Травник 2 (СИ) - Мусаниф Сергей Сергеевич - Страница 7

Магистр лежал на дне телеги, закинув руки за голову и рассматривая синее небо над головой, лениво размышлял, что крестьяне с мешком монет были бы идеальной добычей для разбойников, и если бы Магистр с компанией не разогнали банду несколькими часами раньше, то эти двое уже наверняка кормили бы червей.

— А что, братья мои, не можете ли вы поделиться со скромными путниками свежими новостями? — поинтересовался он, садясь на дно телеги и доставая из-под рясы коробку папирос.

— Страшные дела творятся ныне, — ответил ему вольный хлебопашец. — Дай закурить-то, я и расскажу.

— Держи, — Магистр протянул ему папироску.

— Спасибочки, — сказал крестьянин. — Только вот разве монахи курят?

— За пределами монастыря можно, — сказал Магистр. Брат Виталий при этих его словах поморщился, но вслух возражать не стал. — Ты от темы беседы-то не отклоняйся.

— Губернатор, чтоб он был неладен, помер, — сказал крестьянин, прикурил папироску от спички и выпустил клуб дыма в сторону. — Говорят, кто-то натравил на его дворец демонов и те пожрали его бессмертную душу.

Шикла ухмыльнулась и облизала губы. Брат Виталий закатил глаза.

— А потом и сам дворец пожгли, — продолжал рассказ крестьянин. — Много знати полегло этой ночью. Полицмейстер городской, опять же, да и князь Оболенский с супругой. Хорошо хоть, рекруты подоспели и дали бой. Говорят, до самого утра демонов по городу гоняли, да извели всех до последнего.

— Дела, — сказал Магистр, потянув последнюю букву.

— А еще сегодня лихих людей на тракте кто-то посек, ажно три десятка, — сказал крестьянин. На самом деле там было меньше, но Магистр знал, что с каждым пересказом число полегших разбойников будет только расти. Через месяц могут рассказывать уже о сотнях, а через пару веков этот эпизод превратится в эпическое сражение, и славу припишет себе какой-нибудь князь. Или все просто забудут, что тоже вариант. — Порубили их страшно, в гуляш.

Надо сказать, что за разбойников селянин переживал сильнее, чем за губернатора и дворян, хотя ограбить его могли и те, и те.

— А не слышно ли что-нибудь о восстании крепостных в имении князя Грозового? — поинтересовался Магистр.

— Нет, не слыхал, — сказал крестьянин. — Это ж медвежий угол настоящий, оттуда новости долгонько идут. Когда ж такое случилось-то?

— Пару дней назад, — сказал Магистр.

— Ишь ты, — восхитился крестьянин. — И как же вы так скоро об том прознали?

— Встретили путника на дороге, он нам и поведал.

— Набрехал, небось. Старый князь — хозяин лютый, а сынок его и того похлеще. Он бы всех враз своими молниями поразил-то.

— Может, и брешут, — согласился Магистр, чтобы не обострять. Он уже узнал, что хотел. Даже если новости добрались до города, они должны были померкнуть на фоне происшествия с губернатором и лучшими представителями высшего общества. Имение Грозовых далеко, а высушенный труп Веревкина-Задорожного — вот тут, совсем рядом.

— Виданное ли это дело, чтобы крепостные супротив князя бунт подняли? — не унимался крестьянин. — Не иначе, какие-то бесы их на такое подбили, нет у меня другого объяснения.

— А как же народное самосознание и все такое? — поинтересовался Магистр. — Ветер свободы разбил вековые оковы, не пора ли воспрять, ведь призрак наверняка уже бродит по Европе…

— Что там бродит по Европе, то нам неведомо, — сказал крестьянин. — А вот ты крамольные речи держишь. Из какого, говоришь, ты монастыря?

— Ни из какого, — сказал брат Виталий. — Странствующие иноки мы, бродим по Руси-матушке из конца в конец, из края в край, да мощам разных святых поклоняемся. Сейчас вот по случаю сестрицу нашу до Псковской губернии провожаем.

— Мне нужно в Псков, — подтвердила Шикла. — Я люблю Псков.

Крестьяне, вроде бы, подуспокоились, да и совместное их путешествие подошло к концу. Телега остановилась на развилке и возница, за всю дорогу так не произнесший ни слова, указал рукой на ответвляющуюся от главной дорогу в лес.

— Там ваш полустанок, — объяснил разговорчивый крестьянин.

Брат Виталий благословил их обоих и телегу, на которой они приехали, и троица продолжила путь пешком. До полустанка они добрались быстро, буквально за полчаса, только вот выглядел тот совершенно заброшенным. Разве что шары перекати-поля по перрону не катались, но, видимо, не сезон.

Касса, в которой продавали билеты, была не просто закрыта, окошко оказалось заколочено досками. Расписание отсутствовало, в крохотном зале ожидания не нашлось ни одной скамейки, и только сквозняк, проникавший через многочисленные щели в стенах, гонял по полу обрывки газет.

— А как фамилия-то твоя, брат Виталий? — поинтересовался Магистр.

— Не боись, демон, не Сусанин.

— Уверен, что и по материнской линии родственников не было? Тут же ни один поезд не останавливается.

— Один останавливается, — сказал брат Виталий. — Ну, как останавливается… притормаживает слегка. Тогда мы в него и запрыгнем.

— Без билетов? А зачем тогда было всю эту возню с документами устраивать?

— На будущее. Внутри-то их все равно проверить могут.

— И когда придет этот твой поезд?

Брат Виталий бросил свои вещи на пол и улегся рядом, прислонившись к стене.

— Завтра, — сказал он. — Раз в сутки он тут проходит, и сегодняшний мы уже упустили.

— Отличный план, — согласился Магистр.

Он вышел на перрон и стал смотреть на стремительно темнеющее небо и окружающие полустанок деревья. Потому что больше тут смотреть все равно было не на что.

Шикла встала рядом.

— Насколько нам нужен этот человек? — спросила она.

— Он местный, и у него есть связи в столице, которые я собираюсь использовать. Москва — это довольно большой город и искать в нем одну конкретную девицу в беде — та еще задачка. А почему ты спрашиваешь?

— У меня есть крылья, — сказала Шикла. — Но вас обоих я не унесу.

— Оставим это на самый крайний случай.

— Я думала, ты торопишься.

— Полагаю, один день уже ничего не решит.

— Если только твоей девице не режут глотку прямо сейчас.

— Во-первых, она не моя, а, во-вторых, если ей режут глотку прямо сейчас, то мы все равно не успеем.

— Справедливо, — согласилась Шикла. — И как думаешь скоротать время?

— Не так давно ты предлагала вспомнить старые добрые деньки, — сказал Магистр. — Так почему бы не сейчас? Это место не хуже любого другого.

— Я только за, — сказала Шикла. — А священник?

— Вряд ли он к нам присоединится, — сказал Магистр.

— Я не это имела в виду, — сказала Шикла. — Мы не будем его нервировать?

— С каких пор такие вещи стали тебя волновать? — осведомился Магистр. — На самом деле, мы этим ему только услугу окажем. Пусть прокачивает смирение.

— Какой образ мне принять?

— Меня все устраивает и так, — сказал Магистр. — Пойдем вон туда, в траву.

— Выглядит помягче.

— Как есть, демоны, — пробормотал брат Виталий в третьем часу ночи, переворачиваясь на другой бок и тщетно пытаясь заснуть. Снаружи до него доносились… звуки. Как будто кошачья свадьба устроилась прямо под окнами борделя в самый наплыв клиентов, а на противоположной улице остановился передвижной зоопарк, полный голодных хищников. И все это продолжалось, продолжалось и продолжалось. — Экзорциста на них нет.

На всякий случай он проверил, заряжен ли его дробовик и положил его поближе.

К утру, когда уже начало светать, демоны угомонились. Звуки стихли, теперь брат Виталий слышал только шелест листьев и пение первых птиц.

— Лепота, — пробормотал он, блаженно улыбаясь.

Сомкнул глаза и провалился в сон.

— Мне этого не хватало, — сказала Шикла.

— Как выяснилось, мне тоже. Ты помнишь, из-за чего мы расстались?

— Разве это не ты свалил от меня на какую-то очередную войну?

— Это на меня похоже, — признал Магистр. Хотя он вполне допускал, что это могла быть и не война. Это мог быть какой-нибудь интересный квест, или его письмо позвало в дорогу, или он вдруг стал тревожиться, выключен ли в его доме утюг.