Этюд на холме - Хилл Сьюзен "Susan Hil" - Страница 72

– У соседки был ключ. Она вошла в дом ближе к ночи. Все было нормально, только на кровати была разложена одежда, как будто она выбирала, что надеть.

– Пальто и сумки нет?

– Все верно, и никакой записки не оставила.

– А что насчет сегодняшнего утра?

– Никаких следов. Все так же, как когда соседка заходила накануне вечером. Ни записки, ни сообщения.

– Родственники?

– Нет. Вдова. Детей нет.

– Возраст?

– Семьдесят один.

– Мне нужен кофе.

В кафетерии стоял обычный утренний запах жареного бекона и обычная суета. Фрея купила два кофе, и они отправились за столик у окна.

– Так. Сходства с другими нашими пропавшими женщинами?

Нейтан опрокинул три пачки сахара в свою чашку.

– Женщина без спутников. Нет очевидных причин, чтобы исчезать. Нет сообщений. Нет записок. Нет следов. Хотя об этом рано говорить – мы еще не провели полную проверку.

– Патрульным надо будет сходить на железнодорожную станцию, автостанцию, пройтись по больницам и так далее. Различия?

– Она не была даже близко к Холму.

– Это наиболее важно.

– Она прилично оделась, перед тем как выйти.

– В каком-то смысле все остальные тоже – велосипедист и Анджела Рэндалл надели форму для езды и бега, как обычно, а Дебби Паркер оделась так, как одеваются на прогулку. Я имею в виду, никто из них не вышел на улицу в ночной рубашке и бигуди.

– Что думаете, сержант?

– Я думаю, мы сходим и пообщаемся с этой соседкой, – а потом, я надеюсь, мы заставим старшего инспектора взглянуть на это серьезно и возобновить расследование, пока кто-нибудь еще не пропал.

На другой стороне комнаты целый стол патрульных разразился громким мужским смехом. Ей всегда нравился дух товарищества, царивший в участке, нравилось наблюдать, как по-разному люди раскрываются и расслабляются после тяжелой смены, с помощью шуток, смеха, похлопываний по плечу и громкого взаимного подбадривания. Всегда имело место недопонимание и напряжение – не все ладили хорошо, не все доверяли друг другу, но это было неизбежно там, где люди работали бок о бок и под сильным давлением, сменяющимся долгими периодами скуки. Когда происходили особенно неприятные происшествия – убийство, надругательство над ребенком, страшные аварии, – ряды смыкались, разногласия отбрасывались, все сплачивались в немом соглашении. Работать в полиции было бы невыносимо, если бы было по-другому, и Фрея была благодарна за это, и в Лондоне, и теперь здесь.

Она вылила остатки своего кофе и быстренько выкинула сахарные пакетики Нейтана.

– Боже, сержант, это хуже, чем иметь жену. Неужели это так и будет – вот о чем я себя спрашиваю.

– Я тебя правильно услышала?

Она взглянула на Нейтана, когда они проходили через распашные двери кафетерия. Его испещренное прыщами, милое уродливое лицо было красным, как свекла.

– Эй!

– Нет, нет, слушайте, я ничего не сказал, подождите… просто вы заставили меня задуматься, и все.

– Ну, не думай слишком долго. Делай.

– То, что вы сказали, что я могу потерять Эм… Я о том, что не знаю, каково это будет – не быть с ней. Если ей надоест ждать меня и она уйдет. Как вы сказали.

На своем столе Фрея нашла чистую пустую пластиковую подставку и бросила туда немного мелочи.

– Хорошо. Это начало.

– Что?

– Буду копить тебе на тостер.

Она взяла толстый черный маркер и написала большими буквами: «Свадебный подарок Нейтану».

Он выхватил у нее подставку и стер надпись рукавом.

– Отстаньте, они с меня живого не слезут, когда я в следующий раз сюда зайду, если кто-то это увидит. Имейте сострадание, сержант.

– Хорошо, но часики тикают, Нейтан. А теперь пошли.

– Обожаю эти маленькие улицы, – сказала Фрея, когда они свернули на Нельсон-стрит и медленно поехали по ней, всматриваясь в номера домов. – Наверное, не сильно они изменились с Викторианской эпохи, когда были построены как жилье для рабочих. В Лондоне таких много, но теперь там сплошные яппи, и пожилые леди, которые белили свои ступеньки каждое утро, давно вымерли. Они идеальны для людей, и всегда были – без претензий, с ухоженными садиками на заднем дворе, с добрососедскими отношениями. Просто идеально.

