли в десять, потом в пятнадцать и точно бы перемахнули к получасу и дальше, но декабрьский мороз напомнил о себе подзамёрзшими задницами и коленками и загнал в теплое местечко.

– Да какая разница, Ксюх, девять или двенадцать месяцев? – экспрессивно взмахивает рукой Жамнова. – Главное, результат плачевный.

– Плачевный? – вскидываю бровь, утрачивая интерес к изучению предновогоднего убранства общепита и сосредотачиваясь на подруге.

– Конечно, – произносит она с таким пылом, будто катастрофа всемирного масштаба надвигается, а не распад одной маленькой ячейки общества. – Как ты теперь одна будешь со всем справляться? Ни крепкого плеча под боком, на которое опереться можно, ни финансовой поддержки, если вдруг тебя уволят. Ни поговорить вечером за ужином, ни рулон туалетной бумаги из кладовки подать, ни трубу прочистить. Ужас ужасный!

Прыскаю и, зажмурившись, качаю головой.

– Про трубу, Танюш, сильно сказано. Я даже задумалась, какую конкретно прочистку ты имеешь ввиду.

Подруга хмурится, а когда соображает, что к чему, краснеет и фырчит:

– Вот ты дурочка похабная! Я вообще-то про хозяйство!

– Так и я фактически про него…

Играю бровями.

Переглядываемся. Ржем.

А отсмеявшись, я все же объясняю.

– Ты, моя дорогая, своего мужа с моим не сравнивай. Это твой Серега – мастер на все руки. А у моего верхние конечности из жопки растут. Жиденькие и к работе не приученные. По хозяйству Мишаня – ноль без палочки или лузер обыкновенный.

– Вот те раз, – не верит, – а как же летом на шашлыках у Светки на даче? Казаков сам мне вдохновенно рассказывал, что своими руками собирается ремонт в квартире твоей бабушки делать… я уши развесила, а потом своему весь мозг чайной ложечкой выела, чтоб равнялся на крутыша.

– П-ф-ф, Таня, я тебя умоляю. Казаков – крутыш только в плане почесать языком. Заливать он мастер. Не зря ж в консультантах столько лет продержался. Там балаболы экстракласса на вес золота.

– Получается, развод? И ни одного шанса отыграть назад?

– Ни одного. Потому что не хочу.

– И не боишься?

– Жду, не дождусь.

– «Стерпится – слюбится» – точно не про тебя?

– Не-а, не про меня. Я считаю, что от отношений нужно испытывать такие эмоции, будто из банкомата деньги получаешь, а не кредит выплачиваешь.

Танюха смеется, а я опускаю чашку с почти допитым кофе на блюдце и отвлекаюсь на входящий звонок.

– Да, слушаю, – говорю, принимая вызов.

– Ксюш, привет, это Паша.

– Привет, узнала.

Со Звягинцевым мы обменялись номерами еще в тот день, когда они с Никой приходили ко мне в гости – несколько дней назад. Так, по-соседски, на всякий случай. Вдруг понадобится зачем – трубу прорвет у соседей сверху, или наоборот, мы кого снизу сами затопим.