– Вы ошиблись с выбором профессии, сержант… Вот тридцать девятый. Надо было становиться риелтором.

Полин Мосс поджидала их у окна и вышла на порог сразу же, как они подъехали. На ней был фартук, и она выглядела совершенно разбитой.

– Она не вернулась, не было ни звонка, ничего… – сказала она, провожая их в свою тесную гостиную и прогоняя со стула полосатого кота.

– Минуту, дайте мне только почистить стул, прежде чем сядете, а то будете вся в его шерсти, – она начала усердно тереть подушку тряпкой и руками, а потом внимательно проверила результат. – Я ничего не предпринимала до половины девятого, и только тогда позвонила вам. Это ненормально. Я не спала всю ночь, переживала за нее. Куда она пошла, она никогда вот так не уходит, она не проводила ночь вне дома уже несколько лет – с тех пор как Гарри заболел точно, а это по меньшей мере три года, или около того.

– Я так понимаю, вы хорошо знаете миссис Чатер?

– Отлично знаю, мы были соседями почти тридцать лет. Когда ее Гарри и мой Клайв были живы, мы дружили все вместе. А потом Гарри заболел, очень надолго, а после того как он умер, я присматриваю за ней. Она держалась стойко, очень стойко, и изо всех сил старалась жить как раньше, но для нее это была мука. Мы не живем друг у друга в кармане, понимаете, у нас есть свое, как это сейчас называют, личное пространство – и я всегда это уважала. Но мы видимся почти каждый день, пьем чай или кофе или ходим вместе в магазин, а иногда она приходит ко мне посмотреть свою любимую передачу по телевизору, или я к ней, и мы играем в карты.

– Когда вы в последний раз видели миссис Чатер?

– Вчера утром. Она развешивала белье, и я позвала ее на чашечку кофе. Я еще и напекла чего-то. Я получила письмо от местного совета и хотела, чтобы она на него взглянула. А потом мы говорили о том, что надо бы выбраться в следующем месяце. Выбраться куда-нибудь подальше, на автобусе, понимаете? Мы часто ездили куда-то все вчетвером, но после того как Гарри заболел, мы, конечно, уже не могли, но я пыталась приучить ее снова к некоторым вещам, чтобы она опять закусила поводья – ведь так и надо, верно? Она делала то же для меня, когда Клайв ушел.

– Как вам показалось, ей понравилась идея выбраться?

– Да, понравилась, она сказала, что пришло время начать смотреть вперед. Мы много об этом разговаривали, у меня есть одна брошюра. Нам понравилась мысль с Чатсуортом. Там можно замечательно провести день, там очень красивая местность, можно даже пообедать на воздухе. И это не очень далеко. Я уже даже хотела бронировать, надо было только выбрать дату.

– То есть ничего не наводило на мысль, что она собирается поехать куда-то еще, одна?

– Она бы никогда этого не сделала, ни за что на свете. Да и к тому же никто не уезжает, никому не сообщив об этом, да еще и вечером, правда? Да никто так не делает, кто бы это ни был. И у нее с собой была только сумочка.

– Насколько я поняла, у миссис Чатер нет родственников?

– Нет. У них не было детей. Это был повод для грусти, всегда. У Гарри была сестра, но она умерла, да, лет пять назад, и я не думаю, что Айрис поддерживала с ними связь, они живут где-то в Шотландии, в Абердине, кажется. Нет, она осталась совсем одна, когда ушел Гарри. У меня все по-другому, у меня два сына, которые живут совсем рядом.

– У нее есть другие друзья?

– Ну да, не близко, но мы знаем очень много людей в округе, хотя уже не так много, как раньше, конечно; все меняется, ведь так? Она раньше ходила в церковь, но перестала, когда ей стало слишком сложно выходить из дома. За Гарри нужно было присматривать все время.

– Вы видели, как она уходила?

– Нет, я была в ванной. Я слышала, как закрывается ее входная дверь, и звук ее шагов… и все. Я особо не придала этому значения, хотя она не упоминала, что собирается выходить, но, как я уже сказала, мы не живем друг у друга в кармане